разговоры на потом, следуя девизу: «и пусть весь мир подождет…». Я даже засунула в долгий ящик Дионию с выбранным ее мужчиной — к черту! Я хотела жить здесь и сейчас, и с Джеймсом — и раз он не затрагивал эту тему, то я и подавно не враг самой себе. Правда, между нами часто возникали немые сцены. Я видела как Джеймс что-то старается мне сказать: подобрать момент или пытаясь как бы случайно перевести тему разговора из пустой болтовни в нечто очень важное, но… Каждый раз его что-то останавливало.
Я вспомнила о той некой недоговоренности, которой я не поверила бы по словам миал в начале нашего путешествия. Что-то мне подсказывало: что именно об этом он и хочет мне рассказать, да вот никак не соберется с духом. Чуть позже я припомнила и его слова о том: что я должна быть готова его услышать, и, судя по его поведению, он не уверен: что я готова… Но что я должна сделать? Я ведь понятия не имею о том: что настолько серьезное он там скрывает — что никак не решается произнести.
Мне даже казалось: что мужчина жалеет об упущенной возможности сказать правду сразу, тогда еще, в своем замке. Но я рассудила: что его решение было правильным. Если бы Джеймс тогда ляпнул мне какую-то фигню, то я бы не отправилась с ним в путешествие, не доверилась бы. Вот только сейчас он с каждым днем все больше нервничал. У меня даже сложилось впечатление: что он не хочет возвращаться.
Я много рассуждала о своем прибытии в клан и обо всех тех проблемах, которые я оставила за спиной. Самым, конечно, главным вопросом был Дилан и его люди. Я не могла просто так выгнать из клана пятьсот, если уже не тысячу, существ. И дело было даже не в нехватке населения, а просто в никому не нужных душах, которые утрачивали свою магию — мне их было жаль. Устроить публичное разоблачение и таким образом предложить людям больше не следовать за своим изгнанным из клана лидером, а остаться со мной? Да я в жизни не создам такой микрофон, при помощи которого меня бы услышал каждый. Тогда мне пришла в голову одна идея…
Идея посмотреть изнутри: как живут подданные — стара: как мир. Мне неожиданно это пришло в голову, прямо на границе моих земель у реки. Ведь никто не знает: куда я делась и насколько, как долго буду отсутствовать и когда вернусь — так что… Первым моим порывом было оценить качество условий жизни простых жителей клана — я ведь вообще не имею представления об их обыденности во всех смыслах. Второй порыв к этой авантюре был продиктован исключительно проверкой моих советников на ложь: сравнить свои впечатления о жизни так сказать простого люда с их взглядом на видение ситуации. Ну, и, наверное, самым важным моментом был третий порыв: проследить за самими советниками, особенно за новыми.
Уговорить Джеймса прервать наше тесное общение и дать мне несколько дней на разгребание каши, которую я сама и заварила, оказалось той еще задачкой. Он категорически был против того: чтобы потерять меня из виду. Я приводила аргументы: что его коррана не могут не узнать в соседнем поселении, да и его самого тоже — но это не действовало. Я оперировала доводами, используя свое положение: я — миель, глава клана, которая должна решать проблемы этого самого клана; я не могу послать все куда подальше, потому что ему, видите ли, не потерпеть пару дней без моего общества! Это тоже не возымело эффекта, потому что его аргументы были не менее весомыми: что на меня могут нацепить очередную дрянь или что-то намагичить — а я и знать не буду. Так мы впервые дошли до скандала…
Это было ужасно. На самом деле скандал был быстрым. Я что-то выпалила о том: что решение принимать лишь мне, что он мне — никто… В ответ на это Джеймс улетел: и я его не видела несколько часов, которые позорно проревела, ругая себя за неосторожные слова. Когда он вернулся и ринулся от коррана ко мне, полный решимости что-то сказать, его запал истаял на ходу, стоило ему рассмотреть мое заплаканное лицо и красные глаза. Он долго не решался что-то произнести, было видно: я сломала ему планы по гневной тираде. В итоге: «день, Лил! Один день! От рассвета до заката! А потом я прилечу!» — на что я смогла лишь кивнуть, а потом долго и страстно извиняться. И вот: настал этот день…
Глава 28
Мы стояли в пролеске, в паре десятков метров от первых домиков моего поселения. С Заразой я попрощалась еще примерно полтора километра назад, напитав напоследок магией и выдав мысленный приказ: летать только рядом с Трассом, пока я не позову. И теперь я выслушивала последние наставления от Джеймса: как миель затеряться среди простых наездниц и жителей своего клана.
— Так, Лил, первое: если к тебе обратятся с какой-нибудь просьбой — выполняй. Клан живет подобно муравьиной колонии — здесь нет чужой работы, всё делается на благо всех. Второе: не шатайся просто так без дела. Если хочешь за чем-то или кем-то понаблюдать: возьми в руки что-то и создай видимость работы. Третье: старайся ни с кем не разговаривать. Если тебе покажется что-то странным — просто отложи в памяти и спросишь у своих верных советников.
Пока он это все говорил, миал отпорол своим кинжалом от моей куртки мех, запрокидывая его себе на плечо, а оружие заткнул мне за ремень брюк. Потом он заплел меня так: как это делают большинство наездников — мне даже понравилось это множественное переплетение десятков разных косичек. Под конец я запалила валявшуюся под ногами палку, а потом потушила ее сапогом. Набрав на пальчики сажи, я подкрасила и брови и волосы пеплом, прилично затемняя их белизну.
— Разве такое количество народа меня вообще видело? — удивлялась я.
— Лил, миель — одна. Конечно же: ее все в клане знают в лицо.
— Чем еще я могу изменить внешность?
— Шрамы и ожоги требуют постоянной концентрации. Отвлечешься — и сама не заметишь: как засветишься и вылечишься. Морок на тебя не повесить — мы не маги, а на это способны только они. Если что случится или я буду нужен тебе — сразу зовешь Заразу, и Трасс мне сообщит: если она улетит из-под его присмотра, — Джеймс припал к моим