ползут вниз.
– Я знаю, что ты видела в моей квартире и что подумала. Ничего не было.
Она вспоминает изображение чувственного тела, дышащие страстью мазки.
– Я точно знаю, что именно я видела. Я ничего не придумала.
Оуэн по-прежнему бросает на Адама злобные взгляды. Джулс улыбается ему и машет рукой, давая понять, что все в порядке.
– Может, поговорим в другом месте? – спрашивает парень.
– Если тебе есть что сказать, говори здесь, – отвечает она ледяным тоном, который так противоречит водовороту чувств у нее внутри.
– Хорошо. – Адам тяжело вздыхает. – Я не спал с Марго, а писал ее портрет. Она пыталась меня соблазнить, даже разделась. Но между нами ничего не было.
– И все-таки ты изобразил ее голую, – констатирует Джулс и вспоминает другую картину, которую видела в лесном домике. Обнаженная Марго пронзает земной шар каблуком. – И не в первый раз…
– Верно. – Его голос переходит в шепот. – Но совершенно точно в последний. – Джулс молчит. Адам нервно трет подбородок. – Я очень расстроился, когда увидел в ванной на полу картину и понял, о чем ты подумала. – Он смотрит на нее, и в глазах плещется боль. – Как мне доказать, что ничего не было?
– Как это ничего? Ты сам однажды сказал, что у каждого холста своя история.
Адам трет глаза – они тоже красные, как будто он не спал.
– Что ж… Марго сообщила мне, что хочет выставить мои работы на ярмарке «Арт-Базель», а потом вдруг разделась и пыталась меня соблазнить. Вполне в ее духе. Она использует тело, чтобы получить желаемое. Для мадемуазель де Лоран секс – способ контролировать человека. Я бы не стал тебе лгать. Раньше у Марго получалось. Всегда. Когда я сидел на наркотиках, у нас были нездоровые отношения, основанные на взаимной зависимости. Я это понял, когда проходил терапию. – Джулс видит выступивший у него на лбу пот и чувствует себя виноватой. Она понимает, что заставляет парня пережить не самые приятные моменты. – Однако все изменилось. Марго больше не может меня контролировать. Она вызывает у меня отвращение.
Джулс все равно не сдается.
– Настолько, что решил написать ее портрет?
Теперь пот выступил у Адама и над верхней губой.
– Не знаю, как объяснить. Но в тот момент я смотрел на нее как художник, а не как мужчина. Красивая оболочка и уродливая натура. Медуза горгона. Я хотел передать эту двойственность, а не желал ее как женщину. Вот в чем разница.
Джулс молчит и обдумывает его слова.
– Это правда, пожалуйста, поверь мне, – умоляюще продолжает Адам. – Я здесь, и мне больно. Для меня важна лишь ты и та ночь, которую мы провели вместе. Как мне убедить тебя, что я испытываю к Марго лишь неприязнь? – Он подается вперед, берет ее за подбородок и приподнимает голову. – Посмотри на меня. У нас с тобой было нечто большее, чем просто секс. – Взгляд Адама смягчается, но руки он не отнимает. – Я впервые за много лет занимался любовью не под кайфом.
Джулс не готова так быстро сдаться, и все же…
– Прости, что причинил тебе боль, – проникновенно шепчет парень. Его рука безвольно падает.
– Ладно, – говорит она так тихо, что Адам, похоже, даже не слышит ее. Он не лжет. Его речи не так красивы, зато искренни. Джулс смотрит на Оуэна, который продолжает сверлить ее гостя взглядом. – Давай пойдем на озеро. Оно недалеко.
Они направляются к водоему, идут вдоль берега и садятся на выступ у воды. На улице холоднее, чем предполагала Джулс. Она застегивает куртку и засовывает руки поглубже в карманы, чувствуя, как соприкасаются их тела, и ловя на себе взгляды Адама.
– Мне нужно кое-чем с тобой поделиться, – тихо начинает Джулс. – Я только тебе могу доверять…
Он терпеливо ждет, пока она собирается с духом, втягивая холодный воздух и глядя вверх, на серое небо. Наконец ее прорывает. Джулс рассказывает обо всем: о смерти Дэна, о фотографии Марго в Мюнхене, о Лилиан Баум-Дассель, о беседе с Брэмом Бэккером и редактором журнала «Спотлайт», о том, что мать боится за ее жизнь…
Глаза Адама периодически расширяются от удивления, однако он ее не перебивает. Когда Джулс наконец замолкает, он берет ее руки в свои и говорит:
– Я еду с тобой.
– Ты о чем? Куда?
– В Баден-Баден, в дом престарелых. Ты ведь туда собралась?
– Да. Такой план, но…
– И оплачиваю все расходы, – с жаром продолжает Адам. – Даже не спорь. Перелет, отель и прочие траты. Деньги у меня есть. Я сидел на игле и много кутил, но не трогал свой основной капитал, а он весьма значительный. – Он смотрит на озеро, а затем продолжает: – Вру. Я изо всех сил старался получить к нему доступ, чтобы удовлетворить свою жажду наркотиков, но родители предприняли меры и сделали так, чтобы я не смог добраться до этих средств. Тогда я их возненавидел. Теперь все изменилось, я им благодарен. Деньги в целости и сохранности, и я могу ими распоряжаться по своему усмотрению. – Адам поворачивается и смотрит на Джулс. – Средств более чем достаточно, чтобы мы, и в первую очередь ты, сделали все возможное и отыскали картину, прежде чем…
«Прежде чем Эллис умрет», – думает Джулс. Адам молча кивает, словно прочитал ее мысли.
– Ты больше не будешь заниматься расследованием в одиночку. Хватит. Можешь передать мои слова маме. Впрочем, если мы с ней познакомимся, я сам ей скажу. – Джулс открывает рот, чтобы возразить, но он прижимает палец к ее губам. – Помни, речь о моем дедушке. Ставки слишком высоки. Дэн мертв. Я не могу допустить, чтобы и с тобой что-то случилось. Особенно теперь. – Он бросает небольшой камешек в озеро, и они наблюдают, как тот шлепается в воду. – Скажи, что ты согласна, иначе я никуда не уеду из Чикаго.
Джулс чувствует, как к щекам приливает кровь. У нее есть команда.
– Идет. С условием, что приказы отдаю я. – Она выпрямляется. – Ты финансируешь проект, а я разрабатываю план действий.
– Что ж, это справедливо.
Они смеются. Джулс смотрит, как мутная вода облизывает бока камней.
– Тебе нельзя отправляться в Баден-Баден. Ты и так рисковал, приехав сюда. За тобой могли следить. На носу выставка, тебе нужно закончить картины… И, что самое важное, – продолжать дурачить Марго, для чего ты должен быть в Нью-Йорке…
– Ты ни при каком раскладе не отправишься в Германию одна, – возражает Адам. – Если только…
– Ну уж нет, ни за что! – Она мотает головой. Этого еще не хватало.
– Вот именно, – улыбается Адам. – Возьмешь с собой маму. По твоим рассказам я могу