Читать интересную книгу Золотой дождь - Джон Гришэм

Пока председательствовал Харви Хейл, выездная сессия окружного суда идеально подходила Драммонду для поиска правосудия. А вот с подключением Киплера выяснилось, что истина со справедливостью могут восторжествовать лишь в федеральном суде. Поразительно, насколько некстати Драммонд ухитрился внести свое ходатайство. Киплер воспринял его маневр как личное оскорбление. И я с ним полностью согласен.

Итак, обе стороны готовы к дискуссии по поводу находящихся на рассмотрении ходатайств. Помимо ходатайства о передаче дела под федеральную юрисдикцию, Драммонд возбудил также ходатайства о гарантиях оплаты судебных издержек, и о предусмотренных законом санкциях. Последнее вызвало у меня настолько бурные возражения, что я возбудил встречное ходатайство о санкциях. Драммонд, по моим словам, подошел к этому вопросу несерьезно и предвзято. Если верить Деку, схватка из-за санкций в ходе судебного разбирательства нередко перерастает в настоящую сечу, поэтому лучше вообще в неё не ввязываться. Правда, лично я несколько остерегаюсь советов Дека. Он правильно оценивает свои скромные возможности. И любит приговаривать: «Поджарить форель любому по плечу. Фокус в том, как выудить эту заразу.»

И вот Драммонд торжественно вышагивает к подиуму. Я описываю события в хронологическом порядке. Он первым делом зачитывает свое ходатайство о гарантиях оплаты судебных издержек; сущий пустяк, копья ломать не из-за чего. По оценке Драммонда, сумма издержек, если дело все-таки дойдет до суда, составит около тысячи долларов, а его как всякого добропорядочного гражданина беспокоит, по карману ли мне, либо моим клиентам уплатить такие деньги в случае поражения.

— Позвольте на минутку прервать вас, мистер Драммонд, — задумчиво произносит судья Киплер. Слова его тщательно взвешены, голос звучен. — Ваше ходатайство лежит сейчас передо мной — и полный его текст, и краткие тезисы. — Он берет со стола бумаги и непринужденно помахивает ими в воздухе. — Ваше выступление заняло четыре минуты, причем сказали вы только то, что написано здесь, черным по белому. Вы можете добавить хоть что-нибудь новенькое?

— Но, ваша честь, я имею право…

— Да или нет, мистер Драммонд? Читать я умею, да и понимать прочитанное не разучился, тем более, что составлены бумаги, следует воздать вам должное, весьма профессионально. Но если добавить вам нечего, то к чему это выступление?

Убежден, такую выволочку великому Лео Драммонду устроили впервые, однако сам он и ухом не ведет.

— Я просто хочу оказать суду содействие, ваша честь, — поясняет он, улыбаясь.

— Ходатайство отклонено, — тон судьи категоричен.

Тогда Драммонд продолжает, даже глазом не моргнув:

— Очень хорошо, следующее наше ходатайство посвящено санкциям. Мы полагаем…

— Отклонено, — вновь заявляет Киплер.

— Прошу прощения. — Драммонду кажется, что он ослышался.

— Отклонено.

Дек за моей спиной фыркает. Все четыре головы за соседним столом дружно склоняются, а четыре руки в унисон фиксируют в блокнотах все происходящее. Сейчас, должно быть, выводят жирными буквами слово «отклонено».

— Каждая из сторон внесла ходатайство по поводу санкций, и я отклоняю оба, — веско произносит Киплер, глядя в упор на Драммонда. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не показать Драммонду нос.

Да, не всякий судья умоет так адвоката, разглагольствования которого стоят триста пятьдесят зеленых в час. Драммонд свирепо буравит взглядом Киплера, который, похоже, упивается своей победой.

Однако Драммонд тертый калач, его легко не прошибешь. Он не позволит какому-то жалкому окружному судье вывести себя из равновесия.

— Что ж, тогда я хотел бы приступить к рассмотрению нашего ходатайства о переносе слушания дела в федеральный суд.

— Приступайте, — великодушно разрешает Киплер. — Только сразу ответьте: почему вы не пытались добиться переноса, пока дело находилось в ведении судьи Хейла?

Ответ у Драммонда припасен заранее.

— Ваша честь, дело было для нас новым, и тогда мы ещё только расследовали вопрос о причастности к нему подзащитного Бобби Отта. Теперь, по прошествии времени, мы убеждены, что Отта привлекли лишь для того, чтобы избежать рассмотрения дела в федеральном суде.

— Значит вы изначально хотели, чтобы оно находилось в юрисдикции федерального суда?

— Да, сэр.

— Даже в то время, когда делом занимался Харви Хейл?

— Да, ваша честь, это так, — с подкупающей искренностью отвечает Драммонд.

По лицу Киплера видно, что он не верит Драммонду ни на йоту. Да и на лицах всех остальных присутствующих можно прочесть то же самое. Никого это, разумеется, не волнует, однако Киплер себя показал.

Драммонд, как ни в чем не бывало, продолжает идти напролом. Судей он на своем веку перевидал не одну дюжину, и ни капельки людей в черных мантиях не боится. Да, немало воды утечет, и немало процессов останется за плечами, прежде чем и я смогу похвастать тем же.

Речь Драммонда продолжается минут десять, и он уже переходит к вопросам, изложенным в тезисах, когда Киплер вновь вмешивается.

— Извините, мистер Драммонд, но помните ли вы, как всего несколько минут назад я спросил вас, можете ли вы изложить суду хоть что-нибудь новое?

Драммонд с застывшими в воздухе руками и отвисшей челюстью оторопело таращится на его честь.

— Помните? — настойчиво вопрошает Киплер. — Это случилось не далее чем четверть часа назад.

— Мне казалось, мы приступили к обсуждению ходатайств, — с заметной хрипотцой выдавливает Драммонд. Спокойный доселе голос звучит слегка надтреснуто.

— Да, конечно. Если вы можете хоть что-то добавить или оспорить какой-то неясный вопрос, то я готов вас выслушать. Вы же просто перефразируете то, что изложено в этой бумаге.

Я скашиваю взгляд влево и вижу озабоченные, почти скорбящие физиономии. Героя распинают на кресте. Тоскливое зрелище.

И вдруг я подмечаю, что сидящие через проход ребята воспринимают происходящее куда серьезнее, чем обычно. Прошлым летом, практикуясь в адвокатской конторе, я присутствовал на многих судебных слушаниях, но все они были похожими, как две капли воды. Верно, в процессе работы приходилось попыхтеть, адвокатские услуги обходились клиентам в копеечку, но любой исход дела воспринимался стоически. Да и какая разница, когда тебя ждет не дождется ещё дюжина клиентов.

Во вражеском стане отчетливо запахло паникой — и не из-за меня, это как пить дать. При разборе исков к страховым компаниям издавна практикуется участие в судебном процессе двоих адвокатов со стороны защиты. Они вечно ходят парами. Каким бы пустячным, очевидным, простым и незатейливым ни казалось дело, адвокатские конторы предпочитают не рисковать.

Но отрядить на подобное разбирательство сразу пятерых? Это уже явный перебор. Нет, что-то тут не так. Да и физиономии у парней испуганные.

— Ваше ходатайство о передаче дела в федеральный суд отклонено, мистер Драммонд, оно будет слушаться здесь, — жестко произносит Киплер, в подтверждение своих слов тут же ставя на месте для подписи свою закорючку. На противоположной стороне прохода его слова восприняты без особого восторга, хотя вида там и стараются не показывать.

— Хотите что-нибудь добавить по существу? — спрашивает Киплер.

— Нет, ваша честь. — Драммонд собирает свои бумаги и покидает подиум. Краешком глаза я слежу за ним. Подойдя вплотную к столу своих соратников, он мечет быстрый взгляд в сторону парней с высокомерными рожами, и я замечаю в его глазах страх. По моим конечностям поползли мурашки.

Киплер переключается на меня.

— Так, остается разобрать два ходатайства со стороны истца. В первом из них содержится просьба ускорить слушание дела, а во втором — взять под присягой показания у Донни Рея Блейка и приобщить к делу. Поскольку оба вопроса связаны между собой, почему бы нам не рассмотреть их вместе? Вы не возражаете, мистер Бейлор?

Я вскакиваю на ноги.

— Конечно, нет, ваша честь. — Словно я и сам собирался это предложить.

Избиение, свидетелем которого я только что был, заставило меня сменить стратегию.

— Ваша честь, мои тезисы, которые вы прочитали, говорят сами за себя. Добавить к ним мне нечего.

Киплер награждает меня отеческой улыбкой — надо же, ещё молоко на губах не обсохло, а такой умница! — и снова набрасывается на защиту.

— Мистер Драммонд, вы возражали против процедуры скоростного прохождения этого дела. Почему?

В стане противника суета; наконец поднимается Т. Пирс Морхаус, степенно поправляет галстук.

— Позвольте высказаться мне, ваша честь. Нам представляется, что подготовка этого дела к судебному процессу займет некоторое время. Поэтому, на наш взгляд, излишняя торопливость может повредить обеим сторонам. — Морхаус говорит медленно, с расстановкой, тщательно подбирая слова.