— Я — Йорг, король Ренара. Я убил больше епископов, чем ты — ведьм. И я говорю, что ты отпустишь эту троицу по одной лишь причине, что я так хочу. — Я говорил четко и достаточно громко, чтобы слышала толпа, которая вмиг замерла, слышно было, как хлопает на ветру флаг. — И сейчас, епископ, ты скажешь: «Да, ваше высочество», в противном случае железные зубы этой плетки с удовольствием отведают твоей мягкой плоти.
К чести епископа он поколебался, а затем сказал:
— Да, ваше величество. — Я сомневался, что епископ поверил в мое высокое происхождение, но он поверил угрозам применить плетку.
В толпе среди крестьян были вооруженные люди, немного, но достаточно — высокорослые, в шлемах и кожаных куртках — следили за тем, чтобы молодой лорд не нарушал порядок. Я встретился с ними взглядом, кивком головы подозвал троих, стоявших у лошадиной кормушки. Они пожали плечами и отвернулись. Не могу сказать, что мне это понравилось. Макин стоял как раз у них за спиной — в конечном счете, компромисс не увел его дальше ближайшей пивнушки.
— Скажи мне: «Нет!» — Мой меч сверкнул в воздухе, сталь зазвенела — так быстро я выхватил его из ножен.
Жажда крови мелькнула на лицах в толпе, и разочарование, что их лишили ожидаемого зрелища. Я разделял с ними те же смешанные чувства. Пустота требует заполнения. Я ждал и хотел, чтобы они взбунтовались и, кипя яростью, кинулись вперед.
— Скажи мне: «Нет!» — Но они стояли молча.
Веревки виселицы мгновенно сдались острию моего меча.
— Убирайтесь отсюда! — зло крикнул я женщине, словно она была во всем виновата. С трудом ковыляя, женщина схватила девочек и, пряча их за спиной, поспешила к краю помоста. Макин помог им спуститься вниз.
Позже я спрашивал себя, достаточно ли этого поступка, чтобы преследовавшее меня привидение исчезло. Помогут ли мои добрые дела, неважно, что меня на них сподвигло, изгнать мертвого ребенка из моих видений? Но он вернулся, как только появились тени.
Целый день мы провели в Ганвере, выехали ранним солнечным утром с набитыми под завязку седельными сумками, флаги все так же бились на ветру. Такова красота места, не тронутого войной. И благоразумия надолго не хватает.
30
ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ
Я оставил своих монстров — Гога и Горгота — на севере, но все мои демоны были со мной, как всегда.
Путешествие с севера на юг было хорошим. Мы переплыли Райм на ветхом пароме, от таких средств переправы я наотрез отказывался, когда мы ехали на север. А сейчас мне это показалось занимательным опытом — мое первое плавание по воде, и оказалось куда увлекательнее, чем переходить вброд или по мосту. Лошади, нервничая, сбились в кучу в небольшом загоне на палубе, но потребовалось всего несколько минут, чтобы с помощью веревки перетянуть паром с одного берега на другой. Я стоял на носу парома и смотрел на искрящуюся солнечными бликами воду. Удивлялся капитану, взмокшему от пота, и трем его помощникам: Тащить паром миля за милей по сотни раз в месяц — и не оторваться от точки старта дальше, чем может долететь человеческий крик.
— А скажи мне, — обратился Макин, когда мы сошли на берег, — почему бы нам не направиться прямиком в Логово, где мы и ты наконец могли бы зажить по-королевски, а не ехать к каким-то родственникам, которых ты никогда не видел?
— Некоторых видел. Но никогда не был у них в гостях.
— А почему мы едем в гости именно сейчас? Ты для того завоевывал Логово, чтобы Коддин правил там вместо тебя? — спросил Макин.
— В моей семье всегда высоко ценили дворецких, — ответил я.
Макин улыбнулся.
— Мы едем туда, потому что нам нужны друзья. Каждая собака на моем пути твердит, что принц Стрелы метит на императорский трон. Даже если это только отчасти соответствует истине, то это значит, что он очень скоро заявится в Высокогорье Ренара, и, однажды столкнувшись с ним, уверяю, остановить его будет очень трудно. Несмотря на мое легендарное дружелюбие, моя интуиция подсказывает, что именно сейчас я должен проехать полмира, чтобы найти тех, кто поможет нам в трудные времена, — сказал я.
И все это было правдой, но сверх интересов империи я просто хотел познакомиться с членом моей семьи, который не испытывал желания убить меня. Говорят, кровная связь крепкая, но мой отец доказал обратное. Становясь старше, я начал анализировать свою природу и почувствовал, что должен познакомиться с родственниками по материнской линии, хотя бы чтобы убедиться, что я не безнадежно жесток и грешен.
Мы проезжали у подножия Аупс, эти горы своей величественной вышиной и количеством пронзавших небо пиков превосходили Маттеракс. Мириады белоснежных вершин тянулись с востока на запад, пересекая границы государств, — великая Римская стена.
Юный Сим был от гор в полном восторге и с таким энтузиазмом крутил головой, что, казалось, вот-вот вывалится из седла.
— Эти горы ни один человек перейти не сможет, — заключил он.
— Ганнибал перешел их на слонах, — сообщил я.
Юный Сим на мгновение нахмурился.
— А, на слонах, — произнес он.
До этого момента я даже не подозревал, что Сим не имеет никакого представления о слонах. Даже в цирке доктора Тэпрута не было слонов. Возможно, Сим подумал, что они карабкаются по горам, как обезьяны.
На протяжении нескольких недель мы ехали вдоль размытых границ мелких королевств по едва истоптанным дорогам. Семеро путешественников — опасное число. Слишком много, чтобы проехать незамеченными. Слишком мало, чтобы чувствовать себя в безопасности. И все же мы выглядели крепкими парнями. Возможно, не настолько крепкими, как это было на самом деле, но достаточно для того, чтобы у местных бандитов пропало желание на нас нападать. И наш обтрепанный вид в том помогал. У нас были лошади, оружие, доспехи — хорошая добыча, но ее ценность значительно уменьшалась тем обстоятельством, что пришлось бы иметь дело с Райком и Макином.
Нижние склоны Аупс тянулись вдоль границ Тевтонии длинными бесплодными долинами, пересеченными высокими нагромождениями обрушившихся массивных горных пород и щебня. Давным-давно здесь происходили напряженные события. Это называлось «изоляция территории», и даже сегодня мало что росло на кислых, покрытых слоем пыли почвах. Среди этой безжизненной пустоты, откуда до любого населенного пункта не менее недели езды, мы обнаружили дом, самый одинокий во всем мире. Я читал когда-то, что среди белых снегов севера у края замерзшего моря люди живут в ледяных хижинах, завернувшись в меха, как во вторую кожу, ежась от ветра, который своей силой может разорвать пополам. Но это был каменный дом, затерянный среди огромных валунов, с пустыми глазницами-окнами, которые делали его еще более одиноким. Из дома вышла женщина, перед ней столпились трое ребятишек, которые внимательно наблюдали, как мы проезжаем мимо. Они стояли и смотрели молча. В этой безжизненной долине, куда долетает только шепот ветра, но где не слышно ни карканья вороны, ни звонких песен жаворонков, казалось грешно говорить, словно человеческий голос может разбудить то, чему лучше пребывать в глубоком сне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});