Доктор Амрито, личный врач Ошо, сопровождавший его во время этого путешествия, вспоминает об этом так:
«В этом странном путешествии содержится послание для западных учеников Ошо, которые были воспитаны на вере в то, что вся холодная война, все битвы, принесшие миллионы погибших, были для того, чтобы существовала свобода, демократия, а также предполагалось, что для западных стран характерно уважение к правам человека. Они не рассматривали Ошо как угрозу обществу или террориста. Они знали, что все, что он хочет делать — это говорить. Они знали, что он лишь хочет помогать тем, кому интересно понять самого себя, быть счастливым, радостным, просто раствориться в этой прекрасной мистерии под названием „жизнь“.
Попытка объявить его самым нежелательным человеком на планете никак не вяжется с этими определениями. Ученики и поклонники Ошо провели свою молодость, слушая, как западный мир собирается помочь людям жить лучшей, более свободной и счастливой жизнью. Для тех же американцев представления о счастье закреплены в их Конституции… Но некоторым образом это путешествие является уроком того, как на самом деле устроен этот мир, коль скоро пропаганда отошла на второй план. Спутники Ошо и он сам сейчас живут в мире тайных интриг и сговоров, взяток и политической целесообразности.
Сподвижники Ошо были наивны; для целого западного мира оказалось просто невозможно объявить человека вне закона на основании нелепых обвинений в нарушении иммиграционных правил — юридического эквивалента нарушений правил парковки. Они просто были неспособны разглядеть того факта, что за фасадом этой христианской демократии простирается уродливая реальность, которую они никогда не осознавали, несмотря на то что прожили в ней всю свою жизнь. Каждый город, который запрещал Ошо остаться там хотя бы на несколько дней, можно рассматривать как аномальную зону. Они сразу переезжали в другое место, полные надежд и ожиданий. Это выглядело так, будто Ошо сам избавлял своих учеников от предрассудков, давая им хорошенько изучить всю новую реальность в целом… Из первых рук понять, что значит лицемерие. Это урок санньясины Ошо после такого мирового турне не забудут никогда».
Еще одна ученица, Прем Маниша, путешествовавшая с Ошо, делится своими переживаниями:
«Все это время мы в качестве учеников Ошо хотели защитить его — понятно, только мирными и гуманными способами.
Но из этого возникла дилемма — между желанием защитить его из нашей любви и заботы и возможностью тем самым помешать его работе.
Он говаривал, что он — это его работа, он здесь только для этой работы, что его тело только для того и следует сохранять, а иначе он не смог бы работать, и его существование было бы бессмысленно. (Возможно, подобную дилемму предвидел Сократ, когда его поставили перед таким же выбором.) И он всегда говорил, что не следует что-то предпринимать из боязни; даже из опасения за его благополучие. С другой стороны, кто из нас мог бы сделать нечто, что подвергло бы его опасности?
Однажды в Катманду Хасья (секретарь Ошо по международным делам) во избежание неприятностей попросила его не высказываться по поводу убийства коров или нападать на индуизм. Она была озабочена тем, что не существовало страны, куда бы Ошо мог уехать в качестве альтернативы, если бы он испортил отношения с непальскими властями. В том случае Ошо не сказал ни слова на эти темы. („Ну не молодец я?“ — спросил он озорно у Хасьи некоторое время спустя), хотя и высказывался на эти темы, когда мы находились в Катманду. Он просто пренебрегал последствиями. Для него было гораздо важнее говорить правду — во что бы то ни стало.
Затем и в течение всего международного турне мы могли наблюдать в действии человека, которому нечего было терять. Именно это меня и привлекало так сильно. Ему не нужно было чьего-то благоволения, чьей-то поддержки; он ни в чем не „нуждался“, потому что понял главное. Кажется, даже сама жизнь, — после его Просветления — перестала иметь существенное значение, поэтому ему нравилось рисковать этой жизнью, чтобы знать, что он действительно живет. Это даже нам трудно охватить разумом — и уж тем более нелегко понять людям, которые не являются чьими-то страстными приверженцами или не привязаны к кому-то похожему на Ошо. Потому что все мы нуждаемся в ком-то, кто бы нас поддерживал, для самоидентификации, признания.
Чтобы понять, что некто существует, будучи свободным ото всех этих потребностей, нужно увидеть, во-первых, что он действительно ни в чем не нуждается, и во-вторых, что это действительно возможно. Таким образом, у нас есть некое сопротивление к пониманию феномена, именуемого Ошо, потому что даже понять его означает признать нашу психологическую и духовную нищету, а не слишком многие из нас захотят это сделать».
Он вернулся
29 июля 1986 г. после полного приключений кругосветного путешествия Ошо достиг Мумбая и вселился на правах частного гостя в дом одного из санньясинов. Он назначил Ма Йога Нилам своим секретарем по Индии. Индийские санньясины быстро включились в работу и стали искать для Ошо дом, где он мог бы остановиться. Он больше не хотел заводить общину, но просто желал иметь дом, куда бы люди приходили его послушать. В течение нескольких дней друзья и почитатели со всех концов мира снова начали толпами собираться вокруг него. Пока продолжались поиски подходящего жилья, это число все увеличивалось. Но ни один дом не был достаточно хорош.
Из-за недовольства родных хозяин-санньясин заявил о невозможности далее принимать Ошо в качестве гостя. Надо было снова переезжать. Очевидным вариантом была Пуна, в которую Ошо впервые приехал в марте 1974 г. После обсуждения планов специально подготовленное место могло принять Ошо. Во избежание неприятностей в пути власти были также осведомлены о поездке, которую планировалось предпринять на автомашине с полицейским эскортом утром воскресенья. Неожиданно Ошо решил уехать глубокой ночью.
Все незамедлительно собрались, и караван выехал в ночь, прибыв в Пуну перед рассветом 4 января 1987 г.
Ошо наперед понял, что на самом деле таится в предложении властей обеспечить ему безопасный переезд. Они ничего похожего не планировали. Фактически, когда на следующее утро полицейские прибыли в дом в Мумбае, они были в ярости, поняв, что этот человек уже прибыл в Пуну. Власти Пуны тоже были очень рассержены. Они планировали воспрепятствовать въезду Ошо в город.
Полиция действовала совершенно безобразно. Они нагло ворвались в спальню Ошо без какого бы то ни было ордера и предъявили ему документ, запрещающий приезжать в Пуну или находиться в этом городе. Очевидно, что игра в кошки-мышки все еще продолжалась. Индийское правительство отказывало в визе любому, кто, как они думали, намеревался посетить Ошо, и вместе с тем в парламенте решительно отрицали подобные действия. Но все же тысячи гостей продолжали обходными путями приезжать: и из Индии, и из-за границы. Власти Пуны делали все от них зависящее, чтобы как-то сдержать неуклонное разрастание общины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});