— Ты знаешь, — доверительно сказала она, — мне кажется, этот мальчик за мной следит. Он идет за нами от самого дома.
— Какой мальчик? — спросил Ираклий, более обращая внимание на дорогу, чем на слова своей спутницы.
— Вон тот, на краю стоянки. — Алька махнула рукой.
Ираклий на мгновение отвлекся и взглянул в указанном направлении. На стоянке никого не было, зато справа послышалось скрежетание металла о металл.
— Ох, злая мысль Спящего! — ругнулся Ираклий, увидев, что произошло.
Он вышел из машины. Аля дико покосилась на стоянку супермаркета и пожала пленами. Белобрысый мальчуган лет трех только что точно был там и водил игрушечной машинкой по стеклу потрепанного «Москвича». Наверное, отбежал. В последнее время она часто замечала этого мальчика то тут, то там.
Ираклий вернулся, и они двинулись дальше. Всю дорогу до театра Аля молчала. В Маяковке давали «Мастера и Маргариту». Спектакль понравился и женщине, и ее приятелю, так что вечер вполне удался. Сожаления о пропущенном фейерверке рассеялись, словно дым от запущенных ракет. После спектакля Аля снова поехала к Ираклию — ей очень нравилась его неординарная, со вкусом обставленная квартира. Молоко было забыто на столе в кухне, но за ночь не успело испортиться.
Поликлиника ВМФ, Водный стадион, 5 июля
Красивая нервная женщина буквально ворвалась в кабинет доктора Звягинцева. Тот поднял голову и доброжелательно улыбнулся.
— Вы ко мне?
— Разумеется. — Женщина брезгливо передернула плечами. — Неужели вы думаете, что я не умею читать?
— Садитесь. — Он вопросительно поднял бровь.
— Ева, — отозвалась женщина.
— Садитесь, Ева, и рассказывайте…
За окном голосили птицы. По мере того как посетительница посвящала Звягинцева в свои проблемы, психоаналитик мрачнел все больше и больше. «Этот психоз похож на эпидемию — за неделю уже пятый случай, — думал он. — Чуть-чуть различная симптоматика, но везде присутствует какое-то тяжелое выражение комплекса неполноценности. Кто же об этом писал? Это же что-то безумно знакомое — видеть себя обезображенной…»
— И, понимаете, — Ева доверительно склонилась к доктору, — везде этот мерзкий запах паленой шерсти… И мне все время кажется, что на кухне что-то горит. Я отругала кухарку, но она клянется, что все в порядке. Она, конечно, изрядная лгунья и лентяйка, но сейчас я склонна ей поверить.
«Огонь, — думал Звягинцев, — и это сходится! Везде навязчивые обонятельные галлюцинации, сожженные лица… Здесь должна быть какая-то связь. Но ведь эпидемий психоза не бывает! Должен быть какой-то простой ответ, какое-то примитивное объяснение, просто я его пока не вижу».
— Скажите, — глубокомысленно спросил он, — у вас в детстве, случайно, не было неприятных ситуаций, связанных с огнем?
— Нет, разумеется. — Женщина ответила чересчур поспешно, и это насторожило доктора.
— Давайте поступим так, — он слегка приподнялся, перегнулся через стол и похлопал женщину по руке, — сейчас вы примете успокоительное, позвоните мужу и на недельку ляжете к нам на анализы и обследование. Мне кажется, что у вас переутомление. Но все может быть гораздо серьезнее.
— Да. — Ева открыла сумочку и вынула из нее телефон. — Все эти презентации и открытия так утомляют. А салоны… Нет, не говорите мне о салонах!
— Ни в коем случае, — успокоил ее Звягинцев. — Никаких салонов.
«Мне бы ваши проблемы!» — раздраженно подумал он и нажал кнопку на селекторе.
— Лиля, — бросил он появившейся в дверях кабинета медсестре, — проследи, пожалуйста, за тем, чтобы нам подготовили четырнадцатый бокс.
— Вячеслав Андреевич, четырнадцатый занят, — робко возразила та. — Со вчерашнего дня.
— Да? — Звягинцев задумался. — Хорошо, тогда пусть будет второй. Он свободен?
— Свободен, — кивнула Лиля. — Гостью выписали позавчера.
— С улучшением? — подозрительно поинтересовалась Ева.
Клинику светской львице рекомендовала одна из ее наперсниц, а им никогда не следует доверять безоговорочно. В таких вещах, как медицина, умный человек все досконально проверит сам.
— Разумеется, с улучшением, — белозубо улыбнулась Лиля. — Пойдемте, я провожу вас.
Ева, небрежно кивнув врачу, встала и вышла из кабинета вслед за медсестрой. «С улучшением, как же!» — зло подумал Звягинцев. Загадка психоза, принявшего характер эпидемии и плохо поддающегося лечению, мучила его уже две недели.
Ленинский проспект, 5 июля, 11.30
Истерический утренний щебет воробьев смешивался с утробным курлыканьем голубей. В сквере пахло нагретым асфальтом и срезанной травой. Алька медленно шла между ровных рядов тополей, сопровождаемая встревоженным Ираклием. Изредка она протягивала руку к кустам, отламывала приглянувшуюся ей веточку и присоединяла ее к своему странному букету, завернутому в лист лопуха. Там уже торчала веточка шиповника с полуоблетевшими цветками, две ветки тополя, ромашка, выдранная с корнем, и кусок тонкой медной проволоки, ярко блестевший на солнце.
— Ираклий, а что ест тит? — спросила она.
— Э-э… Какой такой Тит? — осторожно поинтересовался Ираклий.
— Как тебе сказать. — Аля задумчиво ковыряла землю носком ботинка. — Маленькая… С ногами. Кое-где пушистая и очень больная. Плачет, кушать хочет. Жалко его. Или ее, не знаю… Это я его назвала — тит. Оно не против.
— А где ты его взяла? — Конец внимательно посмотрел на женщину.
— Оно пришло, — коротко ответила Аля. — Теперь живет. А чем его кормить — я не знаю…
— Молоком, — буркнул Ираклий. — Из соски.
— Как же она сосать будет? — Аля засмеялась. — У нее же головы нет. Она теперь не может, — и небрежно махнула рукой.
— А когда это началось? — Конец тронул ее за руку.
Аля вздрогнула и сразу стала серьезной.
— Что?
— Когда оно пришло? — Конец был настойчив.
— Не помню. Давно. — Аля нахмурилась. — Я не хочу об этом говорить. Я хочу мороженого.
— Давай купим мороженое, — согласился Ираклий. — Я бы хотел, чтобы ты со мной кое-куда съездила.
— Не хочу. — Аля заупрямилась. — Никуда не хочу, где люди. Они надо мной издеваются и смеются, говорят, что я психическая. Не поеду, и не тащи меня, а то я закричу!
— Хорошо. — Конец приобнял ее за плечи, и женщина успокоилась. — Но ты не против гостей?
— Пусть приходят. — Аля кивнула. — Плюс-минус один гость ничего не меняет. Только пускай не думают про меня, что я сумасшедшая. Ты скажи им, что я все равно услышу. Я сейчас много чего слышу. А что не слышу, мне Мелкий рассказывает. Но только если гадости какие. Он злой — Мелкий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});