Ему на секунду представились ощущения команды скачкового судна, когда их тела вдруг начали расплываться, как акварельные картинки под дождем… Крепко зажмурившись, он тряхнул головой, отгоняя кошмарное видение.
– Я ничего не понимаю! – простонал Айвен. – Где, по-твоему, Димир?
– Он мертв. Давно мертв, и тело его не подлежит восстановлению. И если бы ты не опоздал к отлету, с тобой было бы то же самое.
Майлз истерически захохотал, но быстро взял себя в руки. Надо думать, надо разобраться во всем…
– Я так понимаю, что они хотели одним махом отделаться и от свитка, и от тебя. Просто и логично, как раз в стиле работника прокуратуры!
– Доказательства, – потребовал Айвен. – Что было в документе и кто такие «они»? Ты становишься таким же параноиком, как старик Ботари.
– Помнишь черную ленту? Это был ордер. Ордер на мой арест, подписанный императором – с тем, чтобы исполнить смертный приговор, вынесенный мне Советом графов. По какой статье? Но ты сам ее назвал – нарушение закона Форлопулоса. Государственная измена, дорогой мой! А теперь спроси-ка себя: кому выгодно расправиться со мной?
– Никому, – выпалил Айвен.
– Хорошо, – Майлз воздел глаза к небу. – Попробую задать вопрос иначе – кто больше всех пострадал бы от этого приговора?
– Твой отец, конечно. Его бы это просто убило. Окна его кабинета выходят на Главную Площадь, и каждый рабочий день ему пришлось бы смотреть, как ты умираешь от голода. Он просто бы сошел с ума.
– Вот именно. Убрать его наследника, казнив или хотя бы сослав подальше, сломать его самого и вместе с ним весь центристский блок… А если он попытается меня спасти – значит, обвинения были справедливыми… А потом и его можно будет обвинить в государственной измене. В общем, дьявольски продуманная вилка, – подытожил Майлз.
Но Айвен с сомнением покачал головой.
– Чтобы все зашло так далеко, а твой отец не предпринял никаких ответных шагов?! Я знаю, он всегда старается сохранять нейтралитет, но есть же предел?
– Видел свиток? Если они самого Грегора заставили заподозрить меня черт знает в чем… Но расследование могло бы установить истинную подоплеку событий. Во всяком случае, приди я на суд добровольно, это был бы веский аргумент в пользу моей невиновности. И наоборот – если скрываюсь, значит, виноват. Но как я мог явиться, если не знал, какую кашу они там заварили?
– Совет графов – сборище сварливых, придирчивых старых хрычей, – напомнил Айвен. – А твои заговорщики вынуждены были бы поставить вопрос на голосование. Для них это чертовски рискованный шаг. Дело могло закончиться кровью.
– А если их вынудили к этому? Возможно, мой отец и капитан Иллиан вплотную взялись за Хессмана, и тот решил, что лучшая защита – нападение.
– Не пойму, что во всем этом для Фордрозы? Почему бы ему не скормить Хессмана собакам?
– А! В том-то и дело. Может, я действительно впадаю в маразм, но… Прикинь, какая получается цепочка: граф Фордроза, лорд Фортейн, я, ты, мой отец. А чей наследник мой отец?
– Твоего деда, естественно. А он умер, или ты забыл? Майлз, ты меня никогда не убедишь, что граф Фордроза задумал укокошить пятерых дворян ради унаследования провинции Дендария. Бога ради, он ведь граф Лоримельский, богач каких мало. Дендария не пополнит, а истощит его кошелек.
– При чем здесь дед? Мы говорим о наследовании совсем другого титула. Айвен, на Барраяре давно сложился класс образованных людей-дворян, хорошо знающих историю, которые утверждают, что салическое[1] право при наследовании трона не имеет обоснования ни в законе, ни в традиции. Сам Дорка получил титул по линии матери, если на то пошло.
– Да. И твой отец, наверное, не прочь погрузить всю эту фракцию на корабль и отправить… хм… в летние лагеря.
– Кто наследник Грегора?
– В данный момент никто. Поэтому все кому не лень, торопятся жениться и плодить детей.
– А если бы салическое право было отменено? Кто стал бы наследником императора?
– Твой отец – это всякий знает. Ну и что с того? Все знают и то, что он ни за какие коврижки не стал бы править. Навыдумывал ты черт знает чего…
– Хорошо, а у тебя есть другое объяснение?
– Естественно. И самое элементарное. Почему бы не предположить, что тот свиток попал не по адресу? Димир просто отправился выполнять чужое задание, поэтому здесь его нечего и ждать. Ты когда-нибудь слышал о бритве Оккама?
– Это только кажется подходящим объяснением. Вспомни, при каких обстоятельствах ты улетел. Полночь, старт на рассвете, никто не провожает… Кто сейчас знает, где ты находишься? Почему отец не прислал с тобой никаких сообщений? Или мать, или капитан Иллиан, если уж на то пошло? Нет ответа? – Его голос зазвучал жестко и категорично. – Скажи мне откровенно: если бы адмирал Хессман пригласил тебя прямо сейчас в какой-нибудь укромный уголок и предложил бокал вина из своих рук – ты бы взял?
Айвен долго молчал, задумчиво глядя на плывущие в пространстве корабли наемников. Когда он вновь обернулся к Майлзу, его лицо было серьезно, как никогда.
– Нет, – твердо сказал он.
Глава 19
Он все-таки выследил их в офицерской кают-компании «Триумфа», припаркованного у девятого причала. Близился час обеда, и в кают-компании почти никого не было, за исключением нескольких убежденных любителей кофеина, потягивавших свою немыслимую смесь…
Влюбленные сидели за маленьким столиком, и их темноволосые головы почти касались друг друга. Баз сосредоточенно разглядывал свои руки; Элен, сгорбившись, комкала бумажную салфетку. Трудно было представить более несчастную пару. Оба молчали.
Майлз расправил плечи и, глянув в зеркало, удостоверился, что его лицо в должной мере озарено радостью и доброжелательностью. Доктор клялся, что внутреннее кровотечение не возобновится ни при каких обстоятельствах; значит, и на этот счет можно не волноваться.
– Привет!
Они вздрогнули, услыхав его голос. Элен бросила на него хмурый взгляд исподлобья.
– Милорд? – удивленно отозвался Баз. Инженер произнес это таким тоном, что Майлз почувствовал себя совершеннейшим ничтожеством. Он с трудом подавил желание поджать хвост и с визгом удрать в ближайшую подворотню. Нет, так нельзя. Ну-ка, подойдем к ним поближе…
– Я обдумал то, о чем вы просили, – сообщил он, непринужденно опершись о столик, – и при более пристальном рассмотрении счел ваши аргументы достаточно убедительными. Я готов дать свое благословение.
Глаза База загорелись ликованием. Элен тоже расцвела, но почти сразу же угасла, недоверчиво нахмурив свои красивые брови.
– В самом деле?
Он ответил ей бодрой улыбкой.
– В самом деле. И намерен соблюсти весь полагающийся церемониал. Если проявить немного сообразительности, это вполне осуществимо.
Майлз извлек из кармана разноцветный шарф, специально припасенный для совершения обряда, и подошел к Базу.
– Начнем с самого начала. Представьте, что этот пластиковый столик – залитый звездным светом балкон перед зарешеченным готическим окном. Разумеется, все густо оплетено этим растением – забыл название – ну, такое, с мелкими цветочками и длинными острыми шипами, укол которых жжет хуже крапивы. За решеткой и колючками упрятана дама вашего сердца. Представили? А теперь перейдем от декораций к действию. Насколько я понимаю, вы, оруженосец Джезек, имеете ко мне, своему сеньору, просьбу?
Он сделал выразительный жест, и Баз с улыбкой взялся за исполнение своей роли.
– Милорд, я прошу вашего соизволения на брак с младой дочерью оруженосца Константина Ботари, дабы мои сыновья могли в будущем верой и правдой служить вам.
Майлз наклонил голову и криво усмехнулся:
– Чувствуется, что мы с тобой смотрели одни и те же фильмы… Конечно, оруженосец, я даю вам свое согласие, и да служат ваши сыновья так же достойно, как служите вы. Я посылаю сваху.