Ладно, о месте командира в бою еще поговорим. Сейчас нужно интенсивно готовить второй вылет. Время бежит невероятно быстро. К тому же Ржевский аэродром не приспособлен для обслуживания такой большой группы разнотипных самолетов.
К вечеру все-таки все части соединения были готовы к очередному вылету. Командиром сводной группы назначил майора Писанко.
"Как-то пройдет боевой вылет без меня?" — размышляю, следя за последним взлетающим звеном "мигов". Нет, все-таки командир должен быть в воздухе сам! Прыгаю в кабину, запускаю мотор и прямо с капонира иду на взлет…
Линия фронта за день вплотную приблизилась к городу Белый. Наземные части с беззаветным героизмом защищают небольшой, малоизвестный городок, стоящий на дальних подступах к Москве. Все сильнее давит на нашу обессилевшую, истекающую кровью пехоту вражеская механизированная лавина.
На западе в лучах заходящего солнца засверкали многочисленные черточки вражеских самолетов. Куда они держат путь? Заметят ли они нас? Воздушный бой в данной обстановке крайне нежелателен. Он может серьезно помешать выполнению основной задачи.
"Чайки" уже начали штурмовку вражеской колонны. За ними ринулись остальные. Летящее со мной звено прикрытия штурмующей группы начало плавный разворот вправо. Ввожу "миг" в левый вираж. Хочу лучше осмотреть чуть было не забытую восточную полусферу. На выходе встречаюсь со своим звеном. Обстановка в воздухе усложняется. Слева от меня, почти на одной высоте и несколько впереди — не более полукилометра, — в кильватерном строю летят шесть новейших немецких истребителей Ме-109Ф. В трехстах метрах сзади первой группы и чуть ниже в точно таком же строю идет еще одна группа из шести "мессеров".
Мой "миг", сделав разворот на девяносто градусов, оказался между двумя немецкими группами. Один против двенадцати? Атаковать, немедленно атаковать, захватить инициативу. Только это даст время подоспеть нашим. Цель — вон тот "мессер", идущий в хвосте первой шестерки. Форсаж! Обе руки на гашетке пулеметов. Огонь. Трассы пуль уткнулись в крылья и фюзеляж вражеского истребителя. Сбил!
В следующий же момент закипел воздушный бой, напряженный, беспощадный. "Мессеры" не выдержали, россыпью устремились в свой тыл. Осеннее солнце, скрывающееся за горизонтом, заставило и нас подумать о предстоящей посадке.
При уточнении результатов вылета оказалось: мы потеряли два самолета, причем один из них был сбит во время штурмовки, одержали победу над тремя "мессершмиттами". А самое главное — успешно проштурмовали вражеские войска.
* * *
В начале зимы очень тяжелого для нас 1941 года фронт вплотную приблизился к столице. Эвакуировались в глубокий тыл советские учреждения и оборонные заводы. Основные улицы города ощетинились стальными "ежами", сваренными из железнодорожных рельсов. В окнах первых этажей появились штабеля мешков с песком. Грозно выглядывали из-за укрытий стволы противотанковых орудий. На бульварах кольца "А" разместились танковые резервы.
Столица превратилась в типичный фронтовой город, готовый к самым беспощадным уличным боям.
Авиация ПВО оставила свои передовые аэродромы: Спас-Деменск, Юхнов, Ржев, Калинин, Клин, Алферово, Чертаново, Вязьму, Ватулино, Кубинку и другие. Последний, окруженный с трех сторон противником, постоянно подвергался воздействию немецкого минометного огня. Несмотря на это, мы сохранили здесь свой наблюдательный пост, имевший прямую телефонную связь с Центральным командным пунктом ПВО Москвы. В дальнейшей обороне столицы с воздуха этот маленький пост сыграл немаловажную роль.
Передовыми аэродромами западного сектора ПВО стали Внуково, Фили, Тушино, Химки и Центральный имени М. В. Фрунзе. Там, уплотнившись до предела, разместились поредевшие в непрерывных воздушных боях наши истребительные авиационные полки.
И вот когда извилистая линия фронта наиболее близко подошла к советской столице, немецко-фашистское командование, не добившись успеха в ночных налетах, решило днем нанести по Москве массированный бомбовый удар. Пренебрегая элементарными тактическими приемами, вражеские бомбардировщики большими группами на малой высоте ринулись на восток, вдоль Можайского шоссе. Противник, несомненно, был уверен, что короткое расстояние от фронта до целей бомбометания (местами менее 50 километров) практически не позволит советской авиации своевременно поднять истребителей противовоздушной обороны.
Наш наблюдательный пункт в Кубинке сразу сигнализировал о появлении больших групп бомбардировщиков противника. Самолеты, находившиеся в готовности номер один, немедленно поднялись навстречу врагу. Следом за ними с небольшими промежутками взлетели летчики, бывшие в готовности номер два и три. Аэродромы опустели в считанные минуты. Около шестисот истребителей 6-го авиакорпуса "миги", "яки", "лагги", И-16, И-153, "харрикейны", "китти-хауки", "томагауки", Пе-3 — перерезали курс вражеской армаде. Разгорелся беспримерный по своим масштабам и ожесточенности воздушный бой. Ураганный огонь открыла по противнику зенитная артиллерия.
Я нахожусь в просторном укрытом подземелье — командном пункте обороны Москвы. Здесь кроме непосредственных руководителей собралось много совсем сейчас ненужных должностных лиц. Командир арткорпуса генерал Даниил Арсентьевич Журавлев то и дело передает своим зенитным частям:
— По-плот-ней огонь!
Полковник Климов, внимательно следивший за сообщениями о ходе воздушного боя, вдруг бросает мне:
— У тебя еще есть готовые самолеты?
Солнце уже склонялось к закату. Конечно, часть самолетов И-153 вернулась на свои аэродромы, но в полках имеется летный состав, не летавший ночью. Так и докладываю комкору.
— Выпускай немедленно в бой все готовые к вылету самолеты! — распоряжается он. — Прикажи, кто не уверен в ночной посадке, тот после боя пусть покидает самолет на парашюте. Действуй, Михалыч.
Эскадрильи "чаек" снова поднялись в воздух.
Потери немцев росли, но они лезли и лезли. Гибли и наши герои истребители. Враг не ожидал такого ожесточенного сопротивления. Тяжелые немецкие бомбы кромсали подмосковные леса, пустые поля. Наступившие сумерки, близость переднего края, почти пустые баки и полностью расстрелянные боекомплекты у советских истребителей — все это, вместе взятое, спасло от гибели немало неприятельских машин и летчиков.
Единственная попытка немцев совершить дневной налет на Москву потерпела полный крах. Гитлеровское командование оставило свою бредовую идею разрушить советскую столицу с воздуха.
Вскоре после этого воздушного сражения истребителями ПВО был сбит Ю-88, проводивший с большой высоты фотографирование наших наземных войск. Летчик спустился на парашюте и был взят в плен. На вопрос, почему прекратились налеты на Москву, он отвечал: "На Москву летать невозможно. Немецкая авиация понесла здесь колоссальные потери. У вас неприступная противовоздушная оборона…"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});