отозвался казак.
Вот такого ответа Мишка точно не ожидал. Он раздумывал, как попроще расколоть этот орешек, и уже открыл рот, но атаман, помолчав, несколькими словами развеял его недоумение.
— Будь ты дурным человеком, не стал бы сироту полюбовницы дочкой звать. Я про тебя многое знаю, Миша. Так просто в станицу никого не зовут. Сначала смотрят, что за человек. Чего стоит. А уж потом зовут. А скорее не зовут.
— А то, что вы постоянно твердите, что я не реестровый, это как понимать? — не удержался парень. — Второго сорта человек, что ли?
— Не дури, — отмахнулся атаман. — Как человек, ты ещё моих родовых поучить можешь. А что не реестровый, так то правда. Для внесения в реестр казак должен сначала экзаменацию сдать. А раз не сдавал, значит, не реестровый. Вот и вся разница. Да ты не переживай. Никто из казаков супротив тебя и слова не скажет. Вон, Елисей уже всем молодым пообещал головы поотрывать, ежели над тобой шутки шутить вздумают. А он что обещал, сделает. Интерес у него до тебя серьёзный.
— Знаю. Вчера за то говорили, — кивнул Мишка. — Мастерскую механическую поставить хочет.
— И как, получится? — моментально сделал стойку атаман.
— Ну, если сумеет в депо двигатель и железо нужное достать, сделаем, — кивнул парень, уже успевший как следует обдумать компоновку и порядок подключения станков.
— Ежели чего, сам с ним съезжу, — сообразив, о чём речь, пообещал казак. — А вздумают ерепениться, так мы там быстро порядок наведём. Давно пора им там всем укорот дать.
«Похоже, я многого про местные казачьи вольницы не знаю», — подумал парень, удивлённо поглядывая на казака.
* * *
Остро заточенное тонкое шило с едва слышным скрипом прочертило по подсохшей глине очередной штрих, и Мишка, тяжело вздохнув, устало потянулся. Готово. Теперь готовую матрицу нужно было как следует высушить, чтобы при заливке не треснула. Встав, парень с высоты собственного роста оглядел полученный результат и усмехнулся.
— Хоть и не художник, но могём, — проворчал он и тут же оглянулся, услышав шуршание открывающейся двери.
В комнату заглянула любопытная мордашка Танюшки, а за ней едва заметной тенью маячила фигура Насти. Понимая, что девчонки помирают от любопытства, Мишка усмехнулся и, отодвинув инструменты, позвал:
— Заходите, кумушки. Вижу же, что не уймётесь, пока не узнаете, что делаю.
Танюшка озорно блеснула глазёнками, а Настя заметно порозовела, но осторожно шагнула в мастерскую. Подхватив дочку на руки, Мишка сел на место и, указывая на получившуюся матрицу, принялся объяснять:
— Вот сейчас я эту штуку положу в печку и буду долго сушить. Потом, когда она станет твёрдой, как камень, буду отливать форму.
— Тятя Миша, это ты рисовал? — удивлённо уточнила Танюшка.
— А разве в доме кроме нас ещё кто есть? — делано удивился Мишка.
— А мне картинку нарисуешь? — тут же последовал вопрос.
— А сама что же?
— А я не умею.
— Так и я не умею, — рассмеялся парень. — Чтобы уметь, учиться надо.
— А как же тогда вы это нарисовали? — не сдержала любопытства Настя.
— Представил просто. В голове. А потом на глину переложил, — пожал Мишка плечами.
— Оскаленный. Злой, — тихо вздохнула Настя, рассматривая картинку. — А правду говорят, что вы сам, один, шатуна взяли?
— Не шатуна, — качнул Мишка головой. — Он ещё не шатун был. Просто вовремя в берлогу не залёг. Видать, жира не нагулял. Так бывает, ежели охота у него плохая была. Вот мы с ним и встретились.
— И сколько ж вам тогда годков было?
— Тринадцать.
— Сильно страшно было? — продолжала допытываться девушка.
— Пока дрались, нет. Очень быстро всё вышло. А вот потом чуть конфуз не случился, когда понял, чем всё кончиться могло, — со смущенной усмешкой признался Мишка.
После того как он подарил девушке полученный от урядника револьвер и начал обучать её правильной стрельбе из него, Настю словно подменили. Девушка перестала смущаться и опускать глаза при встрече. В стрельбе у неё вдруг проявился настоящий талант. Особенно после того, как Мишка подсказал, что вместо мишени она должна видеть своего врага. В итоге старый мешок, набитый песком, очень скоро превратился в решето.
Стрелять просто в белый свет Мишка посчитал расточительным, так что после каждой тренировки он старательно потрошил мешок, вытаскивая из песка пули, которые потом пускал в переплавку. Так что случившийся допрос был закономерным продолжением их общения. Впрочем, Мишка и не возражал особо. Несмотря на юные годы, Настя и вправду была отличной хозяйкой, а самое главное, сумела найти подход к Танюшке, став ей настоящей старшей подругой. Почти сестрой.
— Тятя Миша, а зачем тебе такая картинка? — дёрнула его за рукав девочка.
— Клеймо моё будет. Помнишь, как медведя в сказке называют?
— Мишка.
— Верно. Вот и я Мишка, — усмехнулся парень, легонько щёлкнув её по носу.
— Ты добрый, а он тут злой, — помолчав, возразила Танюшка.
— Он не злой. Его рассердили, — с улыбкой пояснил парень. — Всё, кумушки, мне дальше работать надо, — добавил он, снимая дочку с колен.
— Тятя Миша, а можно мы посмотрим? — неожиданно заканючила дочка.
— Ну, тогда пошли, — кивнул парень и, подхватив получившуюся матрицу, направился на кухню.
Тщательно вычистив поддувало и зольник в печи, он положил матрицу на медную пластину и аккуратно задвинул её в самый угол. Теперь оставалось только ждать и регулярно поворачивать пластину так, чтобы она сохла равномерно. Танюшка сунулась к поддувалу, но Мишка напомнил ей, что она горячая, и, тяжело вздохнув, девочка отошла в сторонку, расстроенно спросив:
— И всё?
— А ты чего ждала? Что всё в один день случится? — рассмеялся Мишка. — Нет, дочка. Быстро в таких делах ничего не бывает. Запомни. Хочешь правильно дело сделать, не торопись. Проверь всё как следует, только потом дальше работай. Тогда ничего переделывать не придётся.
Возившаяся тут же Глафира только одобрительно кивала, слушая его слова, а потом неожиданно сменила тему.
— Сынок, ты когда на заимку собираешься?
— Вот как лёд нормально встанет, так и поеду. Сейчас ещё рано. Лёд слабый, — ответил парень. — А что? Нужно чего, мама Глаша? — насторожился он.
— Ты с хантами увидишься? — подумав, уточнила тётка.
— Если не уйдут, то увижусь.
— Тогда купи у них ещё шкур их выделки. Волчьих и росомашьих. А ещё выкройки на пимы.
— Зачем тебе? — не понял Мишка.
— Да не мне, — досадливо отмахнулась Глафира и выразительно посмотрела ему за спину, где Настя, отведя Танюшку в сторонку, что-то тихо ей объясняла.
— Опять женить меня затеяла? — с укоризной вздохнул Мишка, сильно понижая голос.
— От дурень-то, прости господи! — в сердцах фыркнула тётка. — Ты глаза-то разуй, горе моё луковое, — и, ухватив парня за рукав, потащила