То же происходило и с остальными. Души павших воинов неслись к необычайно чистому свету… пока коридор не закончился.
На выходе их встретила женщина удивительной красоты. Глаза сияют любовью ко всему живущему, а ласковая улыбка исцеляет все страхи и тревоги…
— Добро пожаловать домой, друзья мои, — раскрыла гостеприимные объятья Инанна. — Теперь ваша битва закончена. Пришло время отдохнуть…
Глава 22
Солнце заходит. По полю бегают санитары, высматривая в грудах тел живых. Им помогают паладины — благородные рыцари не отказывают в помощи даже серым.
— Эй, браток, ты как, жив?! - окликнул санитар бойца, пригвожденного к земле пикой.
— Мертв, — спокойно ответил седоусый гренадер. — Уже лет двадцать.
Среди эйнхериев, как и среди паладинов, потерь оказалось совсем немного. Их не защищает керефовая броня, и они не могут исцелять раны наложением рук, но им ничего такого и не требуется. Серебром серые не запаслись — они ведь даже предположить не могли, что у рокушцев тоже окажется своя нежить. От колдовства гренадер Хобокена по-прежнему надежно оберегают татуировки киигов. Так чем же их можно укокошить?… Только пушками да гранатами.
Правда, кое-кто из мертвых солдат все же получил серьезные повреждения — картечь, пики с саблями, пули, выпущенные в упор. Теперь они — кто сам, а кто с чьей-нибудь помощью — себя заштопывают. Одни просто стягивают суровыми нитками глубокие раны, другие пришивают руку или ногу. А некоторые — даже голову.
Эйнхерий — нежить живучая, его отрубанием головы не прикончишь, в отличие от тех же упырей.
— Точно со временем срастется? — дотошно допрашивал Креола Хобокен. Ему не понравилось, что у иных гренадер теперь такой неряшливый вид — швы повсюду, а кое у кого даже стальные скобки. — А то некрасиво как-то. Солдат, он по балам хоть и не шляется, а все ж огородным пугалом быть тоже не должон…
— Срастется, срастется… — раздраженно бурчал Креол, стараясь держать дистанцию между собой и маршалом. Он буквально кожей чувствовал жуткую противомагическую татуировку! — Главное — чтобы части были плотно прижаты друг к другу. Дней через десять-пятнадцать швы можно будет снимать. Только пусть едят побольше.
— Вот эту заковыку я, убей, не пойму, — усмехнулся Хобокен, на ходу жуя ржаную краюху. — Странно как-то — мы, будем думать, вроде как мертвые, сердце не стучит, дыхалка не дышит… А питание нам все одно потребно! Как так?
— А вот так, — огрызнулся Креол. — Буду я еще тут лекции по некромантии читать, делать мне больше нечего…
— А нет, так и не надо, — пожал плечами Железный Маршал. Он приостановился возле пока неубранной кучки убитых, и от души пнул один из трупов. — Эй, сержант, хватит валяться, подымайся. В могиле не отдохнул?…
— Эхма, виноват чуток, ваш-бродь… — сконфуженно приподнялся коренастый эйнхерий. Во лбу зияет пулевое отверстие. — И свалился-то как-то по привычке — все, думаю, кокнули… Полежал чуток — да нет, вроде не кокнули, хоть и дыра в башке… Не привык пока к такой вот ситуанции несуразной…
— На вот, хоть глиной дырку залепи, а то последние мозги вытекут, — достал из кармана мягкий комочек Хобокен.
— Благодарствую, ваш-бродь… — послюнил глину сержант, прилаживая ее в рану.
Креол и Хобокен взобрались на холм. Там уже высится чернокожая фигура с чашкой кофе, ссутулился перебинтованный краснокожий с катанами за спиной, ковыряет каблуком землю девушка с необычным разрезом глаз. Паладины — все со сложенными шлемами, склонив головы в молитве — хоронят погибших товарищей. Лод Гвэйдеон негромко читает надгробное слово.
Ванесса обернулась и грустно кивнула Креолу. Не то чтобы она хорошо знала кого-то из хоронимых — даже с лодом Нэйгавецом всего только перебросилась несколькими фразами. Но гибель товарищей по оружию — это всегда печально.
Мертвые паладины, облаченные в погребальную ткань, выглядят очень непривычно. Лишенные постоянных доспехов, они как будто уменьшились в размерах. Лода Нэйгавеца и прочих переодели в легкие тканевые саваны — почти такие же используют и на Каабаре.
Когда-то Серебряных Рыцарей хоронили в полном боевом снаряжении, но со временем от этого отказались. Во-первых, кереф все-таки слишком дорого стоит, чтобы просто так закапывать его в землю. Во-вторых, из-за бесценных доспехов усыпальницы становились желанной добычей для грабителей могил. Одно время на Каабаре были нередки разбойники, гуляющие в керефовой броне. Это даже породило несколько досадных инцидентов с самозванцами, выдающими себя за паладинов.
Ванесса снова поглядела на Креола, открыла было рот, но передумала. Обида все еще не прошла. Этот гад не позволил ей принять участия в сражении. Приказал остаться на коцебу, вместе с Шамшуддином. Архимаг-маргул, как и под Владекой, всю баталию бушевал невидимым ураганом, внеся немалый вклад в победу.
А ей даже выстрелить разок не дали! Противный Креол попросту «выключил» ветряного элементаля, лишив ученицу возможности летать! По веревочной лестнице с парящего острова не спустишься! Пришлось бедной Вон всю битву просидеть посторонним зрителем, не имея возможности сделать хоть что-нибудь.
— Ученица… — подошел маг.
— Я с тобой не разговариваю, — резко отвернулась Ванесса.
— Почему?
— Потому что ты мне не доверяешь.
— В чем?
— Во всем. Не нужно постоянно держать меня за принцессу! До того, как ты появился в моей жизни, я была полицейским, помнишь?! Я никогда не пасовала перед плохими парнями! И я могу сама о себе позаботиться, о’кей?!
Креол нахмурился. Наморщил лоб. Почесал в затылке. Погладил подбородок.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — наконец признался он.
— Вот поэтому я с тобой и не разговариваю. Когда поймешь — приходи.
Креол задумался еще сильнее. Он ужасно не любил, когда ученица вела себя подобным образом. Дулась непонятно из-за чего, произносила невразумительные тирады и, кажется, дожидалась от него каких-то слов или действий. Иногда удавалось угадать, чего она хочет, и Вон снова становилась счастливой. Но гораздо чаще Креол попадал впросак, и на него начинали кричать и ругаться.
А он, конечно, тут же выходил из себя и принимался орать еще громче.
— Знаешь, ты… — осторожненько стал прощупывать почву маг.
— Святой Креол, леди Ванесса, да благословит вас Пречистая Дева, — поздоровался подошедший лод Гвэйдеон.
— О, паладин! — искренне обрадовался Креол. — А я тебя как раз искал!
— Я, кажется, помешал?… - неуверенно перевел взгляд на смотрящую волком Ванессу лод Гвэйдеон. — Вы о чем-то говорили?…
— Не помешал! Не помешал! — торопливо замахал руками Креол. — Как похороны?
— Закончились. Лод Нэйгавец, лод Кэрин, лод Мандак, лод Бурлок, лод Бояр, лод Галкаран, лод Даллос, лод Керцубок, лод Стафф, лод Клайв, лод Калгонит, лод Нарак, лод Карниворес, лод Элвар, лод Конак, лод Лжехав, лод Тультчер, лод Чубвок, лод Шеламвбор, лод Тонгор, лод Капеллук, лод Хосем, лод Рибеллиус и лод Бардун упокоились в мире. Сохрани Пречистая Дева их души.
Ванесса в очередной раз поразилась памяти лода Гвэйдеона. Такое впечатление, что он помнит по имени каждого паладина из более чем полутора тысяч. Перечислял вроде бы по старшинству — если лоду Нэйгавецу уже перевалило за девяносто, то замыкающий список лод Бардун еще даже не начал отращивать бороду. Возможно, один из призыва этого года.
— Полагаю, теперь, когда лод Нэйгавец погиб, я должен занять место Великого Магистра, — нерешительно заговорил лод Гвэйдеон. — А на мое место следует избрать нового Генерала…
— Меньше всего нам сейчас нужен новый Генерал! — запротестовала Ванесса. — У него же не будет такого опыта, как у вас, лод Гвэйдеон!
— И времени на всякие перестановки у нас тоже нет! — присоединился Креол. — Каждый день на счету! Так что эту свою ерунду отложите на потом!
— Я повинуюсь, святой Креол, — наклонил голову паладин. — Если такова твоя воля, я побуду Генералом Ордена еще некоторое время, хоть это и противоречит Кодексу…
— Не человек должен служить кодексу, а кодекс человеку! — важно поднял палец Креол.
— Эй, да ты наконец-то сказал что-то умное! — весело пихнула его в бок Вон.
— Ученица, ты что, уже не злишься? — с подозрением посмотрел на нее маг.
— На кого? — не поняла Ванесса.
Креол только махнул рукой.
На следующее утро солнце осветило вполне мирную картину. Солдаты впервые за много дней избавились от тревоги в глазах. Войско Астрамария разгромлено, Рокуш благополучно освобожден от вторжения. На какое-то время можно расслабиться.
На поле близ теперь уже не существующей деревни Ноянда воцарилась тишина, нарушаемая только заунывным напевом полковых капелланов. Жрецы Единого уже с рассветом взялись справлять заупокойные службы.