Все встали, заинтригованные и лекцией, и предстоящими практическими занятиями, и последовали за учителем на причал.
На причале с помощью самого Приходы и Балаганова на Бендера был натянут скафандр и в иллюминатор, еще не завинченного шлема, водолазу-практиканту Прихода говорил:
— Вы должны внимательно следить, чтобы шланг, подающий воздух, и сигнальный конец не запутались, шланг не зажало где-нибудь. Если зажмет — прекратится подача воздуха. Нажимайте поминутно головой клапан, чтобы вентилировать скафандр, чтобы не отравиться углекислым газом. Но выпустить много воздуха нельзя, потому что вода раздавит… В скафандре надо поддерживать такое же давление, с каким вас сжимает вода. И это равновесие надо точно соблюдать…
— А если не соблюсти? — спросил из иллюминатора шлема искатель подводного клада.
— Тогда в скафандре может оказаться лишний воздух, вы приобретете плавучесть и вас выбросит наверх. Но до поверхности вы можете и не долететь. Скафандр может не выдержать и лопнуть. И вы камнем полетите на дно, потому что на вас, видите, какие оденем грузила? — указал Прихода на свинцовые нагрудники, лежащие рядом, приготовленные для надевания. Ну все начальное я объяснил, делаем первое мелкое погружение, капитан…
Остап ступил на ступеньку у самой воды, на нем завинтили шлем, иллюминатор, навесили грузы и с помощью команды водолаз погрузился в море у самого причала.
Савва Мурмураки и Балаганов старательно закрутили помпу, подающую воздух в скафандр Остапа.
— Как себя чувствуете, капитан? — спросил по телефону Прихода, смотря сверху на водолаза, хорошо видимого на мелководье.
— Отлично, инструктор, все нормально, — ответил Остап.
Балаганов и Козлевич переглядывались, молчали, и покачивали головами, видя в какое опасное дело вошел их предводитель.
Так начался первый день учебы Бендера водолазному делу.
Вечером Балаганов в присутствии Козлевича сказал:
— Капитан, ох, рискованно вам опускаться на глубину. Водолазы год этому учатся.
— Да, Остап Ибрагимович, наслушались мы и насмотрелись, что это такое. И я считаю, опасно это, — покачал головой Козлевич, не подкручивая кончики своих усов, что говорило о его сильной озабоченности.
— А почему, командор, Федор Николаевич сам не опустится на глубину и не покопается в «Святителе»? — спросил Балаганов.
— Отвечаю, друзья. После перенесенной сильной кессонной болезни Прихода идти под воду не может. Это во-первых…
— Хорошо, так может, пригласим другого водолаза? — предложил Козлевич.
— Нет, детушки. Водолаз, который опустится, будет знать о ценностях, которые мы найдем. Зачем же нам делиться не только с ним, но и раскрывать тайну, которая может стать известной властям. Ничего, еще несколько практических занятий и Бог будет милостив к нам.
— Вот это верно вы сказали, командор. Надо просить Бога, чтобы он был к нам милостив, — тряхнул рыжими кудрями Балаганов. Он все больше и больше одобрительно удивлялся, когда слышал из уст бывшего атеиста Бендера слова, обращенные к Богу.
Прошло несколько дней напряженной учебы водолазному делу. Бывший водолаз, а теперь инструктор морского клуба «Два якоря» все больше и больше увеличивал метры водолазного погружения Остапа. И когда способный ученик начал опускаться на глубину более десяти метров, Прихода с удовлетворением сказал:
— И хотя я доволен, капитан, освоением вами водолазной науки, я все равно не рискнул бы опускать вас на большую глубину. И только зная, что там, где лежит «Святитель», глубина не превышает уже освоенной вами, я и решаюсь начать ваше погружение к найденному катеру.
Глава XXX. ОТЖИВШИЕ ДЕНЬГИ И КЕССОННАЯ БОЛЕЗНЬ
На море был полный штиль. С голубого неба солнце хорошо просвечивало морскую воду на глубину более пяти метров. Любимицы моряков — чайки парили в прохладном воздухе летнего утра, высматривая добычу.
На «Алых парусах» находилась вся команда за исключением Исидора Кутейникова. Он охранял дом, гараж компаньонов и присматривал за Звонком.
— Значит так, слушай внимательно еще инструкцию, Остап Ибрагимович, — сказал Прихода, когда катер бросил якорь у заветного буя. — Береги энергию, двигайся медленно, иначе быстро устанешь. Теплопроводность воды в двадцать пять раз больше теплопроводности воздуха. Поэтому надо тепло одеться, чтобы не замерзнуть под водой. И запомни, чем глубже, тем труднее работать… Спускаться будешь вдоль троса, который ты нашел. Вначале идешь в разведку, ясно? И беспрекословно слушать мою команду.
— Ясно, командир, — улыбнулся инструктору Бендер.
Великий искатель подводного клада надел шерстяное белье, друзья помогли ему натянуть водолазный костюм. Потом на плечи положили медную манишку, а сверху почти пудовый круглый шлем и прижали его тремя болтами. На груди и на спине закрепили грузы, всунули его ноги в свинцовые галоши, тоже в пуд каждая, затянули ремни, завязали канаты, закрепили нож и фонарь.
— Как слышимость? — раздался гулкий голос по телефону инструктора. И он прозвучал эхом в ушах Остапа.
— Хорошая, — ответил он.
— Проверьте воздух!
— Проверил! — ответил водолаз.
— Приготовиться к спуску! — зазвучала новая команда Приходы.
И вот Остап Бендер — искатель подводных сокровищ медленно начал опускаться на морское дно.
— Как себя чувствуете, капитан? — спросил по телефону Федор Николаевич.
— Нормально, стою на грунте, приступаю к обследованию. Жаль, что нет лопаты, друг.
— Сейчас спустим и покопай немного, раз все нормально. Не забывай регулировать воздух, капитан.
Получив в руки орудие для раскопки, Остап начал очищать кнехт от песчаного наноса. Когда оголил обшивку судна, то понял, что это палуба его. Переговариваясь с верхом, Бендер продолжал расчищать дальше, чтобы добраться до люка в трюм, в каюту, в какую-нибудь судовую надстройку или в рубку. Когда устал, то был поднят на поверхность и отдыхал, после чего вновь спускался под воду и принимался за дальнейшую очистку палубы.
С этого дня началась ежедневная тяжелая подводная работа, приближая Бендера к заветной цели.
На седьмой день упорной и тяжелой работы, Остап с удовлетворением отметил, что недавнее волнение моря не замыло проделанные им раскопки, а даже расширило их. Когда поработал, то чуть было не закричал от радости, добравшись до разрушенной взрывом палубной надстройки катера.
— Я добрался до палубной надстройки катера, — сообщил он наверх.
— Поздравляю, капитан, — ответил Прихода.
— Продолжаю работать, командир.
— Бог вам в помощь, Остап Ибрагимович, — пожелал инструктор.
Подводник начал орудовать топориком, пробивая прогнившее дерево крыши надстройки, чтобы пробраться в трюм. Удар, еще удар. И острие топора вошло в щель. Остап нажал на топорище, как рычагом, и деревянная гниль провалилась вниз, подняв за собой облако мути. Когда видимость прояснилась, он увидел перед собой темень входа во внутрь судна. Бендер в нерешительности остановился с некоторым чувством страха перед спуском в проход. Нажал головой золотник клапана выпуска воздуха, подергал за страхующий его линь, идущий от пояса вверх, медленно боком начал двигаться вниз, включив фонарь. В полосе света испуганно заметались рыбешки и Остап отметил про себя: «Очевидно сюда есть еще какой-то вход».
Под собой искатель подводных сокровищ увидел заиленный настил нижней палубы. На ней какие-то предметы, обросшие ракушками и зеленью. Остап провел лучом света по стенам трюма. За иллюминаторами фонарь осветил плотно улегшийся песок морского дна. По наклону нижней палубы он мог теперь с уверенностью определить, что катер лежал накренившись на борт, глубоко заилившись в песчаное дно.
Бендер обвязал линем ближайший к нему предмет и сказал наверх, чтобы поднимали, И когда водолаз отпустил его, то предмет медленно поплыл вверх. Но тут же зацепился за край проема и развалился на куски.
Остап подхватил одну часть, осветил фонарем и покачал разочарованно головой. Это был кусок бака, изъеденного морской водой. Потянул линь, выпустил воздух из скафандра и вновь опустился вниз. Лопатой заворошил другие предметы. Это были все истлевшие вещи, узлы, чемоданы, тюки. Но вот он натолкнулся на твердый прямоугольный предмет по виду чемодан. Он обвязал его линем и дал команду поднимать, взмыл чуть за ним следом, направляя его так, чтобы тот не зацепился за край проема. После этого сказал в телефон:
— Федор Николаевич, прошу без меня поднятый груз не открывать.
— Понял, капитан, — ответил тот. — Как самочувствие?
— Нормальное. Когда меня поднимать, я скажу.
Балаганов и Козлевич, вспотев, старательно выбирали с натугой затяжелевший линь. Упершись ногами о борт, они наконец, втащили на палубу обросший ракушками и наростами поднятый со дна груз. Вся команда катера с нескрываемым нетерпением уставилась на морскую находку. Но из глубины Прихода услышал просьбу Бендера поднимать его и все занялись подъемом водолаза медленными темпами, давая тому уравновешивать давление в скафандре.