— Назовите скорей ее имя.
— Леди Хартвуд.
Эдвард остолбенел. Леди Хартвуд, его мать, которая ненавидела его. Она всегда его ненавидела. Да и могла ли она быть его матерью? Знакомое чувство обиды и негодования вспыхнуло в его разгоряченной голове, хотя в уголке сознания мелькнула мысль, что ему предлагают сыграть очередную роль. Он привык играть с детства и находить в игре утешение, но мысль, что леди Хартвуд откажет ему, была невыносима.
Карие глаза встретились с голубыми, выцветшими от старости глазами бывшей любовницы.
— Вы правы, — согласился он. — У меня нет иного выбора, как только воззвать к милосердию леди Хартвуд. Но перед тем как обратиться к ней за помощью, мне хотелось бы выяснить одну вещь.
— Какую, ваша милость?
— Она действительно моя мать? Или моя мать все— таки вы?
Рот миссис Этуотер раскрылся от удивления, и она поспешно прикрыла его ладонью.:
— Я ваша мать? Вы шутите?
— Никогда в жизни я не был так серьезен, как сейчас.
— Я ваша мать, скажете же такое. Откуда вам в голову пришла такая нелепая мысль?
— Мне доводилось слышать, что леди Хартвуд с трудом родила Джеймса и что врачи сказали, как ей опасно рожать в другой раз. Но Джеймс рос болезненным ребенком. Вот я и подумал, что мой отец заставил мать признать своим сыном вашего сына, чтобы он мог иметь на всякий случай еще одного наследника.
— Ваш отец никогда бы не согласился на подобное. Он был слишком горд. Да он пришел бы в ужас от одной мысли, что в жилах его законного наследника будет течь совсем не благородная кровь. Он ведь даже не признал моего бедного Чарлза, хотя в жилах Чарлза как раз течет его кровь. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на моего сына. Он так похож на умершего лорда Хартвуда.
Эдвард смутился.
— Вы всегда были так добры ко мне в детстве, вот я и подумал, что вы моя настоящая мать. Я так надеялся.
От слез у него перехватило в горле.
— Ваша милость, я не ваша мать, я вас любила, потому что в детстве вы были очаровательным ребенком. Кроме того, с вашим появлением на свет моя жизнь заметно облегчилась. Но мысль, что я ваша мать, вы должны выбросить из головы. Это неверно. Ваша мать — леди Хартвуд, как бы вам ни была неприятна/ эта мысль. Впрочем, она сама хотела бы ею не быть.
— Но если я ее сын, почему она меня так ненавидела?
— А вы до сих пор не знаете ответа на этот вопрос? — удивилась миссис Этуотер. — Я была уверена, что вам известно, в чем здесь дело.
— Так расскажите мне! — взволнованно воскликнул Эдвард, мучимый любопытством и страхом.
Миссис Этуотер замялась, внутри ее явно шла некая борьба.
— Если вы ничего не знаете, то не мне объяснять вам, — наконец выдавила она. — Я очень многим обязана Черному Невиллу. А он не хотел, чтобы эта история выползла наружу. Даже после его смерти мне не хочется нарушать данную ему клятву: держать все в тайне.
— Ваша верность слову делает вам честь. Но сейчас, как мне кажется, это совершенно неуместно. Мой отец не был вам верен, так же как он не был верен моей матери. С какой стати вам сохранять ему верность, когда он не признал Чарлза своим сыном, который как две капли воды похож на него?
Миссис Этуотер сразу сникла и помрачнела. Эдвард нанес удар в самое уязвимое место.
— Он был гордым человеком, Черный Невилл. Он не отверг Чарлза, хоть он и не признал его своим сыном. Разве не он подарил мне то самое ожерелье? В это ожерелье он вложил все свои деньги, вплоть до последнего пенни. Большего он не мог сделать для нашего сына.
— Я всегда удивлялся, почему он так поступил, вместо того чтобы отдать деньги Джеймсу, его настоящему наследнику. Я всегда думал, что отец заплатил вам за молчание, как бы негласно признавая вашего сына своим наследником. В противном случае совсем непонятно, почему отец обобрал Джеймса, законного наследника, и отдал все деньги Чарлзу.
— Джеймс часто болел. По его виду сразу было заметно, что он не жилец на этом свете. Удивительно, что он прожил так долго, даже успел жениться на той несчастной. Черный Невилл совсем не верил, что Джеймс станет его наследником.
— Но ведь Джеймс не был единственным ребенком в семье, — вкрадчиво заметил Эдвард. — Ведь был еще я — здоровый, крепкий.
— О да, совершенно верно. Но ваш отец хотел, чтобы титул и состояние унаследовал именно его настоящий сын.
«Его настоящий сын»? Эдвард на миг опешил, а потом в его глазах сверкнула искра догадки. Миссис Этуотер по его лицу поняла, что он наконец догадался, к чему она клонила.
— Все-таки я проговорилась и выдала его тайну. А он так волновался, чтобы никто не узнал его тайну.
— Какую именно?
— Что ваша матушка изменила ему с другим мужчиной. Да и как иначе могло быть?
Да, иначе быть не могло.
— Ваша матушка была в тягости от другого мужчины. После родов ваш отец совершенно охладел к ней и целиком увлекся мной одной. Но мне было жаль вас. Никто из родителей не уделял вам никакого внимания, а вы, будучи малышом, нисколько не жаловались на их холодность и даже суровость к вам. Вот поэтому я привязалась к вам.
Тут в голове Эдварда возникла новая мысль.
— Но если я не законный наследник, значит, я не лорд Хартвуд?
— Нет-нет, вы самый настоящий лорд, поскольку отец признал вас своим наследником. Это условие было включено в брачный контракт. Для закона нет значения, от кого был зачат ребенок, главное — что он родился от законной жены. Впрочем, лорд Хартвуд не стал скандалить. Хотя он никак не мог быть вашим отцом, потому что около полугода его не было в Англии. Он жил вместе со мной в Париже. Однако в глазах закона вы его наследник, и никто не может это оспаривать.
— А почему он не стал поднимать шум?
— Из гордости. Из-за чего же еще? Развод всегда связан с позором, тем более выглядеть рогоносцем в глазах света ему не очень-то хотелось. Он согласился признать вас своим сыном, а жене позволил остаться женой в глазах ничего не подозревающего светского общества. Хотя он предупредил леди Хартвуд: еще одна ошибка, и он подает на развод. Кроме того, он твердо дал ей понять, чтобы впредь она не жаловалась, что бы он ни делал. В противном случае он грозил опозорить ее. С того самого времени ваша матушка жила с дамокловым мечом над головой. Думаю, угроза нависшей постоянной опасности так повлияла на ее характер, что с тех пор она стала очень ценить репутацию и благопристойность.
— Именно поэтому она ни разу не возражала отцу и не осуждала его поступков, даже когда он разорил нашу семью?!
— Да. Она знала, чем обязана мужу. Многие другие мужчины выгнали бы ее из дому, когда узнали бы правду.