Читать интересную книгу Путешествие Сократа - Дэн Миллмэн

Все остальные с открытыми ртами наблюдали за этой ужасающей сценой, не в силах вымолвить ни слова. Они немало всякого видели и знали за атаманом, но эта необъяснимая жестокость к лошади в их представлении была святотатством — и их казацкая кровь понемногу начинала закипать.

Теперь уже ни у кого не оставалось сомнений, что их атаман полностью лишился рассудка. А Закольев тем временем продолжал спокойным, даже игривым тоном:

— Вот теперь мы сможем с тобой различить, где чья лошадь.

Подобрав обрубок ноги, атаман перекинул его через плечо, словно это была какая-то деревяшка, подошел и погладил по шее своего нового скакуна. Затем, смерив Гумлинова взглядом, еще раз окликнул его:

— Но лучше ты все-таки придумай новое имя для своей лошади — хотя, похоже, тебе понадобится новая лошадь, которой ты сможешь дать имя.

Вскочив  в  седло,  он  резко  завернул  коня  и  поскакал прочь, а остальные последовали за ним, оставив Гумлинова самого решать, как облегчить участь несчастному животному. Вскоре окровавленный труп лошади лежал у ног Гумлинова. А в двадцати шагах — дымившееся пожарище того, что еще несколько часов назад было домом еще одной еврейской семьи. Гумлинов перекинул седло через плечо и пошел за старой клячей, которую они незадолго перед тем вывели из стойла.

Гумлинов верой и правдой служил своему атаману пятнадцать лет и не осмелился бы поднять на него руку. Но теперь он не поднял бы руки и на его защиту.

Он решил не ехать вслед за остальными — те поскакали на очередной налет, севернее от сожженного хутора. Тем более что теперь у него была лишь хромая кляча. Хотят и дальше людей резать, решил он, — пусть режут, но уже без него.

«С меня достаточно, — сказал он себе, — и порубленных лошадей, и загубленных еврейских душ тоже».

За время отсутствия отца Павлина успела достаточно окрепнуть, чтобы встать с постели и сделать разминку. Ей всегда нравилось растягиваться — в такие моменты она чувствовала себя кошкой.

Она скучала по Константину. Ей хотелось, чтобы он снова провел рукой по ее волосам — или это ей только приснилось? Наверное, это был всего лишь сон, подумала она. Но ведь что-то он еще и говорил ей на ухо, она запомнила его дыхание на своей щеке. Наверное, снова что-то хотел сказать об ее отце? Она вдруг разозлилась, сама не зная почему.

На следующий день она спросила Елену:

— А ты видела Константина с кем-нибудь из девушек в нашем поселке?

— Никогда не видела, — отрывисто бросила Елена. — Не думаю, чтобы у него кто-то был.

Павлина облегченно вздохнула, но ее тревога не исчезла. Она уже давно перестала доверять Елене — эта женщина, в конце концов, всего лишь служанка ее отца. С Еленой их отношения никогда не были сердечными, как бы Павлина ни старалась сократить ту дистанцию, которую между ними создала сама Елена, всегда безразлично-внимательная к атамановой дочке, словно это была еще одна ее обязанность, как стряпня или уборка. Она была безразлична Елене, это было ясно. Но зачем тогда она притворялась внимательной? Зачем все они притворяются?

Павлина чувствовала, что живет в доме, полном загадок, в лагере, полном лжи.

.44.

В апреле 1910 года, переходя в своих поисках от деревни к деревне, Сергей поднялся на холм и заметил на расстоянии все еще дымящиеся развалины маленького хуторка. Дым пожарища мгновенно пробудил в нем давние воспоминания об избушке Абрамовичей. На какой-то миг почувствовав приступ физической слабости, он лишь склонил голову в знак скорби за тех, кто был похоронен под этим новым пожарищем.

Подъехав ближе, он заметил человека, стоявшего возле руин. Сергей спешился и оставил коня, решив пешком подойти к этому человеку, чтобы не напугать его. В такой момент всадник, особенно похожий на казака, едва ли мог ожидать теплого приема. По ходу Сергей внимательно осматривал землю, стараясь не пропустить следов, которые должны были оставить нападавшие.

Сергей остановился в почтительном молчании, дожидаясь, когда незнакомец, старик, шевеливший губами в беззвучной молитве, поднимет голову и сам заметит его.

— Простите, что беспокою вас в такую минуту, — обратился он к старику. — Это была ваша родня?

— А разве мы все не родня друг другу?

— Не стану спорить, — ответил Сергей. Этот старик чем-то напомнил ему его Гершля.

— Это были мои друзья. А теперь от них остался только один пепел.

— А вы видели, как это произошло? Людей, которые это сделали?

— Я как раз ехал, чтобы навестить Ицхака, его славную женушку... И его троих детей.

Он вздохнул и после долгого молчания продолжил:

— Уже было недалеко, когда я заметил дым. Я прибавил ходу, решил, что должно быть, загорелся стог сена или амбар. Потом... Еще до того, как показался сам хутор, я услышал крики мужчин, потом... вопль женщины... и еще детей...

Он невольно обхватил голову руками.

— Мужчин, вы говорите? А сколько их было? — спросил Сергей, стараясь разговорить старика.

— Сколько? Я не знаю... наверное, десять или около того. Я ведь видел их с расстояния. Спрятался... как трус...

— Как разумный человек, — возразил Сергей. — Вы заметили, в какую сторону они ускакали?

— Да, — старик вздрогнул, затем горестно покачал головой.

— Куда, в какую сторону они направились?  Прошу вас, скажите мне. Мне это очень важно знать!

Старик задумался, затем показал на юго-запад.

Сергей взял Тайну под уздцы и прошел около двадцати шагов в том направлении. Его сердце забилось учащеннее, когда перед его глазами открылись следы копыт — лошадей было не меньше десятка. Это был самый свежий след с тех пор, как началось его путешествие. Если сожженный хутор был делом рук банды Закольева, то сейчас их разделял лишь час, самое большее — два.

Но прежде, чем броситься в погоню, Сергей обернулся к старику:

— Можете хоть кого-нибудь из них описать?

— Нет. Я же прятался. Хотя погодите, один из них был значительно выше остальных — настоящий великан. Вот все, что я могу вас сказать.

— Спасибо. Хотите верьте, хотите нет, но я тоже скорблю о ваших друзьях. Вам нужна моя помощь?

— Увы, ничем вы уже не поможете. Я вернусь с такой печальной вестью. Приведу с собой  остальных наших. Мы живем неподалеку, в местечке, в двадцати верстах. Если будете у нас, спросите старого Герцика.

Старик кивнул и уже было повернулся, чтобы идти, но вдруг его колени подогнулись, он судорожно прижал руки к груди и упал.

Сергей бросился к нему.

— Ничего... сейчас... сейчас все пройдет, — сказал Герцик, стараясь подняться, но ноги никак не хотели держать его. — Это все... Сами понимаете, увидеть такое...

— Давайте, я отвезу вас домой, — предложил Сергей.

— Давайте, вы доведете меня до повозки, — Герцик медленно, с болезненным стоном поднялся, затем попробовал сделать шаг, но не сдвинулся с места. Сергей легко подхватил его на руки и понес. — Спасибо вам. И не беспокойтесь за меня. Лошадка у меня тоже старенькая, как и я, — так что дорогу домой найдет сама.

Тем временем небо затянуло тучами, обещая обложной весенний дождь. А у Сергея теперь был свежий след, и ему не терпелось броситься скорей на поиски. Он мог даже перехватить их до того, как они скроются в лесу. Он впервые был по-настоящему рядом со своим сыном...

Лицо Герцика исказила гримаса боли, но он вымученно улыбнулся:

— Не обращайте внимания, — твердил  он,  — ступайте... куда вам надо. — Но его руки едва могли держать поводья.

Сергей лишь вздохнул, но решение было принято

— Еще чего! Бросить вас тут — нет уж, показывайте дорогу к вашему местечку.

Герцик кивнул, и Сергей увидел, что его лицо посветлело. Сергей же сел на своего коня и быстро объехал еще раз вокруг руин хутора. Он нашел труп лошади с отрубленной ногой и перерезанным горлом. Вокруг спекшейся раны, уже крутился густой рой мух. Сергей даже дернул головой, стараясь понять, как и зачем такое могло случиться, но так и не смог найти объяснения.

Следы вели на юг. Все в нем кричало от желания немедленно пуститься в погоню, по свежему следу. Он оглянулся на Герцика, сгорбившегося в своей повозке. Вздохнув, Сергей медленно подъехал к нему, привязал своего коня к задку повозки, сел на козлы и взял поводья в руки:

— Ну, что ж, лошадка, — сказал он. — Давай, вези нас домой!

— Чтоб вы знали, его зовут Цадик, — кивая головой, проговорил старик. — Скажете, надо же было таким именем назвать, и  кого? Коня... Так ведь я никому об этом и не говорю — только друзьям, вот...

Задумавшись, он умолк.

К тому времени, когда они добрались до местечка, в котором жил Герцик, солнце успело закатиться. Небо, что целый день затягивалось дождевыми тучами, наконец пролилось первыми каплями. Навстречу им выбежала женщина и, подхватив Герцика под руки, повела в дом. А когда и Сергей стал перед порогом дома, вдруг стало совсем темно, а первые капли превратились в настоящий ливень.