менее я сразу же расслабляюсь, облегченно выдыхая.
— Мне было бы легче с тобой, не обращай ты внимание на мою некоторую вспыльчивость, — усмехнулась я, но насторожилась, когда его ладонь накрыла мою грудь, едва сжимая. — Характер нельзя перевоспитать без последствий, — я поворачиваюсь к мужчине, который безмятежно усмехается. — Допей, — настаиваю, — и я тебя кое-чем порадую… — загадочно говорю я, сев на колени перед Господином Гордеевым.
Он смотрит в мои глаза, когда подносит бокал к губам. На какое-то мгновенье мне снова кажется, что он все понимает, и будто намеренно испытывает меня, но Гордеев не может знать о моем плане, как и о том, что в его бокале две таблетки снотворного стертые в порошок, растворенные в вине. Максим отставляет совой пустой бокал, и забирает мой все еще полный, на бортик ванной, когда я уже намеривалась тоже допить кроваво-красный напиток.
Опускаюсь своей голой грудью на его, захватывая мужские губы в страстный поцелуй. Понимаю, что мне нужно от силы минут пять, чтобы он уснул, а в это время стоит приголубить Максима, он должен чувствовать умиротворение и расслабиться.
— Ну же, Макс, обними меня, — шепчу я, обнимая его за плечи, зарывая пятерню в светлые волосы мужчины. Он опускает руки на мою попу и талию, плотно притянув к себе. Я целую его губы, опускаясь на его подбородок, шею и ключицы.
Гордеев настолько расслаблен, что безучастно лежит, едва обнимая, и он впервые со дня нашего знакомства настолько равнодушный к моим прикосновениям. Не прекращаю его целовать и дарить ласку, ложась на его грудь, слушая его размеренное сердцебиение. Кажется, я и сама сейчас готова уснуть, ощущая усталость и расслабленность.
Проходит еще несколько минут, когда его дыхание становится глубоким, размеренным. Я осторожно поднимаю голову, рассматривая его лицо. Глаза закрыты, длинные ресницы едва трепещут, а когда я приподнимаюсь, его руки соскальзывают в воду.
— Макс? — тихо зову мужчину, поглаживая его щеку. Он не реагирует, и только сейчас я облегченно выдыхаю.
Срываю пробку, чтобы стекла вода. У меня не хватит сил вытянуть его из ванны, поэтому оставлю его здесь, но без воды, чтобы не случилось чего. Вылезаю из ванны, вытираюсь полотенцем и оглядываюсь. Сердце волнительно бьется в груди… Мне показалось, или он склонил голову? Похоже, я слишком нервничаю… Это и не удивительно, ведь мои поступки отнюдь не безопасные для жизни.
Подхожу к мужчине и накрываю его наготу полотенцем. Я о нем позаботилась, надеюсь, он учтет это, когда проснется.
Захожу в спальню, доставая из шкафа-купе черный спортивный костюм. Единственное, что меня выдаст — я босая, но кто посмеет перечить Господину Гордееву в его решениях? Его размер ног слишком большой, так что кроссовки болтыхались бы, даже если на мне было пять пар носков.
Заплетаю косу из влажных волос, и застегиваю кофту. Волнительно поглядываю в зеркало на дверце шкафа, и накидываю на голову капюшон, окончательно убеждаясь в том, что мое лицо остается в тени.
Немного пошатываюсь, ладонью облокотившись на шкаф. Голова начала странно гудеть, и что-то чувствую себя несколько изнеможенной. Очередной раз резко выдохнула, решительно взяла себя в руки и посмотрела в зеркало. Убедилась, что все идет по плану и закрыла шкаф.
Но я не смогла отвести взгляд, онемев от безысходного ужаса. Зеркало открыло обзор на дверной проем ванны, о который облокотился Максим, уничтожая меня своим взглядом. Ошеломленно оборачиваюсь, пытаясь убедиться, что это не плод моего воображения и не могу понять, какого черта происходит.
На его широкой груди сложены напряженные руки. Максим все еще мокрый от воды и прикрыт только тем полотенцем, которым я его накрыла несколько минут назад.
Нет, это не плод моего воображения…
— Отличный план, — холодно говорит он, осматривая меня в своем костюме. — Просчиталась только с камерами, которые есть по всему коттеджу, — зловеще усмехнулся мужчина. Сердце словно обожглось, стало невыносимо страшно и безнадежно. — Но я приятно удивлен, что не оставила меня в наполненной ванне… Я бы поступил иначе. Утопил бы тебя, суку, за то, что ты вытворяешь! — неожиданно громко взревел он.
Буквально в следующую секунду отступаю и бегу к двери, но едва дотягиваюсь до ручки, как он с безжалостной силой толкает меня в дверь, приложив лицом к дереву. Я болезненно вскрикиваю, когда Максим дергает мои волосы, и на какое-то мгновенье мне кажется, что он их с радостью выдернет.
— Я был к тебе добр, нежен и учтив с твоими желаниями. И что получаю взамен? Решила меня споить и сбежать! — грубо тянет волосы назад. Я отхожу от двери, поднимая руки, вцепившись в его кулак, который держит волосы. — Хорошо, что ты выпила буквально глоток вина, может тебя и будет клонить в сон, но ты не уснешь… Хотела узнать, что я делаю с женщинами, которые смеют меня ослушаться? Я тебе покажу.
Он подменил бокал, вот почему я ощущаю себя так странно… Господи, едва я о чем-то думаю, как он уже делает и идет на два шага впереди!
— Максим, стой! Нет, пожалуйста, выслушай меня! Я всю объясню! — пытаюсь вырваться, но он и сам меня грубо отталкивает на кровать. Падаю так, что хрустит шея, и от острой боли долгие секунды, пытаясь прийти в себя, боясь пошевелиться. Гордеев сдергивает с меня кофту, но стягивает ее до моих локтей. Меня, извивающуюся, крепко связывает длинными приспущенными рукавами, изобразив нечто подобное на смирительную рубашку.
Он завязывает прочный узел за моей спиной, в то время как я совершенно ничего не могу сделать своими руками, которыми я обнимаю себя. Гордеев оставляет меня на кровати, смерив разгневанным взглядом. Разворачивается и шумно уходит в ванную комнату. Я слышу всплеск воды и меня охватывает настоящий ужас.
О Господи… Он собирается меня утопить, как и сказал?
Меня колотит от ожидания, и я не могу ничего с собой сделать, жалостливо рыдая и пытаясь выкрутиться из кофты, которая сковывает каждое мое движение. Мне так страшно, но я слишком бессильна, немощная и к тому же слабая.
Когда Гордеев возвращается, я сбила всю постель изворачиваясь. Он смотрит на меня звериным пугающим взглядом и направляется к шкафу. Откидывает полотенце со своих бедер и надевает штаны. Я взволнованно смотрю то на мужчину, то на открытую дверь в ванную комнату, где все еще бежит вода.
— Пожалуйста, не надо, — мой голос подрагивает, когда Максим оборачивается. — Отпусти меня, прошу, — шепчу я, но Гордеев становится еще больше мрачным и суровым. Его руки напряжены, взгляд острый, а черты лица пугающе заострились. — Я буду послушной, Максим.