Читать интересную книгу Операция «Молот». Операция «Гадюка-3» - Уолтер Уэйджер

— Благодаря вас, сэр!

Часовые у дверей в главный коридор встали по стойке «смирно», когда генерал Маккензи прошествовал мимо них, а майор Дуглас Уинтерс на секунду задумался, куда теперь: в кабинет или в бункер. Командный пункт Стратегического авиационного командования был расположен в большом железобетонном бункере на глубине сорок футов под землей, и утренний доклад разведки всегда проходил в этом подземном редуте. Впрочем, генералы САК могли наблюдать за брифингом непосредственно из своих кабинетов по внутренней сети цветного телевещания — в этом заключалась одна из их должностных привилегий. Кабинет на втором этаже был более доступен и удобен, и поскольку сегодня был воскресный день — день отдохновения практически для всех граждан страны, за исключением офицеров САК, профессиональных футболистов и христианских священнослужителей, логично было предположить, что генерал Маккензи направится к себе в кабинет. И именно по этой причине адъютант безмолвно решил, что главкомстратав выберет бункер.

— В «яму»! — отрывисто бросил генерал.

Именно так — «ямой» — люди в Оффатте называли бункер командования. Кодовое название бункера было «Мягкая посадка», но почти все штабные офицеры называли его либо КП, либо «ямой». Довольный тем, что он хоть раз верно угадал намерение шефа, Уинтерс последовал за Маккензи через вращающиеся двери вниз по лестнице, а затем по зигзагообразным коридорам внутрь земной толщи. Зигзаги подземных переходов должны были амортизировать силу взрывной волны в случае ядерной атаки противника; встроенные в стены телекамеры следили за идущими, а вооруженные люди, сверявшие лица с фотографиями на пропусках и удостоверениях личности, выполняли ту же функцию, что и вооруженные люди наверху, — не пускали на объект посторонних. Когда Маккензи и Уинтерс миновали первый контрольно-пропускной пункт, охранник снял трубку своего телефона и передал по цепочке тревожный сигнал:

— Он спускается! — Так он предупреждал ребят на командном пункте.

— Отлично! Кофе готов! — последовал ответ.

Да, кофе был готов — как всегда, в 7.28 в те дни, когда главкомстратав не находился в отъезде. Горячий черный с одним кусочком сахара. В 7.28.30 Маккензи и Уинтерс вошли в просторный двухуровневый зал (140 футов в длину, 39 футов в ширину, 31 фут в высоту) и поднялись прямо на второй уровень, где телефоны, столы и стулья штаба боевых действий выстроились полукругом перед «ситуационным дисплеем операций». Это СД0 — куда более жизнеспособный, чем горячечное изобретение наших юнцов, обозначаемое теми же буквами, которые в 1968 и 1969 годах плясали на первых полосах газет[29], состоял из двух подвижных панелей (двадцать на восемь футов) на трамвайных рельсах. Обычно эти панели сдвигались в сторону, и под ними открывалась большая политическая карта мира. На панелях были изображены всемирная погодная карта, «графики развертывания сил», а также таблицы с указанием оперативной готовности всех пусковых ракетных установок и эскадрилий стратегических бомбардировщиков США. Над раздвижными панелями и картой мира вытянулись циферблаты часов, показывающих время в Пекине, Москве, Лондоне, Вашингтоне и Омахе, штат Небраска. Толстые прорезиненные кабели змеились от двух мобильных телекамер, притулившихся в центре зала, а слева у контрольного пульта, обремененного тремя телефонами и множеством кнопок и тумблеров, сидел дежурный офицер — им всегда был хладнокровный и рассудительный многоопытный полковник, почти начисто лишенный нервов. Перед полковником стояли черный, красный и золотой телефоны, имевшие каждый свое предназначение, а также картонный стаканчик с горячим кофе и овальная пепельница, испещренная китайскими иероглифами, которую какой-то штабной юморист приобрел в Гонконге. Это был единственный легкомысленный предмет на КП. Атмосфера здесь была не слишком мрачной, но серьезной, и все тридцать с лишком офицеров ВВС, расположившихся на нижнем уровне (весьма разношерстная компания — от блондинки-сержанта связи до лысеющего подполковника, большого доки по части радарного гуляния), работали без излишнего напряжения, но целеустремленно и сосредоточенно. В 7.29 — как раз в то мгновение, когда Маккензи сел за свой стол и перед ним тотчас оказалась кружка дымящегося кофе, — худощавый капитан военно-воздушной разведки подошел к большой карте и взглянул на бумаги, приколотые к своему планшету. Через тридцать секунд на телекамерах замигали красные лампочки, и негр-летчик передал капитану особый фонарик, который проецировал на карту световую стрелку. Тридцать секунд спустя, когда настенные часы показали 7.30, капитан-разведчик заговорил.

— Доброе утро, — сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, ибо знал, что всякое упоминание о присутствующем главкоме сочли бы за бестактность. — Прежде всего отмечу, что сегодня у нас «состобор-пять».

«Состояние обороноготовности-пять» — низшая степь стратегической боевой готовности, нормальное состояние вооруженных сил США, когда нет никаких признаков военной угрозы извне или международного кризиса. Во время кубинского ракетного кризиса Комитет начальников штабов постепенно довел стратегическую готовность войск до «состобор-двух» — предпоследнего уровня перед полной боевой готовностью, но сейчас готовность составляла лишь «пятерку». Маккензи пил свою вторую за это утро кружку кофе и ждал.

— Оперативная боеготовность, — продолжал капитан, — составляет девяносто четыре процента для укомплектованных эскадрилий бомбардировщиков.

«Старик будет доволен», — подумал Уинтерс, ибо это было на два процента выше по сравнению с субботними данными.

«Черт! подумал генерал Мартин Маккензи. Наверное, это все из-за тех слюнтяев в Гомстеде, которые греют задницы под флоридским солнцем вместо того, чтобы заниматься любовью со своими „Б-52“». В цепком, как транзистор, и безжалостном, как компьютер, мозгу генерала промелькнуло несколько вульгарных мыслей и непотребных выражений — подобные слова он редко воспроизводил вслух, ибо они роняли достоинство главкомстратава. Кое-кто из его крутых предшественников — решительных и колоритных любителей сигар вроде сметливого Курта Лемея — сквернословил без зазрения совести, но Мартину Маккензи подобное поведение претило. Более того, Маккензи был не только мягче и невозмутимее прошлых главкомов, но он также бросил курить, дабы послужить примером для своих подчиненных.

«Черт!» — повторил про себя главкомстратав, размышляя над этими девяноста четырьмя процентами и мечтая о сигаре. Как только доклад закончится, он обязательно проверит эти девяносто четыре процента!

— Боеготовность «Змеиных нор», — продолжал капитан.

«Змеиная нора» было кодовым обозначением пусковых установок американских межконтинентальных баллистических ракет подземного базирования, расположенных в средних и северо-западных штатах. Каждое крыло стратегических ракет имело свое кодовое обозначение по названию одного из видов ядовитых змей — например, «кобра», «гремучая змея» и т. п. На утренних брифингах каждый день давалась общая оценка состоянию боеготовности всех пусковых установок межконтинентальных ракет.

— Готовность к пуску составляет девяносто три процента, — сообщил капитан своим характерным огайским говорком.

Ну, совсем неплохо! Эти идиоты (универсальный термин, которым генерал обыкновенно обозначал журналистов, конгрессменов и по меньшей мере одного из замов министра обороны) полагали, будто все самолеты и ракеты можно подготовить к боевому запуску просто по команде, но они думали так только потому, что понятия не имели о системе наземного обслуживания, да и знать о ней не хотели.

— Оперативная готовность ТА — восемьдесят девять и девять десятых процента.

Тут Маккензи улыбнулся. Ему всегда было приятно осознавать, что он справляется со своими служебными обязанностями куда лучше ребят из командования тактической авиацией, — эта существенная разница, конечно, была результатом более слаженной работы наземных служб. Отличное техобслуживание — важнейшее условие высокой боеготовности войск. Ну и, конечно, жесткий требовательный главком тоже.

Затем капитан стал докладывать о погодных условиях в различных частях земного шара, о недавних перемещениях советских рыболовецких траулеров в Атлантике и на Тихом океане, о расположении русских подводных лодок в Японском море, в Средиземноморье в Карибском бассейне и в северных морях, о начале осенних маневров стран Варшавского договора в южной Польше, о местонахождении высших политических руководителей и военачальников Китая и СССР, а также упомянул про сообщение ЦРУ о ближайшем испытании китайской водородной бомбы, назначенном на следующую неделю.

Никаких крупных перемещений войск вблизи границ не замечено.