— А, правда, что у вас есть своё магическое животное? — спросила Христина, желая заполнить возникшую паузу.
Мать семейства на секунду забыла о гостеприимности и, комкая в руках батистовый платок, прислушивалась к тому, что происходило в кабинете мужа. Он был расположен налево по коридору, и, если бы отец и сын ссорились, мы бы услышали. Но всё было тихо.
— Доппельгангер. Да, было. Моя пантера погибла в последней схватке с заклятием Древних.
— Расскажите, пожалуйста, вам, вероятно, было очень страшно.
В глазах младшей Сильфы появился болезненный блеск, похожий на тот, что мерещится в глазах снедаемых лихорадкой или наведённым проклятием. Девушка пересела ближе и приготовилась слушать, но мне не хотелось вспоминать.
— Я мало помню, — ответила я, чтобы не обидеть хозяев, и не выказать невежливости. — Было темно и холодно, в черноте, окутавшей мир, таились чудовища. И Анигер бросилась на них, защищая меня.
— А что делали вы?
В какой-то мере я была рада, что Христина так живо интересуется мной, потому что это означало, что хоть ламии здесь и не рады, всё же к диалогу готовы.
— Я боролась, читала все заклинания, которые знала. И победила.
О том, что мне помогли Охотники, я предпочитала молчать. Ведь их помощь была корыстной. Они спасли меня только для того, чтобы убить самим. И чтобы я убила одного из них.
— Христина, попроси Луизу, чтобы принесла прохладного лимонада. Здесь так душно, зачем топить так сильно, зима нынче совсем не суровая, — сказала мать семейства чуть более торопливо, чем следовало. И когда мы ненадолго остались одни, произнесла твёрдым тоном. Глядя мне в глаза:
— Мы рады, что вы с Ранадалом защищали друг друга и стали близки. Но общество более косное, чем нам всем хотелось бы, никто не примет вас как жену Дракона. Увы! Если вы не против, вам надо пожениться как можно скорее и уехать на Восток, в Захребетье. У Рандала там остались родственники. Попутешествуйте, а там сами всё решите.
Такая беззлобная откровенность была настолько обескураживающей, что я даже не нашлась, чем на неё ответить. Я ожидала, что мне укажут на дверь, будут взывать к голосу разуму и совести, попросят не портить Рандалу жизнь.
— Спасибо, — улыбнулась я. — Это будет хорошим выходом из ситуации.
Большего я произнести не успела, горничная пригласила нас к столу.
Я заняла указанное место, всё же чувствуя себя не в своей тарелке. Если бы Рандал был здесь, я могла бы понять по его взгляду, как идут дела, но он пока не возвращался.
Обед начался без мужчин. Длинный стол, покрытый белоснежной накрахмаленной скатертью, был слишком велик для нас троих, и всё же разговоры не умолкали. В основном, с разрешения матери говорила Христина.
Она болтала о последних светских сплетнях и прочих глупостях, однако я чувствовала, что это некая проверка. Мол, как я могу держаться в обществе, даже если оно мне незнакомо и не слишком дружелюбно настроено.
Я кивала, улыбалась и вообще расслабилась, представив, что просто навещаю богатую родню, которая помогла мне устроиться в жизни. А за это можно простить многое.
— Вы не скучаете по своей семье? — внезапно спросила хозяйка дома. — По той, что навсегда оставили?
— Очень скучаю, гранда Гумонд, — искренне ответила я, выдержав взгляд старшей Сильфы. — Но иногда приходится отпустить печаль и смотреть в будущее. Я надеюсь, что и они не забудут обо мне. И что у нас всех всё сложиться наилучшим образом.
Я чувствовала, что вот-вот расплачусь, но появление мужчин спасло меня от прилюдного выражения истинных чувств. Их никто не хочет видеть ни в какие времена.
Я подняла глаза и встретилась взглядом с Рандалом. Его лицо светилось той спокойной радостью, какую я видела у любимого только однажды. В тот самый миг, когда очнулась в лазарете, а он сидел, держа меня за руку, и вдруг понял, что я к нему вернулась. И больше нечего бояться.
Надо быть сильными, потому что теперь мы зависим друг от друга больше, чем младенец от матери. И эта зависимость, невидимая пуповина, причиняет одновременно и беспокойство, и радость. Я теперь не одна, не один и он.
Меня представили главе семейства. Им оказался желчный подтянутый мужчина, который вёл себя так, будто владел целым миром. Я отвечала на его дотошные вопросы, улыбалась, опускала глаза и ловила взгляд Рандала. Так и прошёл этот вечер, вполне сносно, но я не запомнила ничего из той светской беседы.
Настала пора прощаться. Всегда настаёт такая пора. Когда мы уже сели в экипаж и остались одни, повинуясь внутреннему чувству, я своего суженого:
— Почему ты так и не рассказал им о метке?
— Потому что она не важна, — улыбнулся мой Дракон. — Я женюсь на тебе не поэтому.
— А почему?
Вопрос был наконец задан мною вслух. Я так долго хотела угадать ответ на него, что придумала самые невероятные версии. Например, что Рандал меня жалеет, хотя я совсем не слабая, к чему ему испытывать жалость? Боится? Тоже мимо.
— Потому что ты заставила меня поволноваться. Да, именно так. Я ещё никому не желал помочь так сильно, как тебе, но когда помогал, тут же хотелось наказать тебя за собственное беспокойство. Ты для меня вечный огонь и вечная опасность.
Я даже порозовела от удовольствия, услышав такие слова.
— Тогда поехали скорее домой, — прошептала я, протягивая Рандалу руку, по-прежнему затянутую в перчатку. Он аккуратно снял её и припал губами к обнажённой коже, оставляя на ней огненный след. — Я с нетерпением ожидаю твоего наказания.
Эпилог
Дракон
Мы поженились через пять дней. Регине еле успели сшить платье, она бурчала и одновременно часто плакала от волнения. Почему-то ей стало казаться, что вся эта затея ни к чему хорошему не приведёт, что брак с ламией стеснит меня, и я возненавижу ту, что сейчас сам тащу под венец.
Причины торопиться у меня были. Отец предупредил, что нам с Региной лучше исчезнуть на время из-под бдительного ока Министерства Безопасности. Я понимал, что тот, кто разгадал замысел власть имущих, должен либо принять их сторону, либо погибнуть смертью храбрых. Либо раствориться в ночи, унеся знание в такие дали, что самым любопытным туда не добраться.
Я выбрал последнее. И всё же пока мы оставались в столице, опасность не миновала. Я слишком устал быть постоянно начеку и бояться не за себя, сам-то я мог дать отпор, но за Регину. Её мастерство значительно возросло, но всё же она и не подозревала об истинном положении дел.
Я планировал всё рассказать ей гораздо позже, когда тревоги улягутся, и новые преступления затмят историю об охоте на ламий в Кломмхольме. Когда обо всём можно будет говорить с улыбкой и без опаски за свою жизнь.
— Ты стыдишься меня, да? — спрашивала Регина не меньше, чем дважды в день. И я уверял, что нет.
— Просто боюсь. Боюсь, что пока ты не стала моей женой, тебя вполне могут у меня отнять.
— А что изменится после?
Никогда бы не подумал, что Регина может быть такой кокетливо-призывной, но одна её улыбка сводила меня с ума.
— Не каждый решится позариться на жену Дракона. И потом, я же собираюсь спрятать тебя далеко на востоке, там, где никто не сможет нас найти.
Это было правдой. Приятно говорить истину, особенно когда её трактуют не совсем в правильном ключе.
И вот этот день настал. Несмотря на спешку, алтари Всеблагого в храме на окраине были украшены светло-зелёными лилиями. Всё выглядело так, будто к торжеству готовились со всей неторопливостью и тщательностью.
Однако я смотрел только на невесту. Регина выбрала традиционный золотистый наряд, но когда я поднял фату, заметил, что лиф отделан изумрудными вставками, точь-в-точь повторяющими оттенок хвоста ламии.
Клятвы прозвучали обыденно, я не придавал значения словам, лишь поступкам, а Регина давно убедилась, что они у меня с делом не расходятся.
— Не жалеешь, что мало приглашённых? — шепнул я ей, когда церемония окончилась.