Читать интересную книгу Путь меча - Дэвид Чейни

Чикара вынул второй меч. Он приложил ко лбу девятидюймовое лезвие. Холод гладкой стали, казалось, успокоил его лихорадочные мысли. Нет! Самоубийство было бы трусостью. Он вздрогнул от возмущения самим собой. Как он мог думать об этом? Сеппуку было бы позорной смертью в этих обстоятельствах. Он вложил короткий меч в ножны и решительно встал на ноги. Йоши должен умереть!

Пока Чикара молился Будде, носильщики несли по городу плотно задрапированный паланкин. Он остановился у дома Йоши. Два пассажира вышли, расплатились с носильщиками и пошли по дорожке, покрытой снегом, к дому. Посетители были одеты в плащи и капюшоны, совершенно закрывавшие их.

Посетитель повыше ростом стал стучаться; слуга наконец отозвался.

– Кто вы? – подозрительно спросил он. Слишком позднее время для посещений.

– Неважно, кто мы. Мы хотим видеть твоего хозяина. Пожалуйста, позови его. – Тот, который был поменьше ростом, протянул слуге монету; слуга попятился и пропустил их в помещение. Они стряхивали снег с плащей, в то время как слуга поспешил сообщить об их приходе. Они не слышали, как Йоши вошел сзади. Он молча наблюдал за ними, пока не удостоверился, что они безоружны. Когда он убедился, что они не представляют угрозы, он кашлянул. Посетителя повернулись к нему, их лица все еще были скрыты капюшонами.

– Добро пожаловать в мой домик, – сказал Йоши. – Чем могу быть полезен вам?

– Йоши, это я, – ответил посетитель, который был повыше ростом, открыв лицо.

– Нами! – воскликнул Йоши. Ему хотелось броситься к ней и прижать ее к груди. Но его сдерживало присутствие другого посетителя в плаще. – Тебе и твоему другу не следовало выходить в такую холодную ночь.

– Друг? Друг?! – сказал второй посетитель, открывая лицо. – Наверное, я больше, чем друг.

– Мама! Прости, я не узнал тебя, – сказал Йоши удивленно. – Вы обе так таинственно себя ведете: укрылись плащами, не называете себя. Когда слуга позвал меня, я просто не знал, что думать. Пожалуйста, снимите плащи и идемте в комнаты, там нам будет удобнее. Вы, конечно, выпьете со мной чаю.

Увидев мать, Йоши сразу догадался о цели их прихода и, приглашая их, напряженно думал о том, как вести себя в этой ситуации.

Когда они уселись перед чашками ароматного зеленого чая, Йоши всмотрелся в мать. Какой она стала маленькой и старой! Волосы ее поседели, щеки и лоб испещрены мелкими морщинами, а руки дрожат. Как это грустно, что она, в свое время известная красавица, так сильно изменилась.

Как будто угадывая его мысли, госпожа Масака сказала:

– Да, годы наложили свой отпечаток.

– Мама, по-моему, ты прекрасна, и это большая честь для меня, что ты пришла ко мне. Я очень рад видеть тебя, – сказал Йоши.

– Не считая паломничеств, это первый раз, что я вышла из моего северного флигеля за много лет. Мне надо было прийти к тебе, чтобы поговорить о важном деле.

– Да, мама, я догадываюсь, почему ты здесь, – сказал Йоши, с необыкновенным вниманием рассматривая свою чашку.

– Йоши, я в прошлом просила тебя забыть ссору с князем Чикарой, – голос госпожи Масаки дрогнул. – Может быть, просьбы старой женщины не имеют значения для тебя. Так вот, на этот раз я прошу за Нами. Она сказала мне о том, что вы любите друг друга. Мы решили, что если ты откажешься от сегодняшнего поединка, она разведется с Чикарой и придет к тебе. Я смогу провести мои последние годы у тебя в доме с моей невесткой. Мы обе постараемся сделать твою жизнь счастливой и полной. – Госпожа Масака повернулась к Нами и добавила: – Нами скажет тебе, как ты нам нужен.

Йоши поднял руку в знак просьбы к женщинам замолчать.

– Мама, Нами, – сказал он. – Поздно. Я не могу ничего изменить. Через несколько часов я встречусь с Чикарой и дело будет решено.

Исполненная отчаяния, Нами воскликнула:

– Йоши, я люблю тебя. Я не сомневаюсь в твоей храбрости и в чувстве чести. Я не буду уважать тебя меньше, если ты откажешься сражаться с Чикарой. Еще не поздно! Ты можешь уйти со мной. Мы сегодня же уйдем из Киото и начнем новую жизнь.

– Прости меня. Для меня вопрос чести – сразиться с Чикарой.

Госпожа Масака вдруг расплакалась. Нами обняла ее худенькие плечи и утешала ее, и наконец та затихла, согнувшись, с выражением неописуемого горя на морщинистом лице.

– Йоши… сын… – простонала она. – Через несколько часов ты сразишься с одним из лучших фехтовальщиков Японии. Нами и я, мы потеряем тебя, когда ты больше всего нам нужен.

– Вы не потеряете меня. Я не боюсь Чикары. Я фехтовальщик, – просто сказал Йоши.

– Чикара – не деревенский парень, – воскликнула госпожа Масака. – Да, мы знаем о твоей академии фехтования в Сарашине. Однако Чикара одолел многих самых знаменитых фехтовальщиков. Он человек коварный и опытный. Она замолчала, потом добавила в отчаянии: – По сравнению с ним ты – мальчик.

– Йоши, – вставила Нами. – Твоя мать права. Откажись от поединка! Я пришла к тебе в этот поздний час, чтобы ты выслушал меня. Я разведусь с Чикарой и начну новую жизнь с тобой. Оставим Киото Чикаре. Мы можем уйти на север в Камакуру, где Йоритомо собирает свою армию, и там мы будем счастливы.

– Нами, как ты не понимаешь? Моя жизнь, честь, мое будущее зависят от этого поединка. Подожди до завтра. Я вернусь к тебе.

– Ты не вернешься. Над нами всеми нависло проклятие, – сказала госпожа Масака раньше, чем Нами успела ответить. Она подняла тонкую руку трагическим жестом и продолжала. – Я могу это объяснить, только если расскажу одну историю, которую я никогда раньше не рассказывала. Слушай, и ты поймешь, почему тебе нельзя сражаться с князем Чикарой. Она глубоко вздохнула, чтобы собрать силы.

– Много лет тому назад, до твоего рождения, я была гордой фрейлиной. Другие дамы мне завидовали, потому что я была любимицей императрицы и мне давались привилегии, обычно предоставляемые только людям более высокого положения. Из зависти другие фрейлины избегали меня. У меня не было друзей, я была одинока и грустила.

Однако был один человек, который относился ко мне со вниманием и с уважением. Он был молод, силен, и я вскоре влюбилась в него. Была ли это любовь или увлечение, но я ночами не спала, думая о моем прекрасном воине. Днем я придумывала сложные фантастические истории о нас, и, как я воображала, нашей взаимной любви.

И я ревновала. Да, я, которую с детства приучали считать ревность одним из самых тяжелых грехов, была вне себя от ревности, если он разговаривал с другой.

Представьте себе, как я мечтала о великой любви, которая существовала только в моем воображении. Да, я вела себя глупейшим образом. Я была молода и неопытна, и мое тайное, как я думала, чувство было всем ясно.

Представьте себе, как я была расстроена, когда мне сказали, что мой любимый ухаживает за другой фрейлиной императрицы. Расстроена? Это не то слово. Я потеряла аппетит и сон. Сама императрица заметила, как я плохо выгляжу. В мои бессонные часы у меня возник замысел. Я использую мою красоту так, как женщины всегда делали.

В руках решительной женщины мужчина – мягкий воск. Мой герой был таким же. Я заманила его за мою ширму. Впервые за мою занавеску вошел мужчина, и, несмотря на мою неопытность, это была ночь блаженства. Я была уверена, что он станет моим. Он ушел – удовлетворенный любовник – в час крика петуха, и я целый день ждала его стихов, которые присылают молодой жене на следующее утро, и письма. Я ничего не получила. Наоборот, я узнала, что он опять видится с моей соперницей.

Я была молода и самолюбива – слишком молода и самолюбива, чтобы переносить фальшивые улыбки и тайные насмешки дам. Я наняла повозку и уехала из Киото в храм на горе Хией. Я собиралась обрить голову и стать монахиней. Аббат понял мое горе и смятение и велел мне подождать.

Вскоре стало ясно, что я не могу стать монахиней… Я была беременна. Я молилась о помощи свыше. Но не получила ее. Наконец аббат, видя, что мое время совсем близко, отослал меня домой в Окитсу.

Голос госпожи Масаки звучал все тише. Она протянула к Йоши руку, на которой выступали голубые жилки, и сказала сквозь слезы:

– Йоши, ты родился в ту ночь, когда я приехала, ты родился во время свирепствовавшей тогда бури, потому что бога гневались на меня. От ужаса и стыда я не назвала имени твоего отца, и он не знал, что ты был плодом той ночи, которую я провела с ним.

– Бедная мама, – воскликнул Йоши, положив руку на ее руку. – Почему ты не сказала мне раньше? Я бы понял. Ты слишком долго страдала из-за неосторожности, совершенной в юности. Наконец ты рассказала и теперь ты можешь сказать мне имя моего отца. Кто мой отец?

Госпоже Масаке пришлось повторить дважды, прежде чем Йоши понял.

– Князь Чикара, – сказала она. – Князь Чикара.

Глава 64

После ухода матери и Нами, Йоши сидел ссутулясь перед очагом, глядя в огонь; его мир был совершенно перевернут словами госпожи Масаки.

В первый момент он не поверил. Потом, когда он понял, что это – правда, его охватил ужас, смешанный с отчаянием. Он оказался брошенным, без руля, в океане бурных переживаний. Чикара, на кого была нацелена его месть в течение пятнадцати лет! Дьявольский образ, преследовавший Йоши, начиная со смерти Генкая… Чикара оказался его отцом, и в один момент оказалась ненужной цель, которой он посвятил жизнь. Как ему бороться с этим поворотом судьбы, грозившим опрокинуть весь его мир? Это было невыносимо! Целые годы непонимания! Если бы хоть один из них знал правду, как все изменилось бы в их жизни. Госпожа Масака не имела права скрывать от них правду; допустить, чтобы отец и сын прожили всю жизнь врагами, не знающими о своем родстве, было противоестественно. Когда прошло первое потрясение от того, что он узнал, Йоши попробовал проанализировать свои чувства. Было ли у него ощущение неполноты из-за того, что он не знал отца? Фумио постарался заменить отца, и это ему в известной мере удалось. В детстве Йоши имел все, кроме надежности и любви обычных семейных отношений. Вспоминая, он понимал, что в его жизни преобладали два направления: стремление отомстить Чикаре и, одновременно, неосознанный поиск отца. Его заменяли Фумио, Ханзо, Ичикава.