— Дев и Николас наконец выяснили, кто главарь банды наемников. Это бывший кавалерист. Наши с тобой друзья уговорили его открыть имя того, кто их нанял наехать и затоптать сына леди Кьяры.
— Каким образом? — поинтересовался Лукас. Хотя его мало интересовало, каким образом были добыты эти сведения.
— Апеллируя к чувству воинской солидарности. И к жадности, конечно, — пожал плечами Джек. — Николас предложил ему намного больше, чем семья Шеффилд.
— Есть доказательства их вины?
— Николас и Дев получили от него признание под присягой, которое не подошьешь к делу и не огласишь в суде. Но этого вполне достаточно, чтобы наши друзья крепко поговорили с родственничками покойного маркиза.
— Оставьте их для меня. Завтра с утра едем в Лондон. — Заперев дверь винного погреба, Лукас улучил момент, чтобы заскочить в кабинет дяди, захватить штопор и бокалы. — Кстати, если собираешься дымить своими вонючими сигарками, отправляйся на террасу. Это распоряжение Генри.
Джек прикурил от горящего канделябра.
— По-моему, нам не стоит торопиться. Я бы не стал нестись сюда во весь опор только для того, чтобы сообщить тебе, что мы и так держим все под контролем. — Кончик сигары вспыхнул, когда он сделал затяжку. — Дело в том, что Баттершем исчез из Лондона вместе со своей мамашей. И похоже, никто не знает, куда они подались.
— Гнусный червяк! Заполз куда-нибудь и схоронился. — Лукас опустошил бокал. — Я должен встревожиться?
— Мы просто подумали, что тебе следует об этом знать. — Джек поглядел на свой бокал. — Позволь мне как бывшему солдату, дать тебе совет. Нельзя недооценивать противника. Баттершем, возможно, труслив, но это не означает, что от этого он становится менее опасным.
— Хм. — Опустив бокал, Лукас вгляделся в темнеющий лес. — Я принял кое-какие меры, Джек. С вечера до рассвета усадьбу усиленно охраняют. И хотя у меня нет твоего военного опыта, уверяю тебя: если Баттершем осмелится сюда сунуться, я уничтожу его.
— Сомневаюсь, что он настолько глуп, чтобы просто так напасть. — Джек выпустил колечко дыма. — Баттершем однажды нанял целую банду, чтобы выполнить грязную работу. Что ему помешает сделать это во второй раз?
— Я все время настороже.
— Тогда довольно слов. Налей мне еще. У меня в горле пересохло.
— Наливай сам. — Лукас сунул бутылку другу. — Я лучше пойду предупрежу экономку и кухарку, что ты останешься ночевать.
— Когда будешь возвращаться, прихвати с собой портвейн. По виду бочонков в погребе можно сказать, что твой дядя припрятал там коллекцию выдержанных вин.
В ответ Лукас шутливо отсалютовал.
— Может, там найдется и парочка лондонских шлюх? — добавил Джек, стряхнув пепел с сигары.
— Тебя интересует еще что-нибудь, кроме выпивки и женщин? — спросил Лукас.
— Кто бы говорил! — съязвил друг. — А ты что предлагаешь?
Лукас немного подумал.
— Попытайся насладиться красками заката и пением ночных птичек.
— У меня другая мысль. Принеси еще и бренди, — попросил Джек. — Мне нужно поддержать себя чем-нибудь покрепче, чем вином, чтобы не убояться твоей святости.
Лукас ушел, оставив друга созерцать парк.
Тяжело вздохнув, Джек уселся в дальнем конце каменной балюстрады. Вылив остатки бутылки в свой бокал, прислонился спиной к стене. Легкие фиолетовые тени, предвестники сумерек, потекли по светлым известняковым плитам. Словно прощаясь с уходящим солнцем, небо вдруг озарилось и заиграло всеми красками.
Он зажег следующую сигарку и тут услышал звонкое стакатто каблучков по гранитным ступеням.
— Как ты осмелился появиться здесь? — В игре розового и розовато-лилового предзакатного света лицо Алессандры показалось резким и угловатым, когда она оглянулась через плечо. — Ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою жизнь в Англии.
К ней медленными шагами приблизилась мужская фигура.
Марко. Тот итальянец из Милана.
— Наоборот, bella. — Гираделли подступил ближе и заговорил тише. Шелест ивы заглушил его слова.
Алессандра отшатнулась. Волосы упали налицо и скрыли его.
— Не злись на меня, Алесса.
Когда Гираделли коснулся ее плеча, до Джека снова донеслись обрывки их разговора.
— Я лишь пытаюсь сделать то, что пойдет на пользу тебе и ребенку, — сказал граф.
— Я понимаю. — Всегда холодная и выдержанная маркиза говорила таким тоном, что, казалось, сейчас расплачется. — О, Марко, умоляю тебя, пожалуйста, не дави на меня и не требуй ответа в такой момент.
— Хорошо. Но не откладывай надолго.
— Ладно. Я… Кажется, я всегда знала, что прошлые грехи настигнут меня.
— Ciao. Скоро увидимся. — Гираделли выпрямился, и хотя Джек поторопился отвести глаза, ему поневоле удалось увидеть, как граф потянулся губами к ее лицу.
По какой-то непонятной причине настроение у него окончательно испортилось.
— Увы! Прощание — это сладостная мука, — издевательски громко заявил он, поднялся и вышел из тени. — Если не трудно, не могли бы Ромео с Джульеттой разыграть свою душераздирающую сцену где-нибудь в другом месте? Здесь у нас в Англии мы стараемся не причинять своими страстными объятиями неудобств невольным свидетелям.
Алессандра повернулась в его сторону.
— Зато получаете удовольствие, шпионя за людьми? Что вы здесь делаете — прячетесь в темном углу?
— Наслаждаюсь бокалом вина и потрясающим видом заката, — ответил Джек. — По крайней мере так было до того момента, пока любовники не испортили пасторальную сцену.
— Надо было объявить о своем присутствии, — заметил Гираделли. — Тогда и объятий не было бы.
— Сомневаюсь. На мой голос не обратили бы внимания. Мадам была просто загипнотизирована другой парой губ.
В ответ Алессандра взорвалась:
— Вас это не касается, сэр! Кроме того, Марко поцеловал меня в щеку. Мы не любовники, у нас с ним совершенно другие отношения.
Джек презрительно усмехнулся:
— Неужели? Мне так не показалось. Ее глаза сверкнули.
— К вашему сведению, он мой кузен.
— Кузен?
— Si, кузен, — отрезала она. — И в отличие от англичан у нас, итальянцев, не принято заводить шашни с двоюродными братьями и сестрами.
— В таком случае я должен извиниться перед вами, леди Джаматти, — пробормотал он.
— Да, должны.
— Кстати, говоря о театральности, лорд Джеймс… — Гираделли, судя по всему, наслаждался собственными словами. — Как бы мне ни хотелось остаться на сцене до конца, я вынужден немедленно вернуться в Саутгемптон. Лорд Линсли хочет получить полную информацию о том, как продвигаются дела у леди Шеффилд.