Читать интересную книгу Урожденный дворянин. Рассвет - Антон Корнилов

– Это?.. – переспросил Трегрей.

– Это… – повторила Ирка, угасая. – Как это назвать? Сила… которая тебя тащит отсюда? Магнит иного мира?..

– Магнит иного мира, – эхом отозвался Олег. – Не иного… Моего.

– Мне казалось, наш мир стал для тебя родным…

– Близким, – поправил Трегрей. – Почти своим. Настолько, что чувствуешь за него ответственность. Но…

Он не договорил. Их окликнул Семеныч:

– Эй, молодые, ну вы что там?.. Новый год все-таки! До курантов всего-ничего осталось! – Он призывно помахал еще одной бутылкой, извлеченной из-за пазухи куртки.

– А не много будет? – нахмурился – но не серьезно, впрочем, – Олег, возвращаясь к своим. – Мне еще перед кривочцами выступать с поздравительной речью.

– О, высокая честь! – хмыкнул Сомик. – Торжественное слово держать перед всем городом… Напомнить, каким трудным был минувший год и как нам всем нелегко будет дальше… Ничего-о! На всю нашу компанию всего по паре стаканчиков получится – чисто символически. А тебе лично я бы как раз советовал для вдохновения утроить дозу. Нахряпаешься – расположишь к себе аудиторию. За своего станут считать. Кривочцы – они такие…

– Это получается, ты вместо президента будешь? – осведомился у Олега Артур. – Напутствовать несознательных обывателей в светлое будущее?

Трегрей серьезно кивнул:

– Буду. Прямо перед традиционным салютом.

– А я считаю, очень верно сделал Пересолин, что именно Трегрею речь доверил, – вставил слово Семеныч. – Кому, как не ему-то? Благодаря ему же город изменился. Посмотрите, какой был еще два-три года назад и какой теперь – прямо районный центр! Если так дальше пойдет, в областные центры выбьется… В Кривочках, кстати говоря, несознательных-то осталось – хрен да маленько, извините, Ирочка… Исправился постепенно народец. По большей части ведь своими руками из города игрушечку смастерил. И фонарей больше никто не бьет. Сами готовы «фонарей» наставить хулиганам, которые покусятся… Они тебя теперь уважают, Олег, кривочцы. Большинство, по крайней мере. И было бы неправильно не поощрить их – хотя бы словом… Важное дело мы сделали, – заключил он, наклоняя бутылку над очередным стаканом. – Хоть и в рамках одного маленького отдельно взятого городка. Важное… Можно сказать – великое. Ну? Будем достойны?

– Дай-ка мне… – Сомик взял у Семеныча стакан, приготовленный для Двухи, шагнул ближе к памятнику, замер на несколько секунд, опустил голову, пошевелил беззвучно губами… Плеснул водку на могилу.

Потом одним духом выпил сам, опять мазнул ладонью по глазам и хлопнул друга по бронзовому плечу. И вдруг влажно рассмеялся:

– Нет, все-таки здорово у тебя получилось! Самородок ты, Семеныч! Так и кажется, что Двуха сейчас пошевелится, потянется, стряхнет снег… Возмутится: «Бухаешь, Сомидзе? А мне?..» Это я не потому говорю, что расчувствовался… – стесненно покашляв, пояснил Женя. – На самом деле – чуть отвернешься, а краем глаза замечаешь, что он словно двигается. А может, и действительно двигается. Безо всякого механизма, сам по себе… Хорошо, что мы его здесь похоронили, – помолчав, добавил Женя. – Может, поэтому он… не до конца умер. Может, в этом месте он всегда будет… немножко живой?

Несколько секунд после этих слов было тихо. Только шуршал снежный ветер, одинаково обтекая и живых, и неживых.

– Просто фотография удачная попалась, – разбил неловкое молчание Семеныч, – с которой я скульптуру делал. Во, она со мной, кстати…

– Дай глянуть! – встрепенулся Женя Сомик.

Извлеченная Семенычем из кармана изрядно измятая и потертая фотография пошла по рукам.

– О! – воскликнул Сомик, у которого фотография оказалась в первую очередь. – Помню эту фотку! На Дне города, ага! Двуха с упырем этим обнимается, с Гуревичем. А вот и я на заднем плане… частично. Были же времена… – вздохнул он, передавая фотографию дальше. – А чего ты, Семеныч, Гуревича-то не отрезал паскудного? Нужен он больно…

– Жаль снимок портить. Говорю ж – удачный вышел.

Амфибрахий Сатаров задержал фото у себя дольше других.

– Чего ты там рассматриваешь-то, Фимка? – тут же взревновал Женя. – Ты Игоря меньше других знал. Отправляй дальше снимок, люди же ждут…

– Олег… – не отрываясь от фото, проговорил Фима странным каким-то голосом. – Взгляни.

Трегрей взял снимок. Внимательно посмотрел на него, затем – словно что-то заметив – нахмурился. И держа фотографию на одной ладони, другую наложил на нее сверху. И закрыл глаза. Голубая жилка на его виске забилась сильнее.

– Чувствуешь? – осведомился Фима.

– Да, – открыл глаза Олег. – Он здесь.

– Кто? – не понял Артур.

– Ты о чем? – поинтересовался и Нуржан.

– Охотник, – коротко проговорил Трегрей.

Это слово неприятно взволновало всех. Антон даже притопнул ногой и цокнул языком, будто хотел сказать: «А я же говорил!..» И Артур как-то особо напрягся.

– На снимке его психоотпечаток, – продолжил Олег. – Очень ясный, отчетливый…

– Он жив, да? – жадно спросил Антон. – Охотник?

– Не могу сказать, – качнул головой Олег.

– Он держал фото в руках?

– Он на фото? – предположил Сомик, и витязи тут же стянулись вокруг Олега, сошлись лбами над истертым кусочком фотобумаги.

– Н-не могу сказать, – повторил Олег и сразу поправился: – Пожалуй, да… На фото.

– Да где?! – изумился Нуржан. – Тут только Двуха, Гуревич, половина Сомика… и шкаф. Не мог же Охотник под шкаф замаскироваться? Или мог?..

– Охотник – Гуревич! – уверенно определил Женя Сомик. – Чего тупишь, товарищ лейтенант? Гуревич – Охотник! Вот сука, а?.. Даже не верится…

– Гуревич здесь ни при чем, – опроверг версию Жени Трегрей.

– А кто тогда? Ну не я же! И не Двуха, конечно!

– Вот это-то самое странное. Я чувствую, что он здесь. Но… его нет.

– Как это может быть?

– Этого никак не может быть, – логически заключил Антон.

– Дурак! – вдруг воскликнул Фима и ударил себя кулаком по лбу так, что с него слетели очки – он едва успел подхватить их.

– Кто дурак? – заморгал Антон. – Я?

– Я, – сказал Фима. – Да и ты тоже. Все мы дураки. Это же очевидно: Охотник – фотограф!

Все подняли глаза на Олега.

– Верно… – чуть помедлив, чтобы, видно, соотнести это утверждение со своими ощущениями, удивленно подтвердил Трегрей. – Фотограф…

– Попался, гадина! – с чувством проговорил Антон. – А вы твердили: «мертв, мертв!..»

– Попался… – очень серьезно проговорил Артур.

В следующий момент поднялся возбужденный галдеж. Поднялся… и очень скоро смолк.

– Совсем не помнишь его лица? – удивленно вопрошал Нуржан Сомика. – Ты же был в офисе, когда туда вся эта шайка ввалилась.

– Не помню, – сокрушенно пролепетал Сомик. – Да он свой фотоаппарат от лица не отрывал, все время щелкал…

– Хоть на секунду да и отрывал! – усомнился Антон. – Олег, ты ведь тоже там был. Неужели и ты не помнишь?

– Не помню, – несколько растерянно подтвердил Трегрей.

– Силен, сволочь! – охнул Антон. – Как же так, он вам в мозги залез, а мы ничего не почувствовали?

– Я бы почувствовал, – нахмурился Олег.

– Следовательно, не залезал в мозги? – снова включил логику Антон.

– Я вот слышал, во время холодной войны штатовских агентов обучали особой методе поведения, при которой – если все правильно делать – в какой бы компании ты ни находился, никто на тебя не обратит специального внимания, если ты того не захочешь, – сообщил Артур. – Ну, то есть окружающие понимают, что ты есть, видят тебя, разговаривают с тобой, но внешности запомнить никак не могут. Твое присутствие они воспринимают всегда краешком сознания, не акцентируясь на тебе. Сейчас вроде бы агентов этой методе уже и не учат, – добавил он. – Необходимость отпала…

– Так он, Охотник, получается, действительно оттуда? Из-за океана?

– Откуда же еще? Не из Рязанской же области… И не из Монголии.

– Погодите-погодите! – вдруг встряхнулся Сомик. – Ну и что? Засветился Охотник в прошлом году рядом с нами… мониторя обстановку, видимо, – ну и что? Это не опровергает же того факта, что сейчас его нет в живых!

– Не опровергает, – сказал ему Антон. – С одной стороны. А с другой стороны – у нас появилась возможность проверить этот факт. Точнее – предположение. Насчет того, что этой возможностью следует обязательно и как можно скорее воспользоваться, я надеюсь, возражений нет?

– Фигню сморозил, – мрачновато ответил Антон. – Естественно, нет…

Витязи подавленно переглядывались. Одна только Ирка испытывала по поводу тревожной новости… почти радость. Ведь если на пути витязей, который вроде уже повернул на победный поворот, неожиданно возникло грозное препятствие, не значит ли это, что дело Трегрея здесь не закончено? И действие непостижимой силы, влекущей его прочь отсюда, таинственного магнита иного мира – отсрочится еще на сколько-то?.. Вон он как воспрял! Взгляд его, последнее время – после окончания постройки палестры – отстраненный и уставший, снова заблестел охотничьим азартом.