все дни недели, иногда по двадцать-тридцать раз на дню. Когда наплыв посетителей бывал особенно велик, наша выдержка подвергалась серьезному испытанию.
Многие посетители, с которыми я разговаривал, удивлялись и явно разочаровывались, выяснив, что мы не ходим весь день на волосок от смерти в когтях льва или медведя. Поскольку я не мог похвастаться живописными шрамами, посетители считали меня чуть ли не шарлатаном. Попробуй убедить их, что жить среди этих зверей в общем-то совершенно безопасно, — воспримут как оскорбление. Одежда разорвана в клочья, голова окровавлена, но гордо поднята — таким они хотели бы меня видеть; в их представлении мой рабочий день должен был являть собой сплошную череду страшных испытаний. Вспоминая ту пору, я чувствую, что упустил отличный случай сколотить состояние. Мне бы располосовать свой халат, вымазаться кровью и каждые полчаса выходить, шатаясь, из тигровой ямы и небрежно замечать: «Адская работенка — чистить этого тигра», — я теперь был бы богачом.
Посетители в массе были для нас источником изрядных хлопот, а иногда и веселья. Два случая врезались в мою память на всю жизнь. Первый — когда один мальчуган, посмотрев, как я кормлю тигров, подошел ко мне с округлившимися глазами и полушепотом спросил:
— Мистер, а вас эти зверюги ели хоть раз?
И второй: красный от возбуждения мальчишка, подбежав к тигровой яме, глянул через барьер, увидел рыскающего взад-вперед Поля, повернулся к своей родительнице и крикнул:
— Мам! Мам, скорей иди сюда, погляди на эту зебру!
Через несколько дней после моего знакомства с Билли я снова встретил его. Он катил на дребезжащем древнем велосипеде по каменистой дорожке, ведущей к вольеру львов. Я только что расправился с густой крапивой, которая норовила заполнить дорожку, и устроил долгожданный перекур.
— Привет! — пронзительным голосом крикнул Билли, резко нажимая на тормоза, так что чуть не вылетел из седла.
Его длинные неуклюжие ноги уперлись в землю, губы растянулись в дурацкой улыбке.
— Привет, — осторожно отозвался я.
— Чем ты тут занят?
— С крапивой сражаюсь.
— Ненавижу эту работенку, — заявил Билли. — Обязательно обстрекаюсь, притом в самых неожиданных местах.
— Я тоже, — с чувством ответил я.
Билли беспокойно оглянулся по сторонам.
— Послушай, — произнес он заговорщицким шепотом, — у тебя сигаретки не найдется?
— Найдется. — Я протянул ему сигарету.
Он неумело закурил и принялся отчаянно дымить.
— Только никому не говори, ладно? Мне не разрешают курить.
— Далеко направляешься? — спросил я.
Билли поперхнулся дымом и закашлялся, из глаз его покатились слезы.
— Хорошая сигарета — это здорово, — хрипло вымолвил он.
— Не вижу, чтобы тебе было так уж здорово.
— Что ты, отлично!
— Ну, так куда же ты направляешься? — повторил я.
— Да вот тебя решил проведать, — ответил он, показывая на меня размокшей от слюны сигаретой.
— В самом деле? А зачем же я тебе понадобился?
— Старикан приглашает тебя сегодня вечером на стаканчик.
Я вытаращил глаза от удивления.
— Твой отец приглашает меня на стаканчик? — озадаченно переспросил я. — Ты серьезно?
Одержимый повторным приступом кашля после новой затяжки, Билли только лихорадочно закивал в ответ, тряся рыжей шевелюрой.
— Допустим, но с какой стати он приглашает меня на стаканчик? — продолжал я недоумевать.
— Полагает… — через силу выговорил Билли, — полагает, что ты будешь оказывать на меня благотворное влияние.
— Господи, я не собираюсь ни на кого оказывать благотворное влияние. И вообще, где же тут благотворное влияние, если я дал тебе сигарету, хотя тебе не разрешают курить.
— Никому не говори, — прохрипел Билли. — Секрет. Ну, пока — до половины седьмого.
Продолжая давиться и кашлять, он скрылся в кустах на своем ржавом велосипеде.
Итак, в шесть часов вечера я натянул свои единственные приличные брюки, повязал галстук, надел пиджак и явился в апартаменты семейства Билов, которые занимали часть здания дирекции. Хотя другие работники зоопарка заверили меня, что под грубой внешностью капитана Била скрывается золотое сердце, мне все же было страшновато: как-никак он директор, а я самая мелкая сошка.
Дверь открыла миссис Бил, очаровательная женщина, излучающая нерушимое спокойствие.
— Входите, входите, — сказала она, ласково улыбаясь. — Вы разрешите называть вас просто Джерри? Билли вас только так называет. Проходите… капитан в гостиной.
Она проводила меня в уютную просторную комнату. В углу, в огромном кресле, почти совершенно скрытое вечерней газетой, было простерто могучее тело капитана Била. Под глухой рокот, словно предвещавший вулканическое извержение, газета шуршала и шелестела, вздымаясь и опадая в лад капитанскому дыханию.
— Боже мой, — сказала миссис Бил. — Извините, он заснул. Вильям! Вильям! Джерри Даррелл пришел.
Раздался шум, как от столкновения нескольких товарных поездов, и капитан могучим левиафаном вынырнул из-под газеты.
Он крякнул, поправил очки и воззрился на меня.
— Даррелл? Ах, Даррелл! Рад познакомиться. Я хотел сказать, рад вас видеть.
Капитан поднялся на ноги, сбрасывая на пол газетные листы, словно могучий дуб осеннюю листву.
— Глэдис! — рявкнул он. — Дай же парню что-нибудь выпить. Что он, так и будет стоять!
Миссис Бил никак не реагировала на его команду.
— Да вы садитесь, — предложила она мне с улыбкой. — Что вам налить?
В первые послевоенные годы спиртное еще ценилось на вес золота, и, хотя я мечтал о чем-нибудь вроде виски с содовой для храбрости, мне было ясно, что говорить об этом вслух нетактично.
— Стакан пива, если можно, — сказал я.
Пока миссис Бил ходила за пивом, капитан добрел до камина и принялся энергично шуровать кочергой, надеясь оживить пламя. На каменную плиту вывалилось несколько тлеющих головешек, и камин окончательно потух. Капитан с досадой отбросил кочергу.
— Глэдис! — проревел он. — Камин потух!
— А ты оставь его в покое, милый, — отозвалась миссис Бил. — Он у тебя всегда тухнет.
Капитан снова плюхнулся в кресло, и пружины протестующе взвизгнули.
— И дрянь же, черт возьми, это нынешнее пиво, верно, Даррелл? — заметил он, глядя на стакан, который принесла мне миссис Бил.
— Не сквернословь, милый, — сказала она.
— Адская дрянь, — с вызовом повторил капитан, сверля меня взглядом. — Вы согласны, Даррелл?
— Право, не знаю, я ведь до войны не пил пива, — ответил я.
— Ни крошки хмеля, — продолжал капитан. — Точно вам говорю, ни крошки.
В эту минуту, вихляясь в суставах, будто жираф, в комнату ворвался Билли.
— Привет, — сказал он мне, дурашливо улыбаясь. — Ты уже здесь?
— Где ты пропадал? — рявкнул капитан.
— Гулял с Молли, — ответил Билли, размахивая руками. — Тра-ля-ля, тра-ля-ля, это моя новая возлюбленная.
— Ха! — удовлетворенно хмыкнул капитан. — Стало быть, с девчонками крутишь? Молодец! А вы, Даррелл, тоже дамский угодник?
— Наверно, — осторожно ответил я, не совсем уверенный, как капитан Бил представляет себе дамского угодника.
Убедившись, что миссис Бил вышла из комнаты, капитан наклонился вперед.
— Я и сам