поле боя, не думал, что такие глаза могут быть у столь юной девушки.
Агата обхватила себя ладонями за предплечья, сжав пальцы так сильно, что должно быть потом у нее останутся синяки. Слова генерала показались ей очередным оскорблением. Какой девушке понравится если ей скажут, что у нее глаза, как у мертвеца?
— Вам не о чем беспокоиться, генерал. Дело всего лишь в том, что завтра я покину Отбор.
— Что? С чего вы взяли?
— Боюсь, я не обладаю и толикой талантов, способных поразить дракона-императора. Так что завтра мне укажут на дверь.
Губы генерала дрогнули, прежде чем расплыться в широкой улыбке, обнажившей белые зубы. Он выглядел почти очаровательно, когда улыбался вот так. Агата изо всех сил сдерживала себя, чтобы его не ударить.
— Вы меня напугали, госпожа, — сказал генерал, запустив ладонь в волосы и слегка их растрепав. — Увидев, как вы идете по саду, так стремительно, я, признаться, испугался, что что-то случилось.
— Что-то случилось, случается, случится, — ответила Агата. — Боюсь, вы не можете до конца меня понять. Я всю жизнь поставила на кон, придя на отбор. Если меня выгонят, то это будет конец всему.
— Наверняка, вы преувеличиваете, госпожа. Я помню, вы говорили на предварительном смотре, что самовольно ушли из дома, чтобы попасть на отбор. Не думаете же вы, что ваша матушка будет так строга с вами, что не примет вас обратно? Конечно, она может быть вами недовольна, но так или иначе за свои поступки приходится нести ответственность. Вы достаточно взрослая, чтобы это понимать. А если она накажет вас слишком сильно, то вы всегда вправе пожаловаться на нее в городской совет или местному князю.
Агата поморщилась. Ей было тошно от одной только мысли о том, чтобы вернуться домой к мачехе. Да, и дело было не в этом, а в другом, но вряд ли генерал Аверин был в силах это понять.
— Моя матушка умерла много лет назад, генерал. Она здесь не причем, — ответила Агата с наслаждением проследив за тем, как улыбка медленно стекла с его лица. — Дело в том, что я люблю дракона-императора, и разлука с ним для меня все равно, что смерть.
Генерал тяжело со свистом вздохнул. Рот его приоткрылся, да так и застыл, словно он не знал, что ей сказать.
— Прошу меня простить, мне надо идти.
Коротко поклонившись, Агата развернулась и с высоко поднятой головой зашагала прочь.
Пока Агата дошла до спальни буря в ее душе улеглась. Она больше не плакала, но и возвращаться в павильон ей не хотелось. Ей нужно было побыть одной и понять, что дальше делать, и как выделиться среди всех, чтобы привлечь внимание дракона-императора и пройти испытание оловянного кольца.
Войдя в комнату, она увидела мешок из плотной фернальей кожи, лежавший подле кровати. Не понимая откуда он здесь взялся и кто его принес, Агата подошла и потянула за связывающий горловину шнурок.
Мешок приоткрылся. Наружу, поднимаясь на хвосте и раздувая капюшон, вылезла кобра с золотой, играющей на солнце чешуей.
Глава 27. Осколки и дары
Агата замерла, пораженная, как красотой этого создания, так и трепетом сжавшим сердце.
Кобра медленно вываливала свое тело из мешка, но уже было ясно, что длина ее составляет не меньше, чем два человеческих роста. Такой размер означал, что это была императорская кобра — царица всех змей. Именно такая только черной масти укусила Агату, когда та ребенком, по глупости попыталась ее зачаровать.
Она тогда едва выжила и то только потому, что ее сразу нашла нянюшка, и позвала отца. Тот, схватив ее на руки, отнес к колдуну-целителю, путешествовавшему с их караваном.
Как быстро ее хватятся теперь? Когда ее найдут она успеет окоченеть, да и вряд ли во дворце есть целители, опытные в лечении укусов ядовитых змей Южных княжеств.
Агата не двигалась еще и потому, что знала, что малейшие движение означает смерть. Стоит ей дернуться и змея ее атакует.
Она кляла себя за то, что войдя в комнату, сразу же плотно прикрыла дверь. Будь дверь распахнута и кобра могла бы выползти в коридор, дав Агате возможность позвать на помощь, но теперь они оказались заперты.
Она была в ловушке со смертельно опасным существом. Кобра вилась кольцами, возле ее ног, капюшон ее яростно раздувался, а черный раздвоенный язык, беспокойно вырывался наружу вместе с приглушенным, угрожающим шипением.
Как ни была напугана Агата, она не могла не восхититься красотой этого создания. Быть может ей и суждено умереть, но казалось даже честью, быть убитой столь совершенным созданием. Золотая чешуя переливалась в лучах солнца, падавших сквозь окно. Сильное длинное тело двигалось с величественной грацией.
У Агаты не было иного выбора, она должна была попробовать. К тому же, за минуты проведенные в неподвижности, а голове ее вызрел план. Она готова была рискнуть даже жизнью, чтобы заинтересовать дракона-императора.
Приоткрыв рот, Агата тихо запела. Звук рвался из ее груди, проходя сквозь гортань. Услышь ее сейчас кто-нибудь и он подумал бы, что ее пытают. Змеиная песнь никогда не отличалась благозвучием.
Однажды, отец, услышав, как Агата поет, спросил ее зачем она это делает, ведь у змей нет ушей и они не могут слышать. Агата не знала, что тогда ему ответить. Возможно, эта песнь больше была нужна ей самой, чем змеям. Она помогала привести сознание в то состояние, которое годилось для общения со змеями.
Слышала ее кобра или нет, но она поняла, что Агата обращается к ней. Обивая тело Агаты кольцами, она поднялась к ее лицу. Маленькие черные глаза оказались напротив ее глаз, раздвоенный язык касался ее губ и кончика носа.
Агата пела и постепенно ее сознание сливалось с сознанием змеи. Та была зла и напугана. На нее напали, украдкой из-за спины, когда она спала, ее обманули, вытащили оттуда, где все было знакомо и безопасно, где все принадлежало ей. Ее засунули во тьму и духоту мешка, она шипела и рвалась на волю, но кокон был слишком плотным, чтобы ее зубы могли его прокусить, а еще она была голодна. Голод означал для змеи смерть. Хотя она и могла долго обходиться без пищи, ей это совсем не нравилось.
Агата попросила змею успокоиться. Она постаралась объяснить, что вовсе не желает ей зла, и что с ней змея в безопасности. Она пообещала, что принесет ей свежую тушку, тучной и жирной крысы, если змея не будет ее кусать и подождет ее, сидя в корзине.
Змея сомневалась,