отслужил в Вальдхайме, были результатом кражи со взломом в одном из магазинов часов».
Но я не совершал краж со взломом и ограблений.
Вы видите, что имела значение не правда, а только «травля».
Номер 48 появился в канун Рождества.
На окнах книжных магазинов Дрездена висели плакаты с надписью «Sachsenstimme» и большими красными буквами «Судимость Карла Мая».
Вряд ли может существовать еще более вопиющее доказательство того, что речь идет не о литературной акции, а о примерном исполнении очень низких намерений! Так что здесь достаточно всего для жестокой игры.
Я не хочу перечислять героические деяния мистера Лебиуса по отдельности.
Все, что я хочу сказать, это то, что он продолжал в том же духе, пока через некоторое время ему не пришлось исчезнуть из Дрездена.
Я собрал ложь, которую он распространял обо мне в своих статьях в Дрездене, чтобы обличить ее в суде.
Несмотря на ограниченность во времени, статей не менее ста сорока двух. Большего никто не сделал! Подчеркиваю, однако, что этот список содержит не все, а лишь избранное. Я мог легко удвоить это число, несмотря на его величину.
Я долго молчал об этом, пока это не стало уже нестерпимо.
Тогда, наконец, мне пришлось защищаться.
Я подал иск Генеральному прокурору за шантаж и вымогательство. Приложил его письма. Также и карточку с угрозами от 7 сентября 1904 года. Эксперты заявили, что их все написал Лебиус.
Однако вышеупомянутые власти придерживались мнения, что этого недостаточно для начала расследования.
А Лебиус приложил все усилия на будущее, чтобы представить меня человеком, которому не следует верить.
Он создал шедевр, сообщив в Королевскую прокуратуру в Дрездене, что хозяин отеля на горе Синай очень плохо отзывался обо мне в Дрездене.
Теперь все знают, что на горе Синай до сегодняшнего дня не бывало отеля!
Таким образом, я показал достаточно, чего можно ждать от изобретательности мистера Лебиуса.
Я дважды подавал на него частные иски.
Во время суда я отозвал один из-за полного отвращения к грязи, в которой я должен был оказаться.
По другому иску его оштрафовали сначала на 30 марок; однако во второй инстанции он был оправдан, поскольку мой адвокат заболел, и его представитель не ориентировался в деле.
Это все, что я сделал против многочисленных и непрекращающихся атак мистера Лебиуса. Конечно, недостаточно!
Само собой разумеется, что я давал репортерам информацию, когда они приходили ко мне с вопросами. Никто не может ожидать, что я скажу этим господам неправду из-за страха перед мистером Лебиусом. Тем не менее, он до сих пор утверждает, что не он преследует и атакует меня не он, а я его.
Даже когда он исчез из Дрездена с очень значительным долговым бременем, его атаки на меня не прекратились.
Я упоминаю только статью в австрийской газете для учителей, через которую он натравил на меня около 40 000 учителей.
Я молчал.
Я молчал, даже когда он начал возмутительную атаку на меня в «Правде» Вильгельма Брюна в Берлине, заклеймив меня как атавистического преступника, отсидевшего почти десять лет в тюрьме и пенитенциарных учреждениях из-за продолжающихся краж со взломом! Он утверждал, что я перенес серьезное хроническое заболевание, которое явно препятствовало культурному развитию.
Этим он начал свою работу против меня в Берлине, которая была прервана в Дрездене.
К сожалению, я был вынужден лично посетить его, потому что мне пришлось задавать ему вопросы на большом процессе Мюнхмайера, которого нельзя было избежать.
Для этого мы с женой поехали в Берлин. Мы нашли его квартиру. Мы услышали, что он выпускает новую газету под названием «Бунд».
Мы позвонили ему. Он назначил встречу в Café Bauer.
Мы последовали его указаниям. Он приехал с женой и ее сестрой.
Он не ответил на мой вопрос. Он все отрицал, лгал обо всем.
Я сказал ему, что хотел бы увидеть его новую газету. Это было сказано очень честно, доброжелательно, безо всякого злого умысла.
Но он тут же гневно возмутился и грозно спросил: «Вы что-то замышляете? Тогда я приму меры против вас снова! Здесь, в Берлине, существует более двадцати газет, таких как „Дрезденский обзор“. Все они в моем распоряжении, если я захочу погубить тебя! Здесь с этим вообще недолго!»
Я ответил, что даже не могу и думать о возвращении в старое болото.
Моя жена сказала его жене спокойно и дружелюбно, что самая прекрасная задача замужних женщин — действовать для примирения и облегчать жизненные невзгоды; потом мы ушли.
Это было 2 или 3 сентября.
Через месяц, 1 октября, из Берлина пришло следующее письмо, я путешествовал:
«Уважаемый господин!
Хотя мы и незнакомы, я беру на себя смелость обратиться к вам с единственным вопросом, не могли бы вы дать мне более подробную информацию о мистере Лебиусе, который в то время находился в Дрездене. Вышеупомянутый джентльмен, бывший социал-демократ, подал на меня в суд как на ответственного редактора журнала „Форвард“ в то время. В суде моей задачей будет отметить мистера Лебиуса в отношении „человеческой честности“. По совету моего коллеги из Дрездена я с уверенностью обращаюсь к вам, не могли бы вы дать мне какую-нибудь информацию об этом джентльмене. Если это так, я рассчитываю на вашу доброту.
С большим уважением
Карл Вермут,
Редактор журнала „Форвард“».
Повторяю, я был вдали от дома и не мог выполнить его просьбу, даже если бы захотел.
5 апреля 1908 г. спустя полгода я получил еще одно письмо от редакции «Форвард»:
«К нашему сожалению, вы до сих пор не прокомментировали нападения Лебиуса, направленные против вас, соответственно, чтобы представить нам необходимые по отношению к вашей персоне доказательства деятельности Лебиуса, унижающие ваши честь и достоинство. Как я узнал от моего коллеги Вермута, ваша жена сообщила нам, что в настоящее время вы путешествуете и не можете предоставить нам запрошенные материалы против Лебиуса. Я надеюсь, что с тех пор вы вернулись из поездки и сейчас…»
Это в полной мере доказывает, что не я преследую господина Лебиуса, но он преследует меня.
Г-н Лебиус утверждает, что я подошел к нему на Sedanstage, чтобы помочь «Форварду».
Здесь я доказываю, что я ничего не знал об этом иске за клевету в то время, но что «Форвард» проинформировали меня об этом только месяц спустя, а затем, еще через шесть месяцев, не получив никакого ответа!
Так что я сэкономил господину Лебиусу полгода, когда социал-демократы так легко и удобно могли отомстить ему.
То, что не я преследую его, но