кивнул.
Они долго сидели так молча рядом на краешке кровати, ошеломленные, несчастные. Когда Лилиан зевнула третий раз подряд, Антон поцеловал ее руку.
– Ты устала. Тебе надо отдохнуть.
– Да.
Он встал, она проводила его до двери. Прежде чем он ушел, она посмотрела ему прямо в глаза.
– Что с нами теперь будет, Лилиан? – спросил он.
– Ничего, – почти мгновенно ответила она. – Я не могу больше с тобой видеться. Особенно пока Фредди борется за жизнь. Это разобьет ему сердце. Я уверена, что это отобьет у него всякое желание жить.
Антон понимающе наклонил голову и тихо заплакал. Она тоже опустила голову, и они стояли так, поодаль, боясь дотронуться друг до друга.
Потом Антон подошел к ней для последнего объятия.
– Прости меня за все.
– И ты меня. Я хотела, чтобы для всех нас это кончилось по-другому. – Она отстранилась. – Пожалуйста, не пиши и не звони мне. Не пытайся общаться со мной. Думаю, я просто не смогу этого вынести.
– Я сделаю все как ты хочешь, – сказал он. – Но я не перестану любить тебя, и я буду тебя ждать. Как бы долго ни пришлось. Я буду ждать всегда.
Нахмурившись, она покачала головой, ее голос был хриплым от тоски.
– Пожалуйста, не говори так. Это звучит, как будто бы ты будешь ждать смерти Фредди. Я так не выдержу.
Он кивнул и прижался лбом к ее лбу, и она снова перенеслась в виноградники и винные погреба Тосканы, к обеденному столу под вьющейся зеленью на вилле, где мерцали свечи, дул теплый вечерний ветерок и вечер полнился смехом. К беседам, которые она вела с туристами, привлеченными видами, ароматами, вкусами Италии. Все это было фантазией, не имеющей отношения к ее текущей или будущей реальности. С этого момента все эти воспоминания станут приходить к ней лишь во сне.
Закрыв глаза, она изо всех сил постаралась запечатлеть эти образы в своей голове. Чтобы никогда не забыть.
– Я буду ждать тебя, – сказал Антон. – И если тебе хотя бы что-то понадобится, у тебя это будет.
У нее так болело сердце, как будто она медленно, болезненно умирала. Ей не хотелось, чтобы все это продолжалось. Она хотела, чтобы он ушел, чтобы этот невыносимый кошмар наконец закончился.
Лилиан подняла лицо и нежно поцеловала Антона в губы, но он не дал ей ограничиться только этим. Он прижал ее к себе, и поцелуй стал глубже, прорвавшись последней страстью.
Когда он оторвался от нее, в сердце Лилиан захлопнулась дверь, и она поняла, что с этого дня она будет заперта навсегда, до тех пор пока они с Антоном не встретятся снова. В этой жизни или в следующей.
Глава 24. Фиона. Тоскана, 2017
– Я даже не знаю, что должна сейчас чувствовать, – сказала я, вытирая слезы, бегущие по щекам и щурясь на солнце. Мимо проплывала маленькая лодочка. – Если все, что вы мне рассказали, правда, то, значит, мой отец с самого начала знал про роман моей матери, и все это вообще не было секретом. А я несла груз этой тайны, скрывая ее от него, со своих восемнадцати лет.
Франческо внимательно посмотрел на меня, но я не могла понять значения этого взгляда. Казалось, он буквально наслаждается произведенным эффектом. Я решила, что он испытывает облегчение и радость оттого, что наконец рассказал правду.
– Но если мой папа все знал, – сказала я, – то зачем мама заставила меня обещать, что я сохраню это в тайне от него?
– Разве это не очевидно? – ответил Франческо. – Потому что она хотела, чтобы Фредди верил, что ты его ребенок. Она и Антона просила хранить эту тайну, и он хранил. И он не нарушил этого обещания до конца жизни.
– Потому что считал себя виноватым?
– Отчасти, но не совсем. Настоящая причина, по которой Антон скрывал правду, заключалась в том, что он просто не мог нарушить обещание, данное твоей матери. Вот как сильно он ее любил.
Я размышляла обо всем этом, крутя на пальце кольцо-печатку.
– Но мой отец даже не хотел детей. Почему же мама считала, что должна лгать об этом?
– Потому что после аварии все изменилось. Она знала, как он боится того, что она однажды уйдет от него к Антону, и, если бы он знал, что ты дочь Антона, он мог просто сдаться и перестать бороться за жизнь. Она очень боялась за него. Она решила, что забота о Фредди – единственная цель ее жизни.
– Ее судьба, – сказала я. – Заботиться о ком-то, кто не может позаботиться о себе сам. – Я посмотрела на Франческо. – Она всегда была очень хорошей матерью – наверное, для нас обоих. Но когда же Антон узнал про меня? Мама сказала ему, когда убедилась, что беременна, или же только потом, спустя годы?
Франческо переменил позу, закинув одну длинную ногу на другую.
– Они с Фредди провели в травматологическом центре Турина четыре недели, а когда Фредди пришло время выписываться, чтобы поехать в центр реабилитации, страховая компания настояла, чтобы его перевезли обратно в Америку. К тому времени она уже знала, что беременна.
– И она знала, что я от Антона? – спросила я. – Точно?
– Насколько я понимаю, да. Она сказала Антону, что сомнений быть не может. Я полагаю, женщины знают такие вещи.
– Ну, если только умеют пользоваться календарем, – со вздохом признала я.
В голубом небе над нами парили чайки, перекрикиваясь друг с другом.
– Прежде чем твоя мать уехала, – продолжил Франческо, – они с Антоном еще раз увиделись в Турине. Она попросила его приехать, и я отвез его туда. Он провел с ней час, на скамейке в парке возле госпиталя, и все. – Франческо опустил голову. – В тот день он был просто убит. Наше возвращение в Монтепульчано было горьким, вот что я скажу.
– Что она сказала ему? – спросила я.
– То же, что я уже тебе рассказал – что она собирается сказать Фредди, что это его ребенок, потому что она думала, что правда лишит его желания жить, а он и так был едва жив. И Антон позволил ей делать все так, как она считает нужным.
Мое сердце раскалывалось. Я поднялась и пошла к железной ограде, выходящей на море.
– Может быть, они думали, что это лишь временно? Что мой отец долго не протянет? И Антон только поэтому согласился молчать обо всем? Может быть, они думали, что потом все же смогут опять быть вместе?
– Полагаю, что Антон так и думал, – сказал Франческо. – Но, пожалуйста, не