Читать интересную книгу Польша – «цепной пес» Запада - Дмитрий Жуков

31 июля в предместье Варшавы на правом берегу Вислы удалось прорваться нескольким советским танкам, которые вскоре были сожжены германскими самоходками и польскими полицейскими, применившими бутылки с «коктейлем Молотова». Агентура АК тут же донесла в свой штаб о появлении на улицах русских танков. Это известие заставило Комаровского отдать приказ выступить немедленно, пока «Сталин не отнял у нас наш кусок хлеба». В ночь на 1 августа 1944 года в Варшаве загремели выстрелы.

АК располагала в городе 35 тысячами боевиков, организованных в роты, батальоны и бригады. Командовали ими бывшие кадровые офицеры Войска Польского. Среди личного состава преобладала молодежь, высок был также процент уголовного элемента и евреев. Помимо значительных запасов польского вооружения, оставшихся еще с 1939 года, аковцы располагали и большими партиями доставленного по воздуху британского и советского оружия. Кроме того, в первые дни восстания боевики овладели арсеналами варшавской полиции, не оказавшей существенного сопротивления повстанцам.

Что касается немецкой стороны, то к концу июля в польской столице дислоцировалось около двух тысяч резервистов, охранявших важные объекты и обеспечивавших эвакуацию различных учреждений. Однако даже эти тыловые подразделения сумели в основном отразить все нападения боевиков АК, нанеся им значительные потери и не дав им овладеть ни складами с вооружением, ни мостами через Вислу, ни аэродромом.

Зато аковцы отличились в другом: в первые дни августа в руки повстанцев попали несколько сот раненых немецких солдат, находившихся в эвакуационном госпитале и в санитарном поезде, захваченном восставшими на городском вокзале. И раненые, и медики были зверски убиты боевиками, причем женщины-санитарки подверглись перед смертью садистскому изнасилованию. Аналогичным образом аковцы расправились с семьями германских военнослужащих и гражданских чиновников, так же как и со всеми попавшими в их руки польскими коллаборационистами. Так, были безжалостно перебиты около тысячи полицейских, несмотря на то что в начале восстания они сложили оружие. Уголовники безнаказанно грабили мирное население столицы. Не желая оставаться в стороне от грабежа и расправ с неугодными, 3 августа к своим идеологическим противникам примкнули коммунисты. Около 5 тысяч варшавских боевиков Армии Людовой влились в ряды восставших. К этому времени в руках повстанцев находился центр Варшавы, рабочий район Воля и западные предместья Жолибож, Черняков и Охота — около 50 % территории столицы.

Но уже 5 августа ситуация начала меняться. Воспользовавшись стабилизацией фронта, германское командование подтянуло к городу строевые части вермахта и начало наступление. В ставке фюрера было принято решение о формировании для действий в Варшаве штурмового корпуса под командованием группенфюрера СС Э. фон дем Бах-Зелевского. В его состав вошла авиаполевая дивизия люфтваффе «Герман Геринг», части 4-й полицейской дивизии войск СС и 16-й дивизии «Рейхсфюрер СС». Кроме того, в операциях участвовали казачьи части, полк Русской освободительной народной армии (бригада Каминского) под командованием оберштурмбанфюрера СС Фролова, два украинских полицейских батальона и бригада оберфюрера СС О. Дирлевангера, также имевшая в своем составе значительное число русских, украинцев и белорусов. Всего в подавлении Варшавского восстания участвовало не более 25 тысяч бойцов.

Первые же бои с регулярными частями вермахта и СС показали неспособность повстанцев вести успешную борьбу в городских условиях. Генерал Окулицкий записал в своем дневнике: «Эта дешевая сволочь разбегается и сдается в плен сотнями и тысячами».

12 августа Комаровский направил в Лондон паническую депешу, требуя бомбардировки германских позиций англо-американской авиацией и десантирования польской парашютной бригады.

18 августа Бах-Зелевский предложил командованию повстанцев заключить перемирие для эвакуации из города мирных жителей по заранее объявленным коридорам. Однако как только стихла стрельба, генералы Комаровский и Окулицкий скрытно выдвинули на нейтральную территорию пулеметные расчеты, укомплектованные фанатиками-евреям и, которые встретили беззащитных людей ураганным огнем. После этого повстанцы не замедлили обвинить нацистов в «чудовищном преступлении», а население, необходимое повстанцам для проведения оборонительных работ, было задержано в городе. Впредь аковцы приравнивали любую попытку бегства из Варшавы к измене и карали ее смертью.

Руководители восстания установили для варшавян режим террора и жетокой эксплуатации. Взяв под контроль имевшиеся в городе запасы продовольствия и медикаментов, они прекратили их выдачу гражданскому населению, снабжая только свои отряды и госпиталя. Тем не менее истощенные люди были вынуждены под угрозой расстрела строить для боевиков укрепления, разбирать завалы и хоронить убитых. Из населения Варшавы, приближавшегося в 1944 году к миллиону человек, восстание поддержали не более 40 тысяч, то есть около 4 %. «Население города фактически взято мятежниками в заложники и насильно принуждается ими к содействию, — докладывал фюреру офицер связи СС бригаденфюрер Фегеляйн. — Наши войска не в силах обеспечить его безопасность».

К началу сентября положение повстанцев стало критическим. В руках АК оставался только центральный район, превращенный в сплошную систему укреплений, а коммунисты из Армии Людовой контролировали часть Воли, закрепившись в заводских корпусах. Прорвавшись вдоль разделявшей город надвое железной дороги, бронемеханизированная колонна дивизии «Герман Геринг» прервала наземное сообщение между обеими группировками повстанцев и вышла к Висле.

С другой стороны к Висле вышли и войска 1-го Белорусского фронта, оттеснившие оборонявшие побережье части вермахта. Вопреки распространенному мнению Сталин отнюдь не выжидал, пока немцы уничтожат повстанцев. Он был не прочь воспользоваться восстанием для захвата Варшавы. Правильно оценив подноготную главарей восстания, советские спецслужбы сделали вывод, что ради куска пирога они вполне могут сменить хозяев и изрядно «покраснеть». Поэтому маршал Рокоссовский получил указание проигнорировать предательское убийство аковцами первых советских парламентеров и посылал своих офицеров на левый берег Вислы, пока Комаровский и Окулицкий «не поняли намек». К 15 сентября взаимодействие между повстанцами и Красной Армией было в целом установлено.

Посредством точечных сбросов с советских самолетов АК и АЛ получили от Красной Армии 505 противотанковых ружей, 156 минометов, свыше 3 тысяч автоматов и пулеметов, около 3,5 млн патронов, десятки тонн продовольствия и медикаментов, радиостанции и т. д. На левый берег Вислы было переброшено свыше 50 советских офицеров-инструкторов и корректировщиков, наводивших по запросам командования повстанцев массированные удары советской авиации и артиллерии. По согласованию с Комаровским войска 1-го Белорусского фронта 16 августа начали форсирование Вислы непосредственно в городской черте Варшавы. На острие удара шли 6 штурмовых батальонов подчиняющегося коммунистическому польскому правительству Войска Польского, усиленные тремя саперными и амфибийными батальонами Красной Армии.

Заигрывая с советским командованием, Комаровский одновременно начал шантажировать Лондон, требуя от эмигрантского правительства и лично Черчилля немедленной помощи. «Красная угроза» возымела действие: британский премьер, до сих пор занимавший выжидательную позицию, распорядился немедленно помочь полякам. 18 сентября около 100 американских и британских тяжелых бомбардировщиков взяли курс на Варшаву, над которой они сбросили свыше тысячи контейнеров с боевыми материалами. Однако в руки повстанцев попало всего несколько штук, а остальные были отнесены ветром в расположение германских войск. Кроме того, зенитчики и истребители сбили 27 союзных самолетов. После этого англо-американцы отказались от дальнейшей помощи повстанцам.

С другой стороны, эта акция имела политический эффект: временно воспрянув духом в ожидании помощи Запада, варшавские генералы фактически предали своего восточного союзника — повстанцы не только не оказали обещанной поддержки высадившимся на левый берег Вислы советско-польским частям, но и согласились беспрепятственно пропустить через свои боевые порядки части полицейской дивизии войск СС и тяжелые танки, брошенные на ликвидацию плацдарма. В результате к 24 сентября немцы полностью уничтожили остатки советских и польских батальонов.

Осознав крах своих амбиций, Комаровский занялся исключительно собственным спасением. Он мелочно торговался с германским командованием, выпрашивая себе гарантии безопасности и привилегии при обсуждении условий капитуляции. Показательно, что на переговорах о сдаче Варшавы вопрос о предоставлении статуса военнопленных рядовым повстанцам подняла не польская, а германская сторона (по инициативе генерала Г. Гудериана). Главарей восстания будущее простых бойцов не интересовало. «Можете расстрелять их всех, это босяки», — презрительно бросил немецким офицерам, сдаваясь в плен, генерал Пельчиньский.