Ройс аккуратно повел ее дальше, предупреждая о препятствиях на пути.
— Осторожно, корень.
Впереди слышался голос Торена, что-то объясняющего идущей рядом с ним с закрытыми глазами Альде. Вот Ройс остановил Наташу, повернул к морю, об этом Наташа догадалась по запаху йода, который донес до нее ударивший в лицо ветер. Девушка подняла руку, защищая прическу.
— Открывай.
Девушка послушно распахнула глаза, секунда понадобилась, чтобы привыкнуть к яркому солнечному свету и… Наташа ахнула, прижав кулаки ко рту, глаза сами собой широко распахнулись.
Они стояли на краю небольшого обрыва, высотой метра два-три, не больше, но именно потому и вид оказался таким потрясающим. Солнце, освещающее море с ослепительно синего безоблачного неба, отражалось от накатывающих на берег и разбивающихся о камни волн, играло на поверхности зеркальными бликами. Но не это заставило Наташу замереть от восторга. По всей поверхности залива над водой стремительно летали рыбы. Наташа сначала даже не поверила, но присмотревшись, убедилась, что летают именно рыбы. Стремительно вырвавшись из воды, небольшие рыбки расправляли плавники на манер крыльев, на которых и летели довольно приличное расстояние над поверхностью. Первые секунды их хвост еще касался воды, вычерчивая на ней причудливую змейку, но вот рыба оказывалась в воздухе полностью. Активно двигая плавником, она слегка подправляла свой полет, напоминая небольшой игрушечный самолетик, запущенный кем-то над волнами. Солнечные лучи, отражаясь от чешуи, играли на росших у воды деревьях множеством солнечных зайчиков. Один такой прошелся по лицу Наташи, и девушка испуганно отшатнулась, но тут же весело рассмеялась. Сложив руку козырьком над глазами, она с восторгом всматривалась в море, наблюдая за поразительным зрелищем. Вот одна рыба недалеко от берега стала замедляться, и тут ее хвост коснулся волны, активно заработал, скорость движения стала возрастать, секунда — и рыба снова летит.
Для Наташи, впервые оказавшейся на море только в этом мире, зрелище было воистину поразительным, но даже Альда, которая выросла на островах Моригатской республики, смотрела на открывшийся вид раскрыв рот. Видимо, и для нее такое было в новинку.
— Эта рыба не очень любит приближаться к берегу, — с улыбкой пояснил Ройс. — Для рыбаков зрелище привычно, но остальные люди могут видеть такую картину только с палуб кораблей, а на них до моря высоко и подробностей не разглядеть. Никто не знает, что привлекает рыб в эту бухту, но только здесь их можно наблюдать почти рядом. А в солнечную погоду лучи солнца, отражаясь от чешуи, устраивают настоящее световое представление.
— Я читала об этом в книге одного путешественника, — прошептала Альда, не отрывая взгляд от моря. — Он описывал свои наблюдения и впечатления, но я даже представить не могла, что реальность окажется настолько прекраснее описания!
Мелисса уважительно посмотрела на Альду.
— Ты читала Арута?
— Да. На мой взгляд, он лучше всех описывает места, в которых побывал. А ты его тоже читала?
— Я с ним встречалась, — усмехнулась Мелисса. — Он приезжал на Торей пять лет назад, и я упросила отца пригласить его к нам. Я уже тогда зачитывалась его книгами о путешествиях. У меня на полке его книга с автографом стоит.
— Ух ты?! А мне встретиться с ним не удалось.
Возникший разговор Мелиссы и Альды развеял очарование момента. Наташа нехотя оторвалась от наблюдения за полетом рыб.
— Да уж! — восхищенно пробормотала она. — Сюда стоило приехать только для того, чтобы увидеть такое.
— Так и едут только ради этого, — усмехнулся Торен. — Даже из империи приезжают. Правда, в основном ученые из их университета.
— Эх, жаль у меня нет фотоаппарата, — Наташа обернулась и посмотрела на море. — Хотя… — Девушка бросилась к карете, покопалась в своей сумке и достала тетрадь и карандаши. — Это не заменит красок, но хотя бы общие наброски сделаю. Потом по памяти раскрашу.
Усевшись прямо у обрыва, Наташа, ни на кого не обращая внимания, погрузилась в рисование. Причем рисовала она странно — частями. Часть на одной странице блокнота, продолжение на другой, какие-то детали на третьей и так далее.
Удивленные ребята окружили ее и наблюдали, как под быстрыми, но точными движениями карандаша на бумаге появляются контуры летящей рыбы, вот еще штрих — и летучка, как живая, готовая сорваться с листа и устремиться в полет. Лист перевернут, и на этот раз набросками запечатлен окружающий пейзаж без рыб. На другой странице выводится каменистый обрыв. Иногда Наташа прямо на рисунке делала какие-то пояснения.
— Это для будущей картины в красках, — пояснила она удивленному Ройсу. — Я тут пишу, какие цвета и оттенки надо делать. Эх, была бы у меня неделька, я бы постояла здесь с холстом, а так… Надеюсь, у меня получится передать цвета как надо.
— Я даже не догадывался, что у тебя такой талант, — восхитился Ройс, наблюдая за ее работой.
— Да ерунда, — отмахнулась Наташа. — Семь лет художественной школы — и вот результат. Только я не заблуждаюсь на свой счет, я крепкий середнячок. Ты просто не видел, как рисуют у нас другие.
— Не скромничай, Наташа.
— Я не скромничаю, а трезво смотрю на вещи. Я рисовать начала потому, что мне нравилось и было скучно, хотелось было хоть чем-то себя занять, пока папа на работе. Вот он и привел меня однажды в художественную школу. Но художником я никогда стать не хотела. Это скорее занятия для души — хобби.
— А ты не думала заняться всерьез?
— Еще один Дарк Вром, — буркнула Наташа, не отрываясь от рисования. — Чтобы достичь чего-то в этом, нужно отдавать всего себя рисованию, а я слишком непоседлива, как говорил папа, чтобы долго сидеть на одном месте. Не мое это. Не смогу я годами рисовать картину, доводя ее до совершенства. Сделать набросок — пожалуйста, нарисовать акварель — без проблем, а вот на масло, которое требует осторожности и точности, меня уже не хватает. Быстро надоедает.
Следующие два часа Наташе старались не мешать, просто иногда подходили, смотрели, остальное время либо наблюдали за морем, либо обсуждали что-то между собой. Выспрашивали Альду о том, как познакомилась она с Наташей. Альда, правда, старалась особо не распространяться.
— Она меня просто спасла в тот раз.
— Как? — с подозрением поинтересовался Ройс. Слишком уж как-то гладко получалось у Альды. Типа пришла в сенат, поговорила с председателем, уговорила связать ее с императором и убедила того, что следует продолжать расследование.
Альде врать совершенно не хотелось, но и рассказывать, как оно было в действительности, ей запретили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});