Иван вновь перевел взгляд на развалины крепости. Да, пожалуй, с той стороны бухты будет видна только одна, самая большая из башен. Похоже, они прибыли по адресу.
– Пойдем туда? – спросил Голицын.
– Давайте лучше дождемся темноты, – предложил Соколов.
Иван согласно кивнул.
С наступлением сумерек друзья покинули расположенный на самом берегу уютный рыбный ресторанчик и осторожно, стараясь не привлекать внимания, двинулись в обход бухты. По серой бетонной набережной – мимо полуобвалившегося, когда-то красочного панно с надписью «Помни войну!» и с изображением советского военно-морского флага, мимо аккуратной белой будочки, предназначенной не то для охранника, не то для кассира, но сейчас пустой, оставив слева понтонный мост со зримыми следами ржавчины, они, наконец, оказались под уже знакомым Ивану навесом. Впереди был канал с «мертвой» водой, справа…
– А это еще что такое? – удивленно проговорил Голицын, показывая на притулившееся у стены зеленое артиллерийское орудие.
– Пушка-то? – переспросил Глеб. – Да она, по-моему, всегда тут стояла. Я же говорю: там сейчас музей. Пушка – часть экспозиции…
– Не было никакой пушки, – покачал головой Иван. – Точно не было, я бы ее заметил!
– Ну, не знаю… Ты и других экспонатов не заметил…
– Да не было там никаких экспонатов! – сердито проговорил Голицын.
– Ладно, мальчики, не спорьте, – вмешалась Лера. – Лучше покажите, где здесь вход.
– Вон там! – в один голос сказали друзья, указывая за орудие.
Решетчатая дверь (та самая!) неожиданно оказалась заперта на большой амбарный замок. Глеб подергал за него – тот не поддался. Подоспевший Иван попробовал потянуть за решетку – с тем же результатом.
– Тогда было открыто… – проговорил Голицын. – Может, пальнешь по нему из своего пистолета?
– Резиновыми пулями? – нахмурился Соколов. – Нет, бесполезно. Да и на выстрел сбежится пол-Балаклавы…
– Как же быть? – задала вопрос Лера.
– Не знаю… – протянул Глеб. – Похоже, приплыли…
– Стоп! – воскликнул Иван. – Не приплыли! Пришли только. А дальше – поплывем!
– Как это – поплывем? – не понял Соколов.
– Очень просто! – Голицын указал в сторону канала. – По воде. Тут всего-то пара десятков метров. А потом там начинаются мостки.
– А что, это идея… – пробормотал Глеб. – Фонари будем держать над головой, одежду… А, черт с ней, пусть намокнет – потом высушим…
– Эй, пловцы, погодите, – вновь вмешалась девушка. – Правильно я поняла, что дальше решено двигаться вплавь?
Голицын и Соколов кивнули.
– Тогда я пас, – заявила Лера. – Я плаваю, как топор.
– Да… Да тут, наверное, неглубоко совсем… – пробормотал Иван.
– Ага, неглубоко – если сюда подводные лодки заходили!
– Можно двигаться вдоль стены, держась за обломки арматуры, – предложил Глеб.
– Нет уж, увольте, – девушка была непреклонна. – Вода – не моя стихия.
– Хорошо, – поспешил согласиться Соколов. – Так даже лучше – должен же кто-то остаться на шухере. Вот, держи, – вынув из-за пояса пистолет, он протянул его Лере рукоятью вперед.
– Это еще зачем? – сдвинула брови та. – Уж не думаешь ли ты, что я стану в кого-то стрелять?
– В кого-то – не обязательно, – заверил ее Глеб. – Если что – пугнешь просто. Ну, заодно и нам сигнал подашь.
– Только вряд ли мы там что-то услышим… – пробормотал себе под нос Иван.
– Ладно, давай, – девушка брезгливо, двумя пальцами, взяла из его рук пистолет. – Нажимать сюда?
– Сначала надо будет передернуть затвор, – пояснил Соколов. – Вот так. А потом уже жать на спусковой крючок. Постарайся только в себя не попасть.
– Ладно, тоже мне снайпер-инструктор нашелся, соображу уж как-нибудь! – бросила Лера.
Взяв в руки по фонарику и подняв их над головами, Иван и Глеб соскользнули в темную, как-то не по-крымски холодную воду. Плыть в одежде оказалось гораздо труднее, чем представлял себе Соколов: джинсы и рубашка тут же намокли и стали тянуть вниз, так что Иван, считавший себя, в общем-то, не самым плохим пловцом, предпочел держаться стены.
Они вошли в жерло туннеля, и Глеб включил фонарик.
– Вот они, твои мостки! – проговорил он, оглядываясь. – Ну, я, типа, вылезаю?
– Давай! – отрывисто бросил Иван, едва не хлебнув при этом ртом тухлой воды.
Подплыв к бетонному берегу, Соколов положил на него свой фонарик, так что тот сразу же почти перестал светить, и, ухватившись руками за камень, рывком выбрался на сушу. Голицын повторил его маневр и при этом едва не сорвался: не рассчитал веса своей мокрой одежды, но, к счастью, Глеб вовремя ухватил друга за шиворот.
– Благодарствую… – пробормотал Иван, поднимаясь на ноги. Вода текла с него ручьями.
– Давай показывай, где этот тайный лифт! – нетерпеливо потребовал Соколов.
– Там, дальше, за боковым тоннелем.
– Пошли! – Глеб поднял с пола фонарь.
Трубу, открывающую секретный проход, Иван едва не пропустил – настолько она была неприметна. Передав Соколову свой фонарь, он почти благоговейно взялся обеими руками за стыковочное кольцо.
– Два налево, один направо, один налево… – прошептал он.
– Что? – не расслышал Глеб.
– Ничего… – Голицын крутанул кольцо.
Оно поддалось легко, словно смазанный подшипник – так, что Иван едва не сделал лишний оборот. Но все же в последний момент он успел остановиться и начать движение в противоположную сторону. Затем снова оборот влево – и вот уже стена перед ним плавно отъезжает.
– Нифига себе! – выдохнул Глеб. Похоже, он до самого конца не верил, что у них что-то получится. – Спорю, в советские времена этой фичи тут не было. Да и на работу братьев-украинцев не похоже…
– Альгерды постарались, – проговорил Иван. – Одного не могу понять: почему именно здесь?
– А где им еще найти такой уникальный объект – да еще в столь заброшенном состоянии? – хмыкнул Соколов. – Эх, умели же наши раньше строить! Руки бы поотрывать тем, кто допустил весь этот развал.
– Ты же, вроде, коммунистов не любишь? – усмехнулся Голицын.
– При чем тут коммунисты? Строили не они – строил народ. Коммунисты только мешали. Да и те, кто разваливал – они чем лучше? Те же большевики, только перекрасившиеся. Что русские, что хохлы… Ладно, что там теперь надо делать?
– Вставай сюда, – Иван шагнул на открывшуюся прямоугольную площадку. – Это что-то типа лифта.
– Если лифт – то где кнопки? – Соколов занял место рядом с другом.
– Кнопки? Нивг, вроде, ничего больше не нажимал…
– Почему тогда мы никуда не едем?
В этот момент металлический пол под их ногами дрогнул и медленно двинулся вниз.
– Вот, пожалуйста, – прошептал Иван. – Не у Пронькиных: все работает…
Через полминуты спуска лифт принес их в начало широкого коридора, пройдя по которому, друзья оказались в огромном – даже по исполинским меркам объекта 825 – зале. Глеб повел по сторонам фонариком: мощный луч выхватил из темноты серебристые металлические борта.
– «Эсмеральды»! – ахнул Голицын. – Не менее десятка!
– Если быть точным, то ровно двенадцать! – раздался из темноты усталый голос.
Два луча света словно по команде метнулись в его сторону, и через секунду в их перекрестье возник нард-кор Нивг.
– Я так и думал, что рано или поздно вы придете сюда, курсант Голицын, – проговорил альгерд. Было видно, что слова даются ему с большим трудом. – Если, конечно, каким-то чудом останетесь живы…
14
– Ив-сун?! – удивленно воскликнул Глеб.
– Что вы здесь делаете?! – резко спросил Иван, направляя луч фонаря в лицо альгерду.
– Не самый корректный вопрос в адрес вашего преподавателя, курсант, – поморщился тот. – Впрочем, я вам на него отвечу. Несколько позднее.
– Сейчас! – потребовал Иван, делая шаг вперед.
– Не забывайтесь, курсант Голицын! – одернул его нард-кор Нивг. – Следуйте за мной, оба!
Невозмутимо повернувшись, альгерд зашагал в темноту. Глебу с Иваном ничего не оставалось, как только последовать за ним.
– Ты видел его руки? – шепнул на ходу Соколов Голицыну.
– Не обратил внимания, а что с ними не так?
Вместо ответа Глеб слегка повел фонарем, выхватывая силуэт альгерда из тьмы. Правая рука нард-кора Нивга почти по локоть была завернута в белый медицинский пластик. Левая выглядела несколько лучше – здесь врачебное вмешательство ограничилось лишь двумя или тремя пальцами.
– Такое впечатление, что он сунул их в мясорубку, – пробормотал Иван.
– Или кто-то их ему туда сунул… – добавил Глеб.
Они дошли, наконец, до противоположной стены зала и, миновав небольшую дверцу, оказались на дне круглой, освещенной неярким светом аварийных ламп почти вертикальной штольни. Наверх отсюда вела узкая – буквально, двоим не разойтись – металлическая винтовая лестница. Альгерд ступил на нее, и ступени, словно живые, жалобно заскулили под подошвами его ботинок.