— Как это следует понимать? — спросил папа.
— Буквально, — промолвил молодой плейбой. — Я знаком с одним человеком, прохиндеем, каких свет не видывал, а уж он-то знает Кукана как свои пять пальцев, ведь он поддерживал с ним связь даже в те времена, когда Кукан выступал под именем графа ди Монте-Кьяра, и водил его, Кукана, за нос до того хитро, что Кукан при всей мощи своего духа, которого — как выразились Ваше Святейшество — много уже в одном его мизинце, даже понятия не имел, что остров давно пожертвован туркам. И этот — да будет мне позволено так выразиться — гениальный интриган осведомлен об ахиллесовой пяте Кукана и, насколько я знаю, без труда найдет действенный способ, как эту ахиллесову пяту использовать.
— И эта ахиллесова пята называется…
Марио прикрыл рот, наклонился к папе и прошептал:
— Гамбарини.
— Это уже интересное заявление, если ты не бросаешь слов на ветер, — проговорил папа. — Хоть я ничего от этого не жду, но попытка не пытка. Этот твой интриган живет в Страмбе?
Молодой плейбой кивнул.
— Съезди-ка за ним, — сказал папа. — Я знать ни о чем не знаю и сам пачкать этим свинством руки не собираюсь. Твоим наследством пока займутся служащие курии, а если все кончится хорошо и я получу обещанную корзиночку, они вернут тебе все в целости и сохранности. Если же нет, то помни, что даже малой части тех грехов, что занесены в этот реестрик, довольно, чтоб тебя официально объявили неспособным принять наследство, и тогда завещание утратит силу и наследие получит другой родственник завещателя. Так что давай действуй. Только никаких шуточек с лимоном и петрушкой за ухом. Муж, о коем сейчас идет речь, не заслуживает такого глупого и безвкусного надругательства.
— Все будет так, как желают Ваше Святейшество, да пребудет их воля, — сказал молодой плейбой. — Но обращаю внимание Вашего Святейшества, что до получения наследства я нищий, а дело, боюсь, не обойдется без определенных финансовых жертв. На платных убийц, к примеру, и так далее.
Папа некоторое время беззвучно твердил разгневанными устами какие-то слова вроде infame, disatillaccio, то бишь «ничтожество», «негодяй», но потом обмакнул перо в чернила и энергично начертал нечто на листке бумаги.
— Это тебе выдадут из дядюшкиной кассы, — сказал он, протягивая молодому плейбою бумагу со своей подписью, еще не просохшей. — Но трать деньги разумно и по делу, никаких девок, никаких попоек, не то не видать тебе дядюшкиных несгораемых шкафов. А теперь пошел вон, мне от тебя тошно.
НОЧНЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ
Случилось так, что однажды поздним зимним вечером — Петр как раз был погружен в изучение Ксенофонтова «Похода Кира» — в проем двери его скромного рабочего кабинета просунул голову его тесть Хамди-историограф, испытывавший перед своим бунтарем-зятем боязливое почтение и до сих пор напуганный тем, что под крышей его дома история, вместо того чтобы быть предметом научного изучения и толкования, оказалась, так сказать, объектом непосредственного творчества, и сообщил ему, что в руки янычар, стерегущих черный вход, попали два иноземца, гяура, которые во что бы то ни стало желают говорить с Его Превосходительством господином Кукан да Куканом, что, если Хамди не изменяет память, было прежней фамилией зятя.
— Я хочу их видеть, — сказал Петр. — Но пусть осмотрят, не вооружены ли они.
По случаю уже упоминавшихся ура-патриотических мероприятий в Турции, вдохновителем которых выступил Петр, Хамди-эфенди уволил и передал на службу в армию — сделав исключение для Эмине, нянюшки Лейлы, которая, однако, была разжалована и переведена на должность кухарки и черной служанки, — всех своих слуг, так что теперь был вынужден сам выполнять обязанности портье, но поскольку Петр стал особой высокопоставленной и очень важной, а потому возможной жертвой покушений, то дом его тестя охраняли усиленные наряды стражи, состоявшие из трех янычарских рот, вооруженных мушкетами.
Ночными посетителями, которых Хамди-эфенди тем временем ввел в дом, оказались хорошо знакомый Петру страмбский подеста — бывший аптекарь Джербино, статный старик с волнистой белой бородой, и стройный юноша с оливковой кожей и густыми кудрями, которого Джербино представил Петру как Марио Пакионе, племянника недавно почившего банкира Лодовико Пакионе и владельца бывших поместий и дворца Гамбарини в Страмбе.
— Весьма наслышан, — холодно произнес Петр, обращаясь к молодому человеку. — Полагаю, вас привело ко мне дело, не допускающее отлагательств, ибо способ, каким вы добились разрешения войти в этот дом, применяется очень редко и, если его соотносить со здешними обычаями, просто неприемлем. Говорите, я слушаю.
Молодой плейбой некоторое время мялся, посылал Джербино умолящие взгляды, прося его взять слово, но, ничего не добившись — ибо Джербино, наоборот, крепко сжал губы в тоненькую ниточку, — начал говорить, всячески избегая при этом встретиться взглядом с Петром, который внимательно, в упор на него смотрел.
— Да, дело и впрямь не терпит отлагательств, поскольку речь идет о наследстве моего дяди. Старый дядюшка отказал мне все свое состояние, однако другой достойный старик, то есть папа Римский, наложил на все запрет и посадил в дядюшкины конторы своих людей.
Когда Марио Пакионе, все так же уныло глядя в окно, сообщил эту потрясающую новость, левая половина его красивого лица вдруг исказилась безобразной судорожной усмешкой.
— Все это чрезвычайно прискорбно, — отозвался Петр. — Однако мне неясно, почему вы делитесь этим со мной? Неужели вы проделали путешествие из Италии в Турцию только затем, чтоб рассказать мне о трудностях получения дядюшкиного наследства?
— И да, и нет, — ответил молодой плейбой. — Но думаю, наш Джербино растолкует вам дело лучше меня.
— Нет уж, выкладывайте сами, — возразил величественный старец. — Это ваши дела. А я тут лишь для того, чтоб подтвердить Его Превосходительству господину да Кукану, что вы тот, за кого себя выдаете.
Тут молодой плейбой принялся упорно твердить, по-прежнему избегая встречаться с Петром взглядом, что, по его мнению, дело это касается не его одного, но и интересов Его Превосходительства господина да Кукана, и даже интересов Османской империи, где Его Превосходительство господин да Кукан достиг высокого положения. Насколько ему, Марио, известно. Его Превосходительство господин да Кукан пользовался услугами почившего в бозе Лодовико Пакионе для перевозок военного снаряжения, так отныне это станет, вероятно, невозможным, поскольку конторы теперь в руках папских долгополых.
— Вы хотите сказать, чиновников курии? — перебил его Петр.