Читать интересную книгу Комическая фантазия (Сбоник пьес) - Григорий Горин

Конферансье сделал широкий жест, приглашая артистов. Повинуясь этому жесту, Поливанов моментально «вошел в образ» Шванди, запел: «Черный ворон! Что ты вьешься над моею головой?»… И, понукаемый «конвоирами», двинулся к эстраде.

Свет на эстраде гаснет.

Теперь высвечивается правая сторона сцены.

Здесь, у подъезда концертного зала, стоит Вера с газетным свертком в руках. Из подъезда выходит Конферансье, оглядывается.

Вера. Я здесь…

Конферансье (он искал глазами явно не ее). А… Ты… Ну, как понравился концерт?

Вера. Ничего.

Конферансье (замечает сверток). Это у тебя что?

Вера. Сыр.

Конферансье. Да нет, я про газету… Разреши… (Берет у нее газету, присаживается на ступеньку, читает.)

Вера (разворачивая сыр). В буфете давали. Вонючий, но вкусный… Хотите?

Конферансье (углубившись в газету). Давай.

Секунду они молча жуют.

Значит, понравился, говоришь?

Вера. Ага! Особенно фокусник. Ловкий, черт!.. Откуда он голубей-то доставал?

Конферансье (читая). С неба, девочка… в концерте все с неба достают. (Смял газету.) Мерзавец!

Вера. Кто?

Конферансье. Да тут один… Написал чушь!

Вера. Не читала.

Конферансье. И не читай! Доверяй только своему ощущению. Что они понимают, эти критики?! Людям нравится. Тебе понравилось мое выступление?

Вера. Конечно.

Конферансье (удовлетворенно). Ну вот… Так и говори! У тебя хороший вкус… Смеялась?

Вера. Зачем?

Конферансье (раздасадованно). А говоришь — понравилось.

Вера. Так правду говорю. Обязательно смеяться, что ль?.. Я вообще никогда не смеюсь…

Конферансье (сочувственно посмотрев на девочку). Больная, что ль?

Вера (обижена). Почему? Характер такой…

Конферансье. Ну, это ты брось. Характер — дело наживное. Тоже мне несмеяна нижегородская… Это только в сказках они царевны, а в жизни глубоко несчастные люди. Ты в кого такая? Папа с мамой у тебя смеялись?

Вера. Не знаю. Я их не помню…

Конферансье. Извини. (Секунду молча ест, разглядывая девочку.) Где ж ты росла?

Вера. Сначала у тетки. Потом… в другом месте…

Конферансье. А потом?

Вера. Потом… сама по себе…

Конферансье. М-да… Биография не очень веселая. Но все равно скисать нельзя. Жизнь — это не приговор. Жизнь — это праздник, девочка. Надо уметь ей радоваться…

Вера. Я и радуюсь…

Конферансье. По тебе незаметно. Сейчас-то где числишься?

Вера. В медучилище.

Конферансье. В морге хочешь работать?

Вера (испуганно). Почему?

Конферансье. Лицо траурное… Для покойников, может, сойдет, а живых напугаешь… Смех полезен для здоровья! Так все врачи говорят.

Вера. Чего полезного? Вон у нас в послеоперационном один засмеялся швы разошлись…

Конферансье (чуть растерявшись). Ну, после операции, может, и не стоит, а во время… очень даже хорошо.

Вера. Чего?.. Как это «во время»?.. Да вы что? (Хмыкнула.)

Конферансье (удовлетворенно). Ну вот. А говоришь — не смеюсь. У тебя еще не все потеряно, девочка. Рефлекс не пропал. С тобой позаниматься — ты упущенное наверстаешь…

Вера. И чего будет?

Конферансье. Станешь нормальным человеком. Сама будешь смеяться, других веселить. Это пригодится в жизни, запомни!

Вера. Запомню.

Конферансье. А теперь — прощай!

Вера. До свиданья…

Конферансье делает попытку уйти.

Подождите. (Достает мячик.) Вот, возьмите…

Конферансье. Это еще откуда? Поймала?

Вера. Нет. Я у тетки откупила…

Конферансье. Зачем?

Вера. Ну вы же сказали, что у вас вчера сперли… Возьмите!

Конферансье (изумленно). О господи! Что ж ты такая доверчивая? Нет, с тобой надо срочно заняться, а то пропадешь… Вот что! Мы сейчас пойдем к одному писателю. Владимир Лютиков. Слышала про такого?

Вера. Нет.

Конферансье. Зря! Хороший писатель… Игру с мячиком, между прочим, он придумал… И вообще — он уникальный человек! Только не все это понимают… А ты подтвердишь.

Вера. Как это?

Конферансье. Просто. Придешь и скажешь: «Владимир Борисович, мне очень нравится ваше творчество». И попросишь расписаться на мячике.

Вера. А он что?

Конферансье. А он улыбнется. Это и будет твой первый урок. Сможешь такое задание выполнить?

Вера. А чего ж тут?

Конферансье. Сначала постучишь, спросишь: «Здесь живет писатель Лютиков?»

Вера. Да что вы, ей-богу, со мной как с маленькой?

Конферансье. Нет, нет. Порепетируем.

Вера. Здесь живет писатель Лютиков?

Конферансье. Громче.

Вера (громче). Здесь живет писатель Лютиков?

Высвечивается левая сторона сцены. Это комната, в которой живет Лютиков. Сам Лютиков — мужчина лет пятидесяти — складывает чемодан. Рядом его жена — Зинаида.

(Совсем громко.) Здесь живет писатель Лютиков?

Лютиков (недовольно). Ну, здесь… Здесь. Входите.

Вера проходит в левую часть сцены, мнется в дверях.

Ну, слушаю вас…

Вера (смутившись). Значит, так… это… Мне очень творчество ваше понравилось… Вот! (Кладет мячик на стол.)

Лютиков. Это вас Николай Сергеевич научил?

Вера. Да.

Лютиков. А где он сам?

Вера. Внизу стоит…

Лютиков. Тогда передайте ему, пожалуйста, что он — идиот.

Вера (невозмутимо). Ладно! (Уходит.)

Зинаида. Володя, так нельзя… Девочка не виновата.

Лютиков. Я девочку не обижал. Но вы знаете, Зина, что я ненавижу, когда меня утешают… (Раздается стук в дверь.) И от своих слов не отказываюсь… Идиот есть идиот! (Схватил мяч, запустил его в дверь.)

Дверь открывается. Мяч попадает в вошедшего Соседа. Это пожилой человек в кителе, с мрачным лицом. Возникает пауза.

Сосед. Это как понять?

Зинаида. Ох, извините, Тихон Григорьевич… Это он так… Случайно…

Сосед (обиженно). Я по-соседски за примусом зашел… А меня — мячом… Что вам здесь — стадион, что ли?

Лютиков. Ну, не обижайтесь. Говорят же вам… Это ошибка. Извините. (Протягивает примус.) Прошу!

Сосед (вздохнув). Не надо мне ваш примус. Это я так. Для начала разговора… (Достал газету.) Газетку сегодняшнюю читали?

Лютиков. Читал.

Сосед. И какое ваше мнение? Напрасно вас продернули или за дело?

Зинаида (опережая мужа). За дело, Тихон Григорьевич! Очень правильная статья…

Сосед. Признаете, значит, критику? Это — хорошо. Печать — наше самое грозное оружие… Против этого не попрешь!! Писания ваши, Владимир Борисович, получаются вредные.

Лютиков. А вы их читали?

Сосед. Зачем? Тут ясно сказано: «Кривая усмешка». Формулировка четкая. Года три назад с такой формулировочкой, что называется, — с вещами и на выход!

Лютиков (нервно). Что вы хотите, Тихон Григорьевич?

Сосед. Ничего не хочу… Обсуждаем! Печать выступила, мы обсуждаем. Читательская конференция. Все как положено…

Зинаида (испуганно). Но вам же сказали: мы признаем… Всё признаем…

Лютиков (жене). Прекратите, Зиночка! Это — унизительно!

Сосед (усмехнувшись). Признать-то вы признаете. А все-таки хотелось бы знать, какие выводы собираетесь делать?

Зинаида (растерянно). Не понимаю. Какие выводы?

Сосед. Я хотел бы знать, дорогие соседи, какие у нас с вами будут выводы по поводу вон той комнаты, на которую мы с вами претендуем?

Лютиков. Извините, претендуете вы! Мы в ней живем!

Сосед. Нет, дорогой Владимир Борисович, вы в ней не живете. Вы в ней только курите и храните всякие папки!

Лютиков. А уж это — мое дело.

Сосед. Как посмотреть! Если в папке нужные бумаги, это — одно, а если там разные чужие усмешки, то это, как говорится, — худую траву с поля вон!

Лютиков. Быстро вы, однако, сообразили.

Сосед. А чего ж тянуть? Я уж заявление в жилотдел подал.

Лютиков. Торопитесь, Тихон Григорьевич! Суетитесь… Зря. Я вас обрадую… Мы с Зинаидой Алексеевной, может быть, вообще уедем из Москвы. Так что со временем сможете захапать уже всю квартиру…

Сосед (испуганно). Всю не надо! Всю нам не утвердят! Они тогда сюда жильцов вселят… Я ведь только о комнатке говорю. Со своей же стороны, если кто спросит, готов вам дать хорошую характеристику…

Зинаида (испуганно). Кто спросит?

Сосед. Найдутся люди. Меня уж управдом сейчас во дворе остановил. Что это, говорит, за Лютиков у вас там такой живет? Как он? Не хулиганит?

Зинаида. А вы?

Сосед. А я сказал: пойду узнаю… С этим и пришел… А вы меня… мячом… Вот как ситуация закрутилась!

Лютиков (с угрозой). Ну ты, пошел вон отсюда!!

Зинаида. Володя, Володя, успокойтесь… (Встает между мужем и соседом.)

Лютиков. Оставьте вы меня, Зиночка! Это невыносимо — всю жизнь сдерживаться… (Соседу.) Пошел вон, тебе говорят!