ракета, она оглушительно ухнула о мою ауру, Чуйкин отлетел в сторону, завертевшись в воздухе. У меня потемнело в глазах, я понимал, что уже почти исчерпал запасы МОЩИ, через полминуты я перегорю...
А пули, снаряды и магия все летели и летели в меня...
Я уже перемолол своей аурой тонны свинца, возможно даже целый артиллерийский склад...
Дальше здесь оставаться нельзя, надо сваливать.
Я кастанул Полётовское заклинание полёта, а потом направил все свои силы на скорость, даже в ущерб защите.
Я ринулся на сверхсветовых скоростях вперед, я несся над руинами, как болид, княжна Пожарская вцепилась в мою шею...
Я огненным вихрем промчался сквозь толпу радикалов, разрывая их на части и обращая в пар одним касанием моей могучей ауры.
Передо мной на миг метнулась перепуганная рожа Несмертина... Ага, то, что нужно.
Я схватил ублюдка за горло, оторвал его от земли и потащил вместе с собой. Я был настолько силен, что даже эта ноша не замедлила моего движения. Несмертин извивался и пытался колоть меня своей белесо-серебристой аурой, но мне это было, как комариные укусы...
Я уже покинул руины и теперь мчался над полем боя.
Здесь ситуация изменилась — сияние магии внизу теперь исчезло, лишь местами вспыхивали ауры и заклятия радикалов...
Гностический Либератор не соврал — магия теперь была только у радикальных масонов. И у меня.
Вот последнее явно было сюрпризом для подонка. Я был убежден, что Либератор вырубил магию прежде всего, чтобы лишить меня сил... Но у него не получилось, не фортануло.
Я понятия не имел, почему так, но размышлять об этом мне сейчас было некогда.
В моей ауре тонули пули и ракеты....
Я пробил насквозь огромного робота с Жаросветовским гербом на броне. Я пролетел прямо сквозь броню, прямо сквозь грудину пилота, который не успел даже вскрикнуть...
Робот взорвался, уже за моей спиной.
Я мчался со скоростью самого солнечного света, возможно даже быстрее... И всюду я видел сражающихся и трупы, и искореженный металл, и куски кровавой плоти.
Я видел мертвых врагов и видел мертвых друзей...
На земле метнулось лицо князя Глубины — безжизненное и искаженное застывшей предсмертной мукой. Князь был трупом, ему уже не помочь...
Сбылось страшное пророчество моего наставника Словенова. Никто из присутствовавших при вскрытии Рюрика не пережил этот день — пали и Полётов, и Глубина, и Мертвякова, и герцог Кабаневич, и даже Тая... И Шаманов наверняка тоже.
Остался один я, спасенный от любых проклятий и пророчеств моей крокодильностью.
Я был вечным изгоем, на которого даже магия Рюрика не действовала, как и магия Либератора!
Я ощущал себя сейчас ужасно, чувствовал себя отколовшимся куском мира, неправильным и проклятым куском...
Я летел над полем боя, а внизу умирали мои друзья, лишенные магии.
Я увидел, как на моих глазах радикалы разорвали в клочья Старшего Пушкина — моего человека. Еще увидел трех моих мертвых финнов...
Но мое сознание выхватывало все эти кошмарные видения лишь на долю секунды.
Я не мог остановиться, не мог помочь моим товарищам, не мог даже притормозить...
Я должен был сохранить свою жизнь, ради Духовного Перводрева, двенадцати Тайн — единственной силы, которая сможет сразить Либератора и спасти мир.
Я делал выбор между миром и своими друзьями — и этот выбор терзал меня, разрывал на части мое сердце.
Но я не мог сбавить скорость, если я замешкаюсь — меня тут же расстреляют в упор ракетами, даже моя аура не выдержит... И тогда всему конец.
Я теперь был почти у самого спасительного леса, там я смогу затеряться...
Но здесь уже собралась толпа радикалов, ублюдки соединили свои ауры какой-то масонской магией и раздули громадный разноцветный пузырь.
Я на секунду завяз в этом пузыре, как муха в меду...
Радикалы, бешено визжа и беснуясь, начали прожигать мою ауру заклятиями.
Ублюдок Несмертин, которого я все еще тащил, воспользовался этим и впился мне зубами в руку, потом извернулся и ударил меня заряженным кулаком по лицу.
После этого он попытался дотянуться до Пожарской и свернуть девочке шею...
Я кастанул Царское подавление воли. То, которое подчиняло всех жравших Слизевик.
Это должно было сработать, радикалы же все парии и нищенки, само собой, что ублюдки плотно сидели на Слизевике и дешевых трикоинах...
Заклятие было бесцветным, но ударило по площади.
Оно накрыло всех радикалов разом, даже бившегося в моей руке Несмертина...
— Убейте друг друга! — взревел я.
Пузырь радикалов, державший меня, развеялся, я рванул к лесу...
Я мчался сквозь сосны, сбивая их, как безумный божественный лесоруб, деревья трещали и падали.
Прямо перед мной бушевал лесной пожар, во всех других направлениях в лесу кипел бешеный бой. Мирный вид этого леса оказался иллюзией, здесь шла война, как и на поле...
— УБИТЬ КРОКОДИЛА! ОН В ЛЕСУ, К ЮГУ! — раздался панический вскукарек Либератора.
Я решил, что береженого Бог бережет, так что рванул прямо сквозь пылающий лес.
Здесь суетилась пара радикалов, защищавших себя аурами от огня, но наёмников уже не было...
Я промчался сквозь пожар, оставляя за собой поваленные деревья, как Тунгусский метеорит.
Через несколько секунд я уже вылетел к реке, звуки боя над полем остались где-то позади, взрывы теперь стали далёкими...
Внизу струился Волхов — родная речка Крокодила.
На берегу реки застрял БТР, герб на его корпусе изображал кулак и человеческий нос. Десяток наёмников пытались извлечь завязшую при переправе машину из воды.
А больше здесь никого не было...
Я завис над бойцами, парни подняли головы и в страхе уставились на меня.
— Чё за клан? — я указал на герб на броне.
— Ломоносовы мы... — крикнул один из бойцов.
— Ясно. Ломоносовы — консерваторы, так?
Не дожидаясь ответа, я одним ударом ноги пробил БТР, а вторым ударом — спихнул его поглубже в Волхов.
Бойцы похватались за оружие, но я уже перелетел Волхов и теперь мчался через лес на другом берегу.
Я теперь тщательно избегал столкновения с соснами, да и летел низко — мне не хотелось, чтобы Либератор срисовал меня с дронов или вертолётов.
Я надеялся, что сейчас я незаметен, я затерялся в бескрайних Новгородских урочищах — последних больших лесах в европейской части России.
Впрочем, я был настолько быстр, что уже через несколько мгновений пролетел это урочище насквозь, впереди показалось шоссе...
Я резко затормозил у оврага на самом краю леса, аккуратно опустил на землю оцепеневшую от страха Пожарскую, потом скинул пленного Несмертина.
— Ну как вы, маленькая госпожа?