Читать интересную книгу Я дрался с самураями. От Халхин-Гола до Порт-Артура - А. Кошелев

В июле дивизия совершила многокилометровый марш на территорию МНР, к самой границе с Китаем. К вечеру 25 июля мы достигли района сосредоточения: в степи, на западных скатах высот у небольшой речки Баян-Гол, в нескольких километрах юго-восточнее Да-риганга. По прибытии в район сосредоточения, дивизии был устроен смотр, на котором, помимо советских военачальников, присутствовали и монголы. Смотр прошел успешно: дивизия образцово зарылась в землю и замаскировалась. Землянки, укрытия для техники, щели проверяющим не удалось обнаружить ни с земли, ни с воздуха. Монголы были поражены состоянием конского состава, подгонкой и состоянием снаряжения, особо было отмечено, что кони-степняки содержатся в самом образцовом порядке. Особое восхищение вызвал проход пулеметных тачанок, запряженных четверней, на полевом галопе. Затем двинулась артиллерия, в том числе и «Катюши». В завершение прошли «тридцатьчетверки». Генерал-монгол поднял вверх кулак, и заявил: «По ту сторону Гоби нет дивизии, равной этой!»

Нам предстояло наступать по безводной, соленой, выжженной солнцем пустыне Гоби. Китайцы называли ее «Шамо», что означает «пустыня смерти». Мы ее окрестили «противником номер два».

Ежесуточно войскам КМГ требовалось несколько сот кубометров воды.[24] Все существующие колодцы не могли обеспечить даже голодного пайка. На рытье дополнительных колодцев у нас попросту не было времени — темпы наступления планировались крайне высокими. Так что пришлось выкручиваться самим — проявить, так сказать, солдатскую смекалку и сообразительность. Вначале была сделана попытка создать при частях возимые запасы воды. Но начальник автотранспортной службы КМГ провел соответствующие расчеты, и выяснилось, что с удалением войск от баз снабжения транспортный парк не в состоянии будет обеспечить, помимо подвоза боеприпасов, продовольствия и бензина, еще и потребное количество воды.

Попытались мы использовать для доставки воды и надувные лодки из саперного имущества. Вода, конечно же, сильно отдавала резиной, но ведь «на бесптичье — и попа соловей!»

Окончательное решение проблемы (не стопроцентное, разумеется, — проблема с водой довольно остро стояла все время пока мы пересекали Гоби), пришло довольно неожиданно. Подглядев, какулан-цирики[25] арканят своих скакунов с помощью урги,[26] мы решили создать в дивизии особый подвижный отряд — для выдвижения на территорию противника, захвата и удержания до подхода наших частей его водяных источников. Попробовали — получилось. Идея эта настолько понравилась командованию КМГ, что этот опыт был распространен на все соединения конно-механизированной группы. Исса Александрович Плиев даже издал специальный приказ об этом…

Был у нас и «противник номер три» — характерные особенности театра военных действий. Знакомство с топографией и беседы с местными жителями выявили, что перед нами находится дикая, неосвоенная и довольно своеобразная местность: по Гоби можно часами ехать и не увидеть не только человека, но и простейшего ориентира для определения своего местоположения и привязки местности к карте. Это, естественно, серьезно осложняло управление войсками.

Был, конечно же, и «противник номер раз»: противостоящие нам войска императорской японской Квантунской армии, воинские формирования императора Манчжу-ди-Го Генри Пу И и отряды князя Дэвана — все они имели различную организацию, оснащенность, уровень боеготовности и тактику боевых действий.

Японская конница

К августу 1945 года квантунская армия насчитывала 24 пехотные дивизии, 9 смешанных бригад, бригаду спецназа (так называемые «смертники»), 2 танковые бригады, две воздушные армии и речную флотилию. Общая численность приближалась к миллиону. Нас информировали, что японские войска дерутся стойко, в плен, как правило, не сдаются. Много говорилось и о смертниках-камикадзе.

Воинские формирования императора Манчжу-ди-Го Пу И представлялись нам, естественно, менее серьезным противником: архаичные, сохранившие до середины сороковых многие элементы феодальной военной организации. Об отрядах правителя Внутренней Монголии князя Дэвана и говоритьнечего. Хотя именно они и должны были противостоять нашим войскам в Гоби и сразу за ней. Всего у Дэвана было до десяти дивизий кавалерии, 14 охранных батальонов и несколько артполков. Во второй линии — японцы. На Долоннорском направлении противником нашей группы были войска Пу И, во второй линии — тоже японцы.

В общем, хоть Гоби и именовалась у нас «противником номер два», но основным противником, реальным, так сказать, была, конечно же, именно она. И японское, и монгольское, и наше командование твердо знало: «пустыня Гоби — не Европа!»

В ночь на 9 августа наш эскадрон был усилен политсоставом; в том числе, прибыл к нам и лейтенант Тулатов. Через несколько дней он был назначен командиром нашей «урги»: разведгруппы, выбрасываемой в тыл противнику с целью обнаружения, захвата и удержания источников воды.

Моя активная служба окончилась на исходе второй недели боевых действий. Наша «урга» получила задание выдвинуться в район Суккум и обеспечить водой двигающиеся части и подразделения. Внезапного захвата не получилось: противник открыл огонь. И хотя боестолкновение было скоротечным, лейтенант Тулатов вдруг запаниковал и заявил, что вода в колодце Суккум — отравлена стрихнином; и, как он утверждал, сделал это, по всей видимости, лама. После чего самосудно попытался ламу расстрелять. Мы возмутились и не позволили ему этого сделать. Лама был взят под арест и препровожден по команде. Через несколько дней мы узнали, что «смерши» сшили на ламу целое дело: он-де и цирика какого-то отравил, и подметное возмутительное письмо на монгольском языке, мол, при нем обнаружено. В общем, под вышку беднягу подводили. Я доложил по команде, как дело было. Как ни странно, рапорт дошел — аж до самого Плиева. Он вмешался и ламу отпустили.[27]

Ну, а меня «смерши» на «конвейер» поставили. Честно скажу, вспоминать об этом — не хочется. Есть два поэта, которые все об этом уже сказали, и мне лучше их не сказать:

«Сорок пятый год — привет.Суд идет — десять лет!»

(А. Вознесенский)

«Но я — не жалею…»

(В. Высоцкий)

Виктор Корнер

командир ДРО[28]1-й бригады речных кораблей КАФ

В сунгарийском боевом походе кораблей Краснознаменной Амурской флотилии в августе 1945 года наиболее примечательным с точки зрения основ морской тактики был бой под Хуньхэдао.

Советский бронекатер

В районе этого селения корабли дозорно-разведывательного отряда КАФ в составе монитора «Сун Ят-Сен» и отряда бронекатеров утром 17 августа настигли отходившую японскую дивизию «Южных морей», нанесли противнику большие потери и не допустили тем самым усиления гарнизона города Саньсин, на подступах к которому японское командование намеревалось дать генеральный бой наступающим советским войскам…

16 августа дозорно-разведывательный отряд был готов следовать по назначению. В 14.10 отряду был поднят сигнал «Сниматься с якоря», и он двинулся вверх по Сунгари. Бронекатера, увеличив ход, ушли вперед.

С каждым километром нашего продвижения увеличивался поток бревен, плывших по реке. Временами появлялись целые плоты. Это очень усложняло и сильно замедляло наше движение.[29]

На подходе к селению Аоци (около 30 км выше Цзямусы) отряд с берега был обстрелян ружейно-пулеметным и минометным огнем. Для ликвидации этого очага сопротивления с монитора был высажен корабельный десант. При огневой поддержке кораблей десант стремительно атаковал засевших в селении Аоци самураев и в коротком бою вынудил противника сложить оружие. Было взято в плен более 300 человек, в том числе 37 офицеров, среди которых оказался один генерал и один полковник. У селения Аоци отряд задержался на полтора часа. В 19.00 было отдано приказание бронекатерам продолжить движение по назначению, а в 19.20, закончив погрузку трофейного вооружения и боеприпасов, монитор «Сун Ят-Сен» отошел от берега и взял курс на Саньсин. Мы торопились, так как по показаниям плененного генерала (который вместе с адъютантом и полковником были взяты на борт монитора) дивизия «Южных морей» проследовала через Аоци всего за два часа до нашего появления. Противник был где-то рядом, и нужно было до наступления темноты его догнать!

После Аоци поток плывущих по реке бревен увеличился, продвигаться вперед стало еще труднее. В довершение всего в наступившей темноте монитор натолкнулся на целый плот и вынужден был стать на якорь, чтобы освободиться от этого «лесного плена». Тотчас же было передано приказание отряду бронекатеров: «Стать на якоря».