— Эта одежда удобная.
Он передал ей поводья Альбион, задержав свой взгляд на лице Ренни.
— Зато вы неудобны. Ренни отвела глаза в сторону.
— Не совсем так, — сказала она, сев на лошадь без его помощи. — Просто я не привыкла…
— Носить одежду проститутки?
Ренни поняла, что Джаррет настроен на борьбу. Она решила, что не даст себя спровоцировать. Если он хочет взять обратно свое согласие отвести ее в Джамп, то пусть сделает это по собственной воле. Она не даст ему повода.
Когда все было готово к отъезду, Ренни предпочла ехать следом за ним, а не рядом. Джаррет ничем не выразил своего желания, чтобы было по-другому.
Ренни быстро поняла, что Джаррет не собирается делать какую-либо скидку на ее неопытность или пол. Он определял темп езды и устраивал привалы исходя только из возможностей лошадей. Он как будто не сомневался, что Ренни способна ехать на лошади много часов, а затем приносить пользу при устройстве лагеря. Он уделял ей не больше внимания и заботы, чем припасам, как можно яснее демонстрируя, что она всего лишь багаж. На привале Джаррет отдавал ей немногословные команды — за чем-нибудь сходить или что-нибудь принести, рассматривая ее просто как еще одну пару рук и ног.
Готовить он ей не поручал.
Ночью они спали в одной палатке, но под разными одеялами. Они больше не просыпались в обнимку и вообще старались не смотреть друг на друга. Они даже почти не разговаривали. Ренни подсчитала, что за три дня пути они с Джарретом обменялись всего несколькими десятками слов. Она больше не слышала собственного голоса, привыкнув беспрекословно выполнять резкие, звучные приказы Салливана.
Местность была неровной. Плоские пространства сменялись крутыми подъемами и спусками. Ренни казалось, что она все время наклоняется в седле вперед или назад. Ползучие кусты можжевельника оживляли однообразно белую каменистую почву, всюду простирались бескрайние сосновые леса. Снег обрисовывал тонкие обнаженные ветви осин. Стремительно неслись холодные горные потоки. Иногда их покрывал тонкий слой льда, и тогда казалось, что вода бежит под стеклом. Тающие кончики сосулек сверкали всеми цветами радуги. Воздух был бодрящий, покрытый коркой льда снег хрустел под ногами.
Живность большей частью держалась на почтительном расстоянии. При появлении путешественников зайцы удирали, птицы взлетали, а олени застывали на месте. Ночью активность была гораздо больше. Сквозь потрескивание огня и тихое дыхание Джаррета Ренни могла, казалось, услышать все звуки природы. Сосновые шишки падали и с глухим стуком ударялись о землю, когда хищник и жертва сходились в смертельном танце. Горные склоны сдвигались, когда животные искали убежища на их вершинах. Потоки ледяной воды меняли русло, когда погоня пересекала их путь.
Ренни всегда удивительно быстро засыпала.
На рассвете четвертого дня путешествия Ренни проснулась первой. Она освободилась от одеял и выбралась из палатки, не разбудив Джаррета. Местность была окутана туманом. Небо заволокли тучи, и солнце казалось скорее мутным пятном, чем светилом, Ренни понимала, что в любом случае им придется так или иначе ехать дальше.
Умывшись в ручье, она принялась ухаживать за лошадьми. Когда Джаррет выбрался из палатки, Ренни уже возилась с костром. Он посмотрел сначала на небо, затем на нее и наконец мрачно уставился на природу в целом. Ренни решила, что этот хмурый взгляд заменял собой приветствие. Когда Джаррет повернулся к ней спиной и направился к ручью, она с несчастным видом покачала головой.
Краткое купание в ледяной воде и бритье нисколько не повлияли на настроение Джаррета, но теперь он стал выглядеть не столь угрожающе. Пока Ренни вытаскивала колышки палатки, он начал готовить завтрак. Краем глаза Джаррет наблюдал за ее работой. Движения Ренни были четкими и уверенными, и работала она энергичнее, чем днем раньше. Джаррет пришел к выводу, что Ренни не только выдержала все тяготы путешествия, но и приспособилась к ним.
— Кофе готов, — сказал он.
Ренни отбросила молоток и колышки на распростертую на земле материю палатки и пошла пить кофе, пока тот не остыл. Она села на бревно у костра напротив Джаррета и взяла жестяную кружку обеими руками в перчатках. Поднеся кружку к лицу, она ощутила приятное тепло от поднимающегося пара.
На завтрак было тушеное мясо, оставшееся со вчерашнего вечера. Когда оно подогрелось, Джаррет предоставил Ренни возможность выложить на тарелку все, что ей понравилось, а затем доел оставшееся прямо из котелка.
— Сегодня часам к десяти мы должны дойти до рельсов, — сказал он.
От звука его голоса, не говоря уже об услышанной новости, Ренни вздрогнула и резко подняла голову.
— Мы уже так близко? Он слегка кивнул:
— Мы пойдем по путям до Джагглерс-Джамп. Думаю, вы обнаружите, что так двигаться легче.
— Пока что я не жаловалась, — не удержалась она от замечания.
— Я вас в этом не обвиняю, — сказал Джаррет. — Мне и самому будет легче.
Ренни опустила голову и продолжала есть, сердясь на себя за то, что приняла его замечание на свой счет.
— Мы должны прийти в Джамп около двух часов. Она кивнула, с беспокойством поджав губы.
— Мы подойдем туда сверху. Я пока не очень представляю, как мы спустимся к месту крушения. Это может занять большую часть дня.
— Так долго? — В изумрудно-зеленых глазах отражалось беспокойство.
— Посмотрим, — коротко ответил Джаррет.
Обсуждение было закончено. Свой завтрак Ренни завершила в молчании. После этого она отнесла посуду к ручью и вымыла ее, затем упаковала палатку. Джаррет за это время погасил огонь и оседлал лошадей. Они работали каждый сам по себе, но все же сообща, время от времени сближаясь, как будто их передвигала рука какого-то невидимого режиссера.
Они добрались до рельсов, проложенных Северо-Восточной железнодорожной компанией, даже быстрее, чем предполагал Джаррет. Прижимаясь к склону горы, они двигались вдоль рельсов гуськом и, описывая кривую, постепенно спускались вниз под небольшим углом. Время от времени Джаррет оборачивался и глядел через плечо на Ренни, как бы для того, чтобы убедиться в ее присутствии. С тех пор как он сказал, что сегодня они приедут в Джамп, ее лицо так и не обрело нормальный цвет. Возможные последствия ее решения отправиться на поиски отца встали теперь перед Ренни во весь рост. Джаррет гадал, сломает ли ее груз ответственности или только согнет.
Он поднял руку, давая сигнал к остановке, а другой рукой натягивая поводья Зилли. Впереди под завалом из камня, снега и льда рельсы исчезали. Тихо ругаясь, Джаррет спешился и пошел вперед, чтобы обследовать препятствие. Справа тянулась вверх широкая просека, пробитая лавиной среди кустов и деревьев.