убедился, что за ним не следят.
У дороги, идущей над пустошью, в треугольнике, образованном деревушками Хоуксворт, Менстон и Бёрли-в-Уорфдейле, находится почти незаметная тропа. Во время войны сюда привозили новобранцев, чтобы те тренировались стрелять из винтовок и мелкокалиберного оружия — в конце тропы располагалось стрельбище. Но сейчас нужда в новобранцах отпала; армия сокращала свои ряды.
Стрельбище и ведущая к нему тропа почти всегда пустовали. Теплым летом сюда любили заезжать пылкие влюбленные парочки. Из-за удаленности место подходило им идеально; они могли выражать свою любовь друг к другу, не опасаясь, что их кто-то увидит. Однако в марте даже самые стойкие и горячие любовники здесь не показывались, и поблизости можно было встретить лишь нескольких беременных овец и молодых ягнят, надеющихся отыскать на замерзшей пустоши свежую травку.
Кларенсу хватило ума не заезжать на тропу на машине. Он проехал мимо и направился в сторону ближайшей деревни. В нескольких сотнях ярдов от поворота нашлось подходящее место для парковки; он оставил машину и пошел обратно пешком. Шел около получаса, прежде чем отыскал нужное место. Шантажист велел оставить деньги в каменной пирамиде на краю тропы. Камни образовывали квадрат, накрытый сверху большим камнем, как крышкой. Этот верхний камень призван был защитить деньги не только от дождя и ветра, но и от взглядов наблюдательных прохожих.
Обнаружив нужное место, Кларенс осмотрелся, чтобы найти подходящее укрытие. Долго искать не пришлось. В тридцати ярдах от каменной пирамидки в склоне холма имелось небольшое углубление; видимо, древнее русло реки. Тут можно было залечь в укрытие, и никто бы не увидел спрятавшегося, если бы не подошел совсем близко. Довольный проделанной работой, Кларенс вернулся к машине.
Через два дня он приехал на то же место. На этот раз скрыться уже не пытался и подъехал к камням по тропе; остановился и оставил деньги в пирамиде. На тропе негде было развернуться, и он долго ехал задним ходом, нервничая, чувствуя себя как на иголках. У дороги развернулся, как будто собирался ехать в Брэдфорд, но на перекрестке свернул налево и двинулся в Менстон, до которого было совсем недалеко. Проехав сквозь деревню, свернул на другое ответвление дороги через пустошь и сделал большой круг до Бёрли-Вудхеда. Снова свернув налево в конце деревни, двинулся обратно к стрельбищу. Миновав трактир «Дом отшельника», нашел место, где спрятать машину, и остановился. Надел водонепроницаемый плащ, ботинки, взял сверток с провизией, с опаской огляделся, убедившись, что никто за ним не следит, и проверил револьвер и патроны.
На этот раз идти было труднее, ведь ему пришлось брести через пустошь, где не было дорог. Наконец после часа пути он дошел до нужного места. Он устал, а нервы, натянутые до предела, как фортепианные струны, подверглись испытанию: внезапное блеяние случайно встреченных овец и их потомства напугало Кларенса чуть не до инфаркта.
В сгущающихся мартовских сумерках найти углубление в холме оказалось не так-то просто, и, когда Кларенсу это наконец удалось, он с большим облегчением положил свои вещи в ложбинку и приготовился ждать. Вечернее небо было темным и безлунным, но постепенно, когда остатки дневного света померкли, на небе слабо замерцали звезды. Для Кларенса это было единственным радостным известием, однако звезды, хоть и предвещали ясную и сухую ночь, также сулили холодную погоду.
Кларенс думал, что ждать ему придется в тишине, но ошибался. Будь он сельским жителем, привыкшим к звукам природы, они бы не вызвали в нем панический страх, но Кларенс родился и вырос в городе.
Блеяние ягнят, пытавшихся найти мать в потемках или отвечавших на ее зов, уже его не тревожило, так как этот звук был ему знаком; то ли дело резкий и внезапный клич охотящейся совы. Через четыре часа ожидания раздался чудовищный вопль, почти человеческий по интонации, и, услышав его, Кларенс чуть сам не вскрикнул от страха, но вовремя закусил губу. Его нетренированному уху этот звук показался криком раненого животного, испытывающего невообразимые муки и боль. Впрочем, не стоит винить Кларенса, что тот испугался; крики спаривающихся лис любому напомнят вопли животного, подвергающегося изощренным пыткам.
Кларенс призвал на помощь самообладание и подождал. Он ждал долго, онемев от холода и страха. Его страшил исход, то, что должно было случиться, когда шантажист придет за деньгами. Он потерял счет времени, но наконец заметил, как неуловимо изменился свет: небо слегка побледнело, а звезды померкли. Первый признак, что длинная мартовская ночь близилась к концу.
Примерно через двадцать минут, когда Кларенс пытался понять, почудилась ли ему перемена в освещении или нет, его слух уловил новый звук. Этот звук был ему знаком: сомнений быть не могло, где-то вдалеке гудел двигатель внутреннего сгорания. К месту приближался автомобиль. Кларенс внимательно прислушался, и ему показалось, что звук усиливается. Медленно и неумолимо шум мотора нарастал. Автомобиль приближался. Слабый гул обернулся мерным ритмичным тарахтением. Не зная, что в безмолвной ночной тиши все звуки усиливаются, Кларенс решил, что автомобиль уже совсем близко.
Затем далеко на пустоши, на расстоянии нескольких миль он увидел мерцание двух огоньков размером с булавочную головку; те вспыхнули и снова погасли. Он всмотрелся в темноту, и вскоре огоньки загорелись снова; тогда его сомнения развеялись. Огоньки снова мигнули, и внезапно Кларенс понял, что это фары приближающегося автомобиля: дорога по краю пустоши шла по холмам, и фары исчезали, когда автомобиль спускался в низину.
Хотя у него не было никаких оснований так думать, Кларенс почему-то не сомневался, что машина принадлежала шантажисту. Разве законопослушный гражданин станет ездить по пустынным дорогам в такой ранний час? Он проверил револьвер, потянулся, размяв затекшие руки и ноги, потом снова устроился в ложбине, прижавшись к холодной заиндевевшей траве, и стал ждать.
Машина тем временем приблизилась к перекрестку и свернула налево; водитель при этом нажал на газ — по крайней мере, Кларенсу так показалось, — а фары устремились прямо на Кларенса. Прошла целая вечность, прежде чем автомобиль приблизился к месту разветвления дороги. Фары развернулись и исчезли; мотор затих. Водитель выключил зажигание. Кларенс думал, что он доедет до конца тропинки, но водитель решил иначе. Подтверждением этому стал звук открываемой двери, которая затем захлопнулась. Ну и ладно, подумал Кларенс; он так долго ждал, лишние несколько минут погоды не сделают.
Несколько минут прошло, а потом Кларенс увидел совсем недалеко еще один источник света. Тот был меньше, слабее и раскачивался из стороны в сторону; это были не фары. Кларенс понял, что это луч фонарика, пляшущий в такт шагам человека, державшего его в руках. Луч приближался, и вскоре Кларенс различил