Читать интересную книгу Золотая Ладья - Дмитрий Смирнов

Августин — настороженный и взволнованный — огляделся по сторонам, словно в чем-то себя убеждая. Расценив, что опасность не угрожает охотникам за ладьей, он повернулся к ратникам Сбыслава.

— Копайте! — велел он.

Полтора десятка человек принялись вгрызаться в холодную и влажную, но удивительно неподатливую землю. Бурую с зеленоватым отливом породу держали бесчисленные корни и стебли — вязали, крепили, не дозволяя человеку легко добраться до земляного нутра. Духота мешала работе, пот струил в глаза кривичей. Две лопаты, увязшие в клейком грунте, разломились поперек. Но одному из гридней Сбыслава повезло. Заступ его выстучал пустоту.

— А ну, братцы, налегай! — крикнул он. — Все вместе осилом возьмем.

Кривичи с увеличившимся рвением взялись копать, и вскоре большой пласт почвы осел вниз. Кто-то с ругательствами полетел в возникший провал. Однако через пару мгновений из темноты донесся его радостный возглас.

— Огня сюда! — распорядился Августин, охваченный возбуждением, как и все, собравшиеся вокруг.

По мере того как дыра расширялась, перед глазами людей проступала часть подземного хода, укрепленная бревнами вдоль стен. Переполняющую всех радость резко оборвал возглас кривича, шарившего руками внизу.

— Что ты видишь? — выкрикнул в провал Сбыслав, принимая факел из рук Хорола.

— Здесь кто-то есть, — голос воя дрогнул. — Похоже, подземный страж.

— А ну, — вперед протиснулся Сельви Трехцветный. — Позволь, князь, — обратился он к Сбыславу. — Мой меч не боиться ни людей, ни черных альвов, оберегающих подземные сокровища.

— Дерзай, — кивнул ему Сбыслав.

Хирдманн, взяв в одну руку факел, а другой вытащив клинок, с легкостью спрыгнул в провал. Кривич отодвинулся, пропуская его вперед. Первое время глаза Сельви ничего не различали. И только как следует присмотревшись, он сумел разглядеть в десятке шагов от себя облаченного в доспехи воина.

— Клянусь костями Альбериха[151], это происки злокозненых гнуров, — пробурчал Трехцветный.

— Будь осторожен! — предупредил хирдманна Олав.

Но Сельви уже не слышал ярла. Он решительно шагнул к неподвижной фигуре. Глаза внимательно изучали незнакомый выпуклый шлем, похожий на колпак, пластинчатый панцирь и продолговатый щит, который незнакомец удерживал в руке. Воин не стоял, а сидел на высоком валуне. Заглянув в его лицо, хирдманн невольно отшатнулся.

— Мертвяк, — пробормотал он.

Из-под обода шлема на него смотрели пустые глазницы желтого церепа. Броня скрывала высохший древний скелет.

Сплюнув на землю от разочарования, Трехцветный толкнул костяное тело острием меча, и оно шумно рухнуло назад, развалившись на части. Бурая пыль взвилась столбом, оседая на руках и лице хирдманна. Сельви закашлялся и отступил на шаг, но пыль — едкая и вязкая — потянулась следом, забираясь в легкие и обжигая плоть. Сколько он не стряхивал кисти рук, сколько не прочищал горло — все было тшетно.

У подбежавшего к хирдманну кривича от ужаса расширились глаза. Кожа Сельви Трехцветного кровила и разваливалась, превратившись в одну сплошную рану. Он еще пытался хватать воздух ртом, пытаясь найти спасение от страшных мук, однако ядовитый воздух словно сжигал его изнутри. Кровь шла теперь из глаз и из ушей. Еще через несколько мгновений хирдманн оцепенело скрючился на полу подземья.

Когда в лаз спустились Августин, Сбыслав и Олав Медвежья Лапа, монах внимательно осмотрел уже остывшее тело Трехцветного, а также костные останки ветхого стража.

— Что за зараза убила его? — с опаской осведомился князь кривичей, покосившись на обезображенный труп Волка Одина.

— Должно быть, сила древнего языческого заклятия, наложенного на этого воина, — он указал на рассыпавшийся скелет. — Судя по облачению, это кто-то из древних скифских воителей. Много столетий тому назад они хозяйничали на этой земле, и, вероятно, строили подземные ходы по приказу своих племенных вождей…

— Для нас это опасно? — вопросил Олав, к которому только сейчас вернулся дар речи.

— Уже нет, — успокоил Августин. — Дух стража убил того, кто к нему прикоснулся. Твой человек открыл нам дорогу к ладье, пусть и ценой собственной жизни.

Посветив факелами вглубь лаза, Сбыслав и ярл разобрали золотистое мерцание, исходящее от широкого помоста.

— Это и есть Золотая Ладья, — задумчиво промолвил князь кривичей, изучая удивительное творение древних мастеров, долгое время скрывавшееся под землей.

Он явно был зачарован столь совершенным изделием. Точеные изгибы носа и кормы, округлые борта — все это волновало взор. На золотой основе, испускавшей снопы солнечных лучей по потолку и стенам подземья, красовались затейливые узоры и орнаменты. Медвежья Лапа тоже невольно залюбовался увиденным шедевром. Судно до мелочей походило на настоящее, и это ярл не мог не отметить. На корпусе его можно было рассмотреть даже прорисованные заклепки и нагели. Каждый пояс золотоносной обшивки имел свои украшения и глубоко просеченные знаки.

— Вот достойная плата за все ваши труды, — суровый голос Августина вернул Олава и Сбыслава к действительности. — Эту ладью нужно разбить на куски и поделить на равные части.

Ярл и князь посмотрели на проповедника, смахивая овладевшее ими оцепенение.

— Ты прав, монах, — проговорил Сбыслав. — Мы пришли сюда за золотом, и мы его получили.

Он повернулся к Олаву Медвежьей Лапе.

— Твои люди смогут разъять ладью на части?

— Да, князь, — ответил ярл.

Вскоре несколько хирдманнов с тяжелыми двуручными секирами уже спрыгнули в лаз. Стук и грохот, высекающий бесчисленные ворохи золотых искр, заполнили древнее укрывище.

Глава 21. Бегство

Ночь давно перевалила за свою половину, а возле княжеского терема все еще шел подсчет захваченной добычи. Кроме осколков Золотой Ладьи, собранных до последнего кусочка, нашли немало украшений в светлице и во взрубке хором, а кое-что сняли с убитых и еще живых — литые золотые браслеты и шейные гривны.

В душе Олава Медвежьей Лапы боролись торжество от успешного окончания дела — и горечь утраты многих побратимов, с которыми он был неразлучен все последние годы. Ярл вознамерился устроить пышные торжества в честь героев. Даг Угрюмый уже высказал желание соорудить небольшую ладью, на которой павших хирдманнов предстояло отправить в последнее странствие. Однако до реки было далеко, и потому было решено устроить погребальный костер за воротами княжеского терема, а тризну — на просторном дворе Званимира. Хирдманны были слишком утомлены боем и тяготами последних дней, так что даже недоверие к своим недавним союзникам не могло заставить их совершить сейчас длинный обратный переход к драконам.

Угнетало Олава и другое. Князь радимичей Званимир, доставивший хирду столько тягот, был найден мертвым на опушке леса среди своих бездыханных дружинников. Захватить его живым и сполна поквитаться за унижения не удалось.

— Званимир всегда был счасливчиком, — усмехнулся Сбыслав, угадав мысли Медвежьей Лапы. — Вот и сейчас он ушел от нашей с тобой расплаты, ярл Олав.

— Что ж, — смирился ярл. — Он пал как мужчина, с мечом в руке. Как видно, такова воля богов. Но он оставил нам хорошее наследство. Энунд! — окликнул Олав сына Торна Белого. — Приведи сюда дочь Званимира.

Медвежья Лапа и князь кривичей стояли во дворе перед крыльцом хором, с хозяйским видом уперев руки в бока. Энунд, не расстававшийся со своей добычей, неохотно подвел к ним девушку, которую держал на веревке.

Сбыслав внимательно оглядел ее потемневшее от горя лицо и поблекшие глаза.

— Вот что, ярл, — проговорил он неожиданно и с норовитым почтением. — Я предлагаю тебе выгодную сделку. Ты отдашь мне пленницу, а я откажусь от своей доли золота в пользу твоей дружины.

Олав Медвежья Лапа недоверчиво взглянул на князя. Такая щедрость показалась ему подозрительной.

— Здоров ли ты, князь Сбыслав? — спросил он с сомнением. — Я больше сорока лет топчу земли Мидгарда, но никогда еще не видел, чтобы за женщину платили столь высокую цену. Ты согласен обменять ее на всю твою долю?

— Именно так, — подтвердил Сбыслав, не сводя глаз с лица Любавы. — На что она вам? Для скоротечных утех?

— Но для чего она нужна тебе, князь? — не понимал своего союзника Медвежья Лапа.

— Позволю тебе напомнить, ярл Олав, что Любава — дочь князя радимичей. Если я возьму ее в жены, то смогу рассчитывать на все его владения. Так что для меня это более ценная добыча.

Сбыслав знал, что может позволить себе быть с урманами столь щедрым. Тороп уже подготовил для пира Братьев боченки с крепленым медом и пивом, в которые было подмешано самое верное зелье.

Олав размышлял.

— Эй, Гудред! — окликнул он Ледяного Тролля, точившего на оселке затупившийся в битве топор. — Позови сюда всех ребят. Нужно кое-что решить.