уловивший скрытую угрозу в голосе могучего русича, но под хмельными парами утративший всякую осторожность. — Ты же, как я слышал, давно уже беспутный скиталец! На родных берегах порядочно не был. Близких нет. Как и личного домишки с хозяйством. Проще говоря, бродяга. Не всё ли тебе равно, где злато зашибать да кого убивать аль грабить? У разбойников нет постоянного пристанища. А ты ведь самый настоящий лиходей без роду и племени…
— А не пойти бы тебе, дерьмо ослиное, к ближайшему нужнику да не сигануть ли в него с разбегу глупой плотвичкой? — перебил рыжебородый витязь брата Крылатого ярла. — Глядишь, отхлебнёшь из него добро, тогда и заткнёшься.
— Что ты сейчас сказал⁈ — на долю секунды потерявший дар речи Ингемар, впрочем, быстро пришёл в себя. Спустя мгновение он попытался вскочить с лавки, одновременно хватаясь при этом за висящий на поясе нож. Но осуществить задуманное норманн не успел; Ратибор стремительно перегнулся через стол, сграбастал набычившегося варяга за загривок да с силой приложил физиономией о стоявший перед ним медный кубок, расплющив оный в лепёшку. Ни слова не говоря, Востроглазый закатил осоловелые очи к потолку и грузно сполз на пол. На лбу у него тут же принялась вздуваться здоровенная фиолетово-кровавая блямба.
Оживлённый гомон в бражном зале шустро стих; воцарившаяся зловещая тишина густым туманом повисла в трапезной, не предвещая Ратибору ничего хорошего; сотни глаз яростно разбирали его по кирпичику.
— Всем сидеть! — прервал гневный ропот принявшихся было подниматься данов Вальгард, повелительно рыкнувший на весь праздный дом. Сразу стало ясно, кто в Хеддинберге теперича хозяин; возразить новому повелителю желающих не нашлось; норманны, пусть и раздражённо бурча, опустили свои задницы назад, на скамейки.
— Мой брат первым потянулся за клинком, за что и схлопотал. Не смертельно, к утру оклемается, — Крылатый ярл счёл нужным пояснить разгорячённой общественности свою добросердечность, после чего недовольно уставился на хмурого Ратибора. — А вот тебе, мой дорогой гость, к этому времени желательно уже не быть в Хеддинберге. Ибо Ингемар может начать мстить, а мне только бойни между вами тутова не хватало! Ну а ежели ты его прикопаешь, то сделаешься моим кровником. А нам обоим ента надобно, вражинами становиться? Кнорр я тебе предоставлю, дабы отплыл без препон, куда захочешь. Ты пойми, я тебя не выпроваживаю, но…
— Я всё уяснил, ярл, чай, с печи лишь раз плюхнулся в детстве. Правда, аккурат на маковку. Чуть половицы в хате не прошиб, — огнекудрый исполин ёрнически хмыкнул. — Не изволь беспокоиться; к утру меня не будет в селении. Ну а покамест, — Ратибор не спеша встал и, равнодушно ловя на себе недобрые взоры ещё недавних союзников, нынче уж волками на него зыркающих, неторопливо взял в руки ножны с мечом и вразвалочку пошёл на выход, бросив напоследок через плечо: — У меня тут ещё дельце одно имеется. Надобно разрешить перед отплытием. Старый знакомец проститься желает; грех отказывать в столь скромной просьбе.
С этими словами могучий гигант покинул медовый дом, громко при этом хлопнув дверью. Расстроенный происшедшим Вальгард, хорошо понимая, благодаря кому сейчас восседает на месте Олафа, по новой осадил с десяток-другой ватажников своего братца, вознамерившихся было ломануться следом и поквитаться за Востроглазого. Внепланового кровопролития с большим трудом, но избежать удалось.
«По крайней мере, временно», — устало подумал про себя Вальгард, угрюмо уставившись на улыбающегося Торстейна; того явно позабавил случившийся разлад в стане союзника; похоже, подобная оказия Трёхпалому была только на руку, ведь потеря такого бойца, как Ратибор, скажется на боеспособности любого воинства. Пусть даже и дружественного.
«Сегодня мы союзники, а завтра, как знать, как знать, — лениво кумекал ушлый Лис, осушая очередной кубок. — И вот ежели тучи грозовые сгустятся над нашими, пока что добрыми отношениями, очень не хотелось бы мне лицезреть напротив, в стане буревестников на поле боя этого всесокрушающего русича с палашом наперевес. Ох как не хотелось бы!..»
Между тем Ратибор, вышедший из бражного зала на улицу, сделал с десяток шагов и обернулся, напоследок окинув длинное строение пасмурным взором. Взгляд его при этом чуть задержался на верхотуре над входом. Окровавленная башка Олафа Чернобрового, небрежно надетая на покрытую бурыми пятнами жердь, красовалась над самыми вратами в медовый дом. Заместо лошадиного черепа, висевшего там ранее.
— Надобно ещё одну рядышком примостить. Для гармонии, — лишь буркнул на прощанье Ратибор, после пристегнул к поясу ножны с мечом, машинально пробежался подушечками пальцев по рукояткам чеканов и ножу, а затем направился к южному выходу из Хеддинберга. Решить одно незаконченное дельце требовалось как можно скорее. Если, конечно, не хотелось наутро по новой пообщаться с Ингемаром. Ратибору было плевать на него; более того, за непотребные речи шею он ему свернул бы не без удовольствия. Но вот с Вальгардом, отцом Анники, могучий витязь не хотел затевать вражду.
«Хотя бы в память о ней», — тяжёлые мысли пронеслись в голове дюжего ратника, споро топавшего прочь.
Глава 26
Старый знакомец
Хеддинберг. Вскоре после того, как Ратибор покинул пиршественный дом
'Жду тебя сегодня у дуба-близнеца. Проститься бы надобно. Как пройти с южного выхода, спросишь у местных; любой из них знает, где сие древнее деревце высится. С полудня и до заката жду. Не забудь чеканы.
Старый знакомец'
— Эй!.. — Ратибор, ещё раз прочитав мятое письмишко, вручённое ему с утреца грязным босоногим мальчишкой, затем шустро умчавшимся прочь, окликнул одного из местных рыбаков, тащивших на своём хребте увесистый короб со свежепойманной рыбой. — Не подскажешь, трудяга, где тут у вас дуб-близнец небеса подпирает? Уж больно желаю взглянуть на данную местную достопримечательность.
— Из южных врат выходишь, далее напрямки шагов полтораста до развилки; после налево шлёпаешь ещё с полверсты. Дуб издалека заприметишь, не ошибёшься! — не разгибаясь под тяжким грузом, пробурчал рыболов, всё так же размеренно ковыляя мимо.
— Уяснил, благодарю. А почему, кстати, его близнецом кличут? — не преминул уточнить с детства любознательный русич.
— Ка́кась увидишь, та́кась моментом и уразумеешь!.. — лишь хмыкнул в ответ идущий прочь удильщик.
Ратибор только пожал на это плечами, после чего вышел из южных ворот Хеддинберга, на сторожевых вышках коего теперича дремали уже воины Вальгарда, да споро потопал в указанном направлении. Рыбак оказался прав; нужное дерево рыжебородый витязь заметил издалека. А также сразу понял, почему дуб нарекли близнецом; могучий ствол его раздваивался практически у