Ренни подошла сзади и с безнадежным видом уставилась на преграду, которая была вдвое выше Джаррета. Насколько она протянулась в длину, сказать было невозможно.
— Что мы будем делать? Джаррет покачал головой.
— Вы говорили, что путь местами завален, но такого я не ожидал.
Ренни тоже не ожидала.
— Можем мы это обойти?
— Вообще-то можем, — ответил Джаррет, — но, чтобы выйти к Джампу с другой стороны, нам понадобится неделя. Мы должны будем вернуться и пройти полдороги обратно. У меня не хватит на это припасов. Придется тратить время на охоту, что, конечно, удлинит путь. Я собирался разбить лагерь в районе катастрофы и уж тогда охотиться.
— Но и это мы раскопать не сможем, — сказала Ренни. Джаррет искоса взглянул на нее и насмешливо скривил рот.
— Может, я и не инженер, — сказал он, — но и сам это понял.
Она не обратила внимания на его слова.
— Если мы не можем это обойти и не можем пройти через него, значит, мы должны пройти поверху.
— Вы меня не слушаете. Я сказал, что мы можем это обойти. Просто так получится дольше.
— Пока вы мне не скажете, что пройти поверху невозможно, для меня идти в обход — это не решение.
Джаррет указательным пальцем сдвинул шляпу на затылок и стал внимательно осматривать местность около завала.
— Дело в том, Ренни, что я не могу сказать, что это невозможно, до тех пор, пока не попробую я не потерплю неудачу. Единственное, что я могу сказать, — его опасно. Вы хотите рискнуть своей жизнью? Прежде чем ответить, как следует посмотрите вниз, вдоль склона горы, и вы увидите, где находятся груды камня и снега, которые не удержались на склоне.
Ренни не стала смотреть. Она знала, что находится внизу и что находится сзади. Она хотела рискнуть с тем, что находится впереди.
— Я хотела бы пройти поверху, но не прошу об этом. Если вы решите идти в обход, я пойму и пойду следом.
— Стало быть, вы оставляете это на мое усмотрение. Ренни кивнула.
Он повернулся к ней и в первый раз за эти четыре дня дотронулся до Ренни, приподняв ее за подбородок. Она не дрогнула и, хотя щеки ее порозовели, твердо смотрела ему в глаза.
— Если вы хотя бы споткнетесь, когда мы будем обходить эту штуку, я сделаю вашу жизнь невыносимой, — сказал Джаррет, убедившись в ее решимости.
Ренни просияла, но Джаррет этого не увидел. Он уже отвернулся, приняв решение.
Ренни помогла ему частично разгрузить вьючную лошадь, переложив припасы на Альбион и Зилли. Когда с этим было покончено, они стали вместе копаться в завале, пытаясь сделать дорогу более приемлемой для лошадей. Там, где снег был рыхлым, его утаптывали, где было возможно — передвигали камни. Дело двигалось медленно. Обломки скал, казавшиеся устойчивыми, сначала спокойно лежали на груде щебня. Затем булыжники начинали перемещаться, скользя как шарикоподшипники, а вслед за ними начинали сдвигаться большие камни. Каждый раз, когда Ренни слышала грохот или чувствовала, как почва под ней начинает ходить ходуном, она закусывала губу, чтобы сдержать, крик.
Поднявшись наверх, они увидели, что след лавины простирается примерно на пятьдесят метров. Вначале поднимаясь очень круто, дальше он постепенно снижался и снова спускался к рельсам. Ренни ждала наверху, пока Джаррет возвращался назад, чтобы привести лошадей. Она смотрела, как он мягко успокаивает их в начале подъема. Ренни нисколько не сомневалась, что Джаррет сумеет заставить их подняться, поскольку не раз наблюдала, как он справляется с капризной вьючной лошадью. К своей досаде, Ренни пришла к выводу, что иногда Джаррет обращается с ней точно так же.
— Наверно, во мне больше от лошади, чем от человека, — пробормотала она про себя, когда Джаррет достиг вершины.
Он посмотрел на Ренни, и на миг на его лице появилась прежняя непринужденная улыбка.
— Не льстите себе, — сухо сказал Джаррет.
Ренни понимала, что воздух не стал ни на один градус теплее, чем был секунду назад. Ей только так показалось. Не говоря ни слова и пряча улыбку, она стала осторожно пробираться среди нагромождения льда и камней.
Только когда они благополучно перебрались на другую сторону, Ренни смогла по достоинству оценить всю грандиозность выполненной задачи. Оглянувшись назад на барьер, который они только что преодолели, она увидела нагромождение скал, находящихся в очень неустойчивом равновесии. Снег и лед таяли гораздо быстрее, чем считала Ренни, когда перебиралась через них. Совершенно неожиданно сверкающий на солнце пласт снега и камней заскользил вниз по склону горы. Он обрушился у подножия, раздался грохот, повторившийся жутким эхом.
Джаррет принялся успокаивать лошадей, но все внимание его было сосредоточено на Ренни.
— Вам нехорошо? — спросил он.
Проглотив комок в горле, Ренни на негнущихся ногах отступила от края, зацепилась о шпалу и с размаху села на рельс.
— По крайней мере мне удалось не споткнуться, — с кривой улыбкой сказала она, поднимая на Джаррета слегка ошеломленный взгляд.
Он перебросил поводья в правую руку и подал Ренни левую, помогая ей подняться на ноги. На короткое мгновение они всем телом прижались друг к другу, и хотя оба почувствовали одно и то же, только Джаррет точно знал, насколько близок он был к тому, чтобы поцеловать ее.
Ренни отстранилась и поправила шарф на шее. Снова придя в боевое настроение, она взяла поводья Альбион из рук Джаррета и повела ее вдоль железнодорожной колеи. Теперь, когда она шла пешком, было легче делать вид, что она потрясена совсем не так сильно, как показалось вначале.
Вдоль колеи больше не было завалов. Джаррет и Ренни достигли точки, называющейся Джагглерс-Джамп, в полдень — даже раньше, чем рассчитывал Джаррет. Джагглерс-Джамп козырьком выступал из склона горы, там, где на повороте путь с помощью взрывных работ удалось расширить.
Ренни и Джаррет остановились в нескольких шагах от края обрыва. В ста метрах внизу лежали перевернутые вагоны поезда номер 412.
— Я могу разглядеть четыре пассажирских вагона и тормозной вагон, — сказал Джаррет. Снег давно засыпал поврежденные конструкции, кроме того, видимость закрывали деревья, сваленные во время падения поезда. — Вы так и предполагали?
Она кивнула. Тормозной вагон полностью завалился набок, и его можно было опознать только по немногим проглядывавшим пятнам красного цвета. Три пассажирских вагона было значительно труднее разглядеть, так как они потеряли свою прямоугольную форму и превратились в нечто такое, что вообще было трудно охарактеризовать.
Однако внимание Ренни привлек именно четвертый вагон. Даже до катастрофы он отличался от остальных. Джей Мак настоял на том, чтобы его персональный вагон был оборудован и с пользой для дела, и с комфортом. И только здесь он допустил тот внешний лоск, который выделял бы его среди других — на обеих стенках вагона и на крыше красовался герб Уорта. Салон-вагон Джея Мака был единственным, который стоял более или менее прямо. По отношению к укрывавшим его соснам он, однако, находился под углем, и это означало, что снег не так сильно засыпал его крышу. Внимательно присмотревшись, Ренни могла разглядеть позолоченный герб на поблескивающем черном поле.