Читать интересную книгу Смерть на выбор - Марианна Баконина

Отчаянные бойцы засевшего в горной крепости Аламут Владыки истины.

Юнцы, решившие ступить на путь познания, уверовавшие во всемогущество и неизбежное возвращение Владыки Времен, скрытого имама, истинного имама, имама из рода Али и Джафара.

Юнцы, сумевшие услышать пламенные речи исмаилитских агитаторов-проповедников даи.

Юнцы — впечатлительные и нервные. Те, кто не захотел жить по завету предков — мять кожи, пахать землю, крутить гончарный круг. Те, у кого при слове «тайна» сладко сжималось сердце. Те, кто не стерпел бесчинств, творимых победоносными, но оттого не менее дикими ордами кочевников — тюрок-сельджуков или монголов. Те, кто попросту не хотел и не умел «как все».

И этим сумрачным детям непримиримый Владыка истины со товарищи открывал сокровенное учение, путь к истине и блаженству. Путь извилистый и покрытый мраком. Владыка и учителя помогали им обрести особое совершенное зрение — так умудренная жизненным опытом кротиха-мать обучает кротенка ориентироваться в подземных лабиринтах. Именно она рассказывает ему и о верхнем, залитом обыденным солнечным светом мире.

И они учились. Тайна, ранее смутившая их души, превращалась в тайну вселенскую, необъятную и совершенную. Разукрашенную песнями лучших поэтов — какой же поэт не приобщится тайн гармонии? Омытую слезами влюбленных — какой же влюбленный откажется от тайны любви? Овеянную мыслями философов — какой же философ пройдет мимо мудрости?

А потом мальчиков посылали в большой мир. Посылали для того, чтобы убивать врагов Света и Совершенства. И чтобы им было проще и легче учиться и убивать, мальчикам давали снадобья, сваренные по древним рецептам. Мальчикам давали травку — хашиш по-арабски. Потому-то их и прозвали хашишийун. И они шли, чтобы убить и умереть.

Если, конечно, все это не миф и не легенда. Но кто-то когда-то назвал того, кто пришел убить Владыку большого мира — хашишийун, кто-то подарил франкам в Палестине это слово — ассасин, политический убийца.

Все это очень здорово и интересно, но какое отношение «это» имеет к смерти преступного авторитета? Он наверняка был мужчиной неглупым, совсем глупый не справился бы с непростым делом управления. Володеть пусть не очень большой, но вполне жизнеспособной криминальной империей — задачка не для умственно убогих. То же самое целиком и полностью относится и к его конкурентам. У каждого — княжество, герцогство или баронство, у каждого — интриги и подвохи, у каждого — своя политика.

Только вот маловероятно, чтобы кто-то из них засорял бы свою и без того перегруженную голову историями из жизни исмаилитов, создавших свою тайную, страшную и могучую империю в сердце империи легальной.

В общем, худо-бедно, при определенной натяжке можно провести некоторые аналогии. Очень полезное упражнение. Чтобы жизнь тоскливой не казалась. Только зачем? Такого рода сравнения годятся для теоретических сочинений, написанных изнуренными интеллектом бумагомараками исключительно для удовлетворения собственного тщеславия. Единственные читатели, способные оценить игру мысли, книг таких не читают — они их сами пишут.

И все же Нина упорно шептала про себя волшебное, чарующее слово — ассасины, ассасины…

А потом перестала. Потому что неожиданно услышала музыку настоящую, что-то из прелестных старых итальянцев, кажется Корелли. Дожила — воображаемая музыка, при том что меломанкой ее не называл даже Максим, даже в те редкие вечера, когда ей удавалось вытащить его в филармонию или в оперу.

Музыка заиграла не просто так. Просто погруженная в мысли, не имеющие ни малейшего отношения к библиотечной работе, труженица отдела рукописей не заметила две тени, притаившиеся в полутемном коридоре.

Впрочем, даже если бы Нина и обратила внимание на двух худощавых парней в черных свитерах и черных джинсах, в очках с черной роговой оправой, с длинными печальными носами и зелеными лицами, то все равно не всполошилась бы. Тени как тени. Ничем не примечательные. Кто волнуется, увидев петуха в курятнике, осетра в Волге, изнуренного учебой студента в библиотеке или тень в царстве Аида?

Парни же, сначала стоявшие у стены, пропустили вперед девушку в джинсах и свитере и зашагали следом, умело приноравливаясь к ее походке. Шаг-два-три, шаг-два-три… Молча, почти беззвучно.

Потом тот, что повыше, вырвался вперед — обогнал товарища, слегка коснулся плечом впереди идущей девушки, обогнал и ее. Все так же тихо, звук умирает там, где правит повелитель усопших. Нина даже не посторонилась — слишком легким было прикосновение, слишком она погрузилась в собственные мысли.

Парень же вдруг стал резким и быстрым. Поворот на сто восемьдесят градусов, хищно взлетают длиннопалые ладони — один палец длиннее других. Неуловимый взмах рукой, незаметная ранка на шее девушки — чуть ниже подбородка. И — музыка. Дивная, чудная, манящая.

Далее странную игру продолжали уже оба. Они подхватили ее под руки — ни дать ни взять старинные приятели — и повели. К выходу из библиотеки. Шли уже не как тени, а шумно, весело, открыто.

Прочь царство теней! Грядет племя молодое, незнакомое. Шли и весело болтали. Если бы милиционеру, дежурившему у служебного входа в «Публичку», пришло в голову прислушиваться к разговорам мелькающих туда-сюда людей — он бы услышал вполне безобидный диалог:

— Да ладно, добежим до «Метрополя», здесь всего два шага, а то от нашего кофе — изжога и томление духа.

— Конечно, Нина, не капризничай. Сейчас не холодно.

Но сержант-вахтер в серой форме был слишком занят, чтобы еще обращать внимание на пустяки. Квартиру ремонтировать надо, в купленной по случаю «пятерке» движок совсем сдох, жена пилит из-за зарплаты, хотя не так уж мало он зарабатывает… А проходящие? Показали корочки-пропуска, и слава Богу!

У развеселой троицы коричневые книжечки сотрудников библиотеки были. Дополнительные вопросы дежурный задавать не стал. А то, что компания, вышедшая на пятнадцать минут — кофе попить в «Лакомке», кофейне при «Метрополе», не вернулась вовсе, так не его охранническое это дело. Его дело — следить, чтобы никто посторонний не проскользнул, чтобы не вынесли книжку какую библиотечную, казенную. Одно слово, служба, и службу свою он несет исправно.

Оказавшись на улице, парни стали куда более деловитыми. Ни улыбок, ни прибауток. Они доволокли пленницу до спрятанного в переулке Крылова автомобиля. Рядом с их бежевым «Москвичом-Алеко» теснились машины отделения милиции. Очень грамотный ход — почти так же эффективно, как укрыть волка в зоопарке или прожженного интригана в аппарате президента.

Они бережно усадили Нину на заднем сиденье, тот, что пониже ростом, устроился рядом. Второй сел за руль. Никакой спешки или нервозности. Методично завел двигатель, прогрел его, включил сигнал поворота, аккуратно тронулся, поворачивая на Садовую, пропустил всех, кого нужно, — и далее по той же схеме. Не автолюбитель, а мечта гаишника, прямо «правила дорожного движения» на колесах производства автозавода имени Лихачева.

Далее ничем не примечательный «Москвич», никто же не знал, что пассажирка одурманена музыкальной химией, свернул на Невский и затерялся в потоке других машин. Минерва, украшающая фасад «Публички», унылым безразличным взглядом проводила автомобиль. У богини мудрости и без глупых похищений хлопот достаточно.

Утром Максим обзвонил всех, кого знал или почти знал в мире политики, бизнеса, криминала, в околокриминальных и околоделовых мирах. Он цеплял все ниточки в расчете, что та или иная внезапно превратится в путеводный клубок, который покажет, кто именно хотел избавиться от влиятельного Бати.

Трогать милицейские контакты он не спешил: пусть жрецы правопорядка, утомленные бесчисленными журналистскими атаками, оценят деликатность одного из пишущей братии. Он же тем временем через Колю Горюнова узнает, чем завершился следственный эксперимент с кинжалами.

Остальных же репортер потрошил безжалостно. Расспрашивал начальника пресс-службы Законодательного собрания, какие слухи по поводу смерти Бати циркулируют в курилках Мариинского дворца.

Ненавязчиво выводил знакомого из департамента мэрии по городскому хозяйству на разговор об оптовой торговле бензином: кто контролирует, кто претендует и как к такого рода претензиям относятся в Смольном.

Выведывал у начальника отдела кредитов банка «Петербургский капитал», где хранил свои нетрудовые сбережения сам Батя и его бравые сподвижники, не собирался ли он сменить банк и не гнал ли кто из независимых банкиров волну относительно скорой и неминучей финансовой смерти банка, живущего под замарайской группировкой.

Весело сплетничал с официантом кафе «Бавария» — именно в этом кафе при пятизвездочном отеле любили вести деловые переговоры и просто встречаться деятели легального, преступного и промежуточного бизнеса. Официант, гордый столь близким знакомством с популярной в городе фигурой, хихикал, а заодно рассказывал, какие странные альянсы-компании он видел и какие несусветные разговоры слышал в последнее время, без отрыва от производства.