— Извини, извини, извини, извини! — выпалила она, едва Наташа взяла трубку.
— Я так понимаю, ты извиняешься, — сказала Наташа, и Стефани почувствовала, что та улыбается. — А то уже подумала, что ты сердишься.
— Как я могла рассердиться на тебя! Я сама спросила твоего совета, но он мне не понравился, и я обиделась. Это была глупость с моей стороны. И предательство.
— И ребячество.
— Да-да, и ребячество тоже, спасибо.
— И еще неблагодарность.
— Ты уже можешь передохнуть. На этот раз я хочу быть честной. Я сама все испортила, и сожалею, и снова хочу дружить.
— Я тоже. Как поживает Майкл?
— Прекрасно. Переезжает ко мне на следующей неделе.
— Чудесно, — сказала Наташа, стараясь говорить искренне.
— Да? — спросила Стефани. — А я вот уже не так уверена.
— Только не жди, что я стану тебе советовать. Больше ни за что. Разберись с этим делом самостоятельно.
Позднее Стефани думала, что о своем решении ей следовало сказать Майклу после ужина, чтобы потом двадцать минут не жевать в молчании макароны, придумывая, что бы такое сказать друг другу.
Майкл, как она и предполагала, воспринял ее слова с благородной сдержанностью — истерики были не в его характере. Конечно, он был расстроен. Он как раз рассказывал ей о книге, которую читал, — про Афганистан или Азербайджан, она точно не поняла, потому что думала о том, как поделикатнее перевести разговор на их отношения. Наконец она уже не могла больше ждать и, когда он замолчал, чтобы перевести дыхание, сказала неожиданно для себя:
— Мне надо тебе кое-что сказать.
Он сразу почувствовал неладное. Каждому понятно, что подобное вступление не предвещает ничего хорошего. Он положил вилку и в ожидании, когда топор обрушится ему на голову, промокнул салфеткой рот.
Стефани несколько раз прокручивала в уме заготовленные слова. Она даже прорепетировала всю сцену с Наташей, но Наташа не отнеслась к этому с должной серьезностью и, войдя в образ Майкла, заламывала руки, хваталась за сердце, кричала: «За что? Господи! За что?» И Стефани махнула на нее рукой.
— Ну, если все сорвется, — сказала она, смеясь, — то из-за тебя! И думаю, ты останешься довольна.
Но теперь она забыла все подготовленные слова, и в голову лезли только банальности, вроде — «Дело не в тебе, а во мне» и «Давай просто останемся друзьями». У нее все же хватило здравого смысла не произнести их вслух. И она довольствовалась прямым, но откровенным: «Я считаю, что нам больше не стоит встречаться». И замерла, ожидая, что он ответит.
— Да? — спросил Майкл спокойно. — А почему?
— Ну, — выговорила она, — возможно, я слишком поторопилась. — И вспомнила, что решила остановиться именно на этой позиции — частично сказать правду, но умолчать о том, что поняла — у их отношений нет будущего из-за отсутствия у него чувства юмора. — Мне надо было сначала разобраться с проблемами Джеймса, прежде чем завязывать с кем-то новые отношения. Но я встретила тебя, и ты оказался таким милым, я была польщена, и не успела оглянуться, как наши отношения стали слишком серьезными, а я… я… мне правда очень жаль!
Она приготовилась выслушать его упрек в том, что она морочила ему голову, играла его чувствами, использовала его. Но он остался самим собой, только грустно кивнул и произнес:
— Ну, если ты так решила, мне остается смириться. Хотя очень хотелось бы, чтобы ты передумала.
— Если бы мы встретились хотя бы месяца на два позже… — пробормотала она, не успев воспрепятствовать этой банальности, которая буквально слетела с языка. — Тогда все могло быть иначе. Но сейчас мне хочется какое-то время побыть одной, разобраться в себе. Понять, чего я на самом деле хочу.
— Ты хочешь снова вернуться к Джеймсу?
— Нет! Почему меня все постоянно об этом спрашивают?
Майкл медленно поднес ко рту вилку с едой, явно обдумывая, что еще сказать. Он очень облегчил ей ситуацию, но Стефани вдруг пожалела, что он не может хотя бы раз рассердиться на нее или даже заплакать. Он был таким бесстрастным, прочно замурованным в своей вежливости. Через несколько лет совместной жизни с ним это могло свести с ума. Нет, она поступила правильно!
— Мне тяжело это слышать, — сказал он, никак не проявляя сказанного внешне. — Я полагал, что между нами возникло что-то… особенное. Но я ценю твою честность. Может быть, через несколько месяцев, если ты захочешь, мы сможем начать сначала? Но по крайней мере, я надеюсь, что мы сохраним дружеские отношения.
Стефани представила долгие вечера в джаз-клубах, открытие все новых и новых галерей, интеллектуальное кино и силой заставила себя ответить:
— Да, я тоже на это надеюсь.
Вежливо беседуя, они доели пасту и салат, потом Стефани, подавив зевок, сказала, что не хочет десерта, чувствует себя совершенно выжатой и завтра ей рано вставать. На улице они обнялись и поцеловали друг друга в щеку. Майкл сказал:
— Если захочешь — всегда можешь мне позвонить. Я не буду тебе надоедать.
— Хорошо, милый, — ответила она и подумала, что вряд ли позвонит. Дружба с ее бывшими представлялась ей нереальной.
Дома Джеймс смотрел телевизор в гостиной. Услышав ее шаги, он встал.
— Я не попросила шофера подождать, — сказала она. — Так что можем выпить чего-нибудь, если хочешь.
Он снова сел. И тут заметил, что Стефани вот-вот расплачется.
— Что случилось? — спросил он осторожно. Она опустилась на диван.
— Мы расстались с Майклом!
Сердце Джеймса пропустило удар, но он всеми силами постарался скрыть, насколько счастлив.
— Жаль… он, кажется, неплохой парень. — Теперь, когда Майкл сошел со сцены, проявлять великодушие стало куда легче.
— Не жалей, я сама так решила.
На этот раз его сердце встрепенулось так, что едва не выскочило из груди. «Сохраняй спокойствие», — приказал он себе.
— Это справедливо.
Она взяла из рук Джеймса бокал с вином и пытливо на него взглянула.
— Ты только не пойми меня превратно. Это совсем не значит… ты знаешь что. Я просто хочу быть сама по себе.
Сердце Джеймса со скрипом замерло. Выходит, это вовсе не счастливый романтический конец, о котором он так мечтал.
— Конечно, — сказал он, надеясь, что производит впечатление спокойного, зрелого человека. — Расскажи, как все прошло. Он плакал?
Как он и рассчитывал, Стефани улыбнулась:
— Нет!
— Ну, так может, грозил хотя бы выброситься из окна, если ты не передумаешь?
— Нет, — уже искренне смеялась она.
— Похоже, он не слишком расстроился. Наверное, успел пресытиться тобой.
Последнее замечание было довольно рискованным. Теперь она или страшно оскорбится, или же еще пуще развеселится.
Стефани, хохоча запустила в него диванной подушкой.
— Он подумал, что я возвращаюсь к тебе, и, видимо, потому повредился рассудком.
Джеймс усмехнулся. Этого он и добивался. В его общение со Стефани вернулась прежняя легкость, а вместе с ней и шанс доказать ей, что он умеет быть хорошим мужем. А может быть, и вернуть ее назад. Но пока хватит и того, что он сумел ее рассмешить.
Стефани помахала рукой отъезжающему на такси Джеймсу и закрыла дверь. Впервые за десять лет она принадлежала самой себе. И, конечно, Финну, что было только в радость. Нет мужа, нет Майкла. Хорошо! Она поняла, что совсем не стремится к новым отношениям. Сейчас ей хотелось не торопясь прислушаться к себе, спокойно разобраться в своих желаниях.
Правда, им с Джеймсом предстояло одно неприятное дело — сказать Полин и Джону о том, что их брак распался. Впрочем, с этим можно и не спешить. Она просто поживет и посмотрит, что будет дальше.