Читать интересную книгу Разборки в Японском море - Михаил Серегин

– Проходи, что ты замер? – Валентина открыла ведущую в просторный холл дверь.

Рок очнулся. По контрасту с его ностальгическими воспоминаниями лицо стоявшей перед ним женщины выглядело до отчаяния четким и динамичным, словно развеянная пыль и песок истекших лет сплавились на миг в этот белый овал. Рок поморщился. Ему стало тяжело.

– Ну проходи же, – Валентина взяла его за руку.

Рок повиновался. Телохранители подались куда-то в боковую комнату. Над холлом амфитеатром нависал второй этаж, огороженный никелированными перилами. Эта конструкция сообщала холлу почти пугающую глубину и пустоту. Но стоило опустить взор, как вы попадали в царство неги и комфорта – бежевые диваны, лимонные ковры, белые стойки под теле– и аудиоаппаратуру, сама эта аппаратура, в том числе и громадный «Томсон» со сверхплоским экраном, пальмы в кадках, бледно-зеленого оттенка стены, увешанные картинами, варьировавшие одну и ту же тему – море и берег, низкие столики на изогнутых ножках, заставленные декоративными тарелками, коралловыми ветками и журналами полки.

Рок сел на диван. Валентина устроилась напротив.

– Выпьешь чего-нибудь?

Рок кивнул.

– Виски, если можно.

Валентина прошлась до бара, открыла его, достала бутылку «Джек Даниэлз», два стакана и села за стол. Рок разлил виски по стаканам, и они выпили.

– Как тебе здесь? – не желая скрывать самодовольной радости, спросила Валентина.

– Ничего, – небрежно улыбнулся Рок, – можно еще виски?

– Конечно! – откликнулась Валентина.

Выпив эту порцию и еще несколько, так что початая бутылка оказалась и вовсе пустой, они поднялись наверх, в спальню. Она тоже была набита красивыми и полезными вещами, в том числе и аппаратурой. Рок сел на широкую, застеленную светло-коричневым покрывалом кровать. Рядом с кроватью стоял круглый столик, на котором, в голубоватой вазе, рдели, синели и золотились фрукты – виноград, яблоки, апельсины, бананы и манго. Венчал этот способный пристыдить любого мастера цвета и композиции «натюрморт» огромный ананас. Его победоносно торчащий хвост словно уравновешивался горлышком бутылки французского шампанского «Кордон руж». Два фужера на витых ножках выглядели умопомрачительно хрупко и изящно. И тут же, в резных бумажных тарелочках, уложенные на двухъярусном блюде из матового стекла, ласкали взор и будили аппетит ванильные, шоколадные, ореховые, коньячные и винные «Плоды греха» Ленотра. Рок надкусил похожую на шарик конфету и, оценив, проглотил.

Валентина погасила общий свет и включила стоявший на полке в изголовье кровати ночник.

– Польщен твоей заботой, – Рок кивнул на конфеты и фрукты, – ты так все организовала.

– Все для тебя, – Валентина сбросила платье и осталась совершенно голой.

Рок вытянулся на кровати, закинув руки за голову.

– Прикажешь тебя раздеть? – игриво засмеялась Валентина.

– Я чертовски устал, твой братишка заставил меня попотеть, – зевнул Сергей, – а я даже не принял душ.

– Ты можешь это сделать, душевая за стеной, – улыбнулась Валентина и принялась стягивать с Рока башмаки.

– А если мне лень? – вскинул брови Рок.

– Тебе доставит, думаю, извращенное удовольствие улечься в постель с сестрой своего врага немытым и небритым, – капризно пробормотала Валентина.

Она села на край кровати и стала расстегивать ремень на брюках Рока. Его сонное равнодушие, казалось, удивляло ее.

– Так ты отправишься в душ?

– Что я, мыться пришел? – зевнул Рок.

Валентина испустила многозначительный вздох. Словно она была снисходительной заботливой матерью, а он – извалявшимся в грязи сынишкой-шалуном.

– И тебе не нравится это? – Она взяла его расслабленную руку и приложила к своей обнаженной груди.

Грудь Валентины напоминала налитые зрелые груши. Рок сел на кровати, не убирая руки. Если что-то и заставило его приехать сюда, так это связанный с поездкой риск. Как только он понял, что предприятие не заключает в себе особой опасности, его интерес заглох. Валентина была на все согласна, а это его не впечатляло. Он думал, что должен что-то сделать, как-то возбудиться, но вялая усталость с привкусом разочарования отгоняла малейший намек на желание.

Валентина тронула его между ног и с обидой и горечью простонала:

– На «Кураже» ты был не таким… Что тебе мешает? Алкоголь? А может, – захотела она его подковырнуть, – у тебя с этим проблема? Ну так давай порнушку посмотрим!

Она рассмеялась истерическим смехом уязвленной женщины. Встала с постели и прошла к занавешенному окну.

Рок не понимал, что ему мешает. Тело Валентины хоть и было, по его понятиям, несколько массивным, но такие тела как раз и нравятся большинству мужчин – сочные, зрелые, со скульптурными формами, не грузные, но и не худые. Валентина вполне могла бы сниматься в «Плейбое» или любом другом подобном журнале.

– Может, ты любишь танцы и прочую ерунду? – обиженно усмехнулась Валентина. – Только скажи.

Она говорила намеренно оскорбительно-сухим тоном, но Рок чувствовал, что в ней закипает бурное возмущение. Сергей невольно провел сходство между сестрой и братом.

– А лучше проваливай отсюда! – разразилась диким криком Валентина. – Чтоб духу твоего здесь не было, импотент несчастный!

Рок медленно поднялся с кровати. Валентина не могла вынести столь равнодушного прощания. Она подлетела к Року и замахнулась на него. Ее раскрасневшееся лицо исказила гримаса злобного отвращения. Рок перехватил руку и толкнул Валентину на кровать. Она задрала ноги, пытаясь всадить их ему в грудь. Но он уже налег на нее и зажал ей рот похожим на вампирский укус поцелуем.

– У-у-у, – мычала Валентина.

Рок на секунду отстранился, спустил штаны и снова накинулся на Валентину. Та смотрела на него с каким-то боязливым удивлением, как смотрят на буйнопомешанных. Когда же она почувствовала Рока внутри, глаза ее расширились, она застонала и обхватила его ногами. Он брал Валентину штурмом, и в этом порыве было столько же вожделения, сколько злости. Было даже раздражение и желание побыстрее с этим покончить. Он не заботился о том, доставляет ли ей наслаждение, хотя она звериным завыванием и царапаньем вроде бы выражала восторг. Он усилил амплитуду циклических рывков, желая таким образом принудить Валентину к молчанию или к более сдержанным стонам, но подобная резкость только раззадорила ее. Ее наманикюренные ногти рвали на его спине рубашку. В последнем душераздирающем взлете, означавшем, видимо, оргазм, она уже руками рванула ткань рубашки, и та лопнула с гулким треском, добавляя к завываниям Валентины аккорд будничной материальности. И тогда руки Валентины, как две взбесившиеся фурии, вцепились Року в волосы. Она с надрывной силой притянула к себе его голову, так что их рты вжались с болью друг в друга, словно голодные хищники. Рок почувствовал на деснах прелый и теплый вкус крови, и это его возбудило. Едва он дернулся в последний раз, новая плотская страсть, не озабоченная безрассудной тратой телесных сил, заставила его перевернуть задыхающуюся, бормочущую, размягченную Валентину на живот.

Он вдавил ее лицо в измятую простыню. Валентина издала жалобный стон – крика не получилось. Стремительно Рок овладел Валентиной во второй раз. Потом, словно пиявка, напившаяся крови, откачнулся, упал на спину и тяжело задышал. Валентина, опасавшаяся – едва оказалась на животе, – что Рок воспользуется запретным маленьким отверстием, а потому сконфуженно сжавшаяся вначале, облегченно и благодарно покорилась ему, как только поняла, что Рок собирается идти проторенной тропой. Она принялась всячески понукать Рока, неуклюже обхватывая его руками и шевеля ягодицами. Те подпрыгивали и метались, часто не в унисон основному ритму. Потом уже Валентина встала на колени, и Рок тоже поднялся, поймав ее тяжелые груди и одновременно притягивая ее на себя. Почувствовав приближение оргазма, Валентина, точно обессилев, снова скользнула на живот, увлекая за собой пирата. Стиснутая зубами простыня не дала пробиться истошному воплю, Валентина ограничилась протяжным обмирающим стоном, а потом, когда Рок свалился на кровать, зашлась вакхически-жалобным плачем.

Рок нашарил на тумбочке пачку сигарет, едва не опрокинув бутылку и вазу с фруктами. Он прикурил сигарету и передал ее всхлипывающей Валентине. Она прятала лицо, словно стыдилась столь бурно и откровенно проявленных чувств.

– Ты небось думаешь, что у меня не все дома, – запинающимся голосом произнесла она, и ее голос, так странно и нелепо разбередивший тишину, лишь слегка тронутую накатами моря и ветра, прозвучал каким-то жалким природным анахронизмом, – я-то вижу. Воображаешь себе невесть что, – обиженно добавила она.

– Это твое субъективное мнение, – усмехнулся Рок, попыхивая сигаретой. – Вы, Михеевы, вообще очень похожи между собой – живете в каком-то вымышленном мире.