Читать интересную книгу Колдун из Темногорска - Роман Буревой

Стен предлагал Гамаюну выследить Степана Максимовича Колодина и убить, одновременно отомстить и избавиться от опасности, но всякий раз Гамаюнов говорил “нет”. При этом Алексей видел, что профессор смертельно боится. И это с его-то даром бояться какого-то Колодина и заставлять ребят прятаться по углам!

В домике справа жил одинокий немолодой холостяк. Рано утром он уезжал на работу и возвращался поздно вечером. На уикенд он всегда куда-то исчезал и не появлялся до самого утра в понедельник. Домик слева пустовал, и на газоне торчала полинялая табличка “Продается”. Возможно, ее следовало сменить на табличку “Сдается в наем”. Но за все то время, пока Стен и Надя жили в своей конуре, этот домик не посетило ни единой души.

Удобнее места для убежища не найти. Как потом выяснилось – домик этот присоветовал Гамаюнову Эд Меснер. Он же и приезжал раз в две недели проведать затворников и “понюхать воздух” – как он любил выражаться – нет ли опасности. Пока было тихо. Казалось, мир позабыл о них. Трудно было представить более скучное существование. Единственное развлечение – телевизор. Но с некоторых пор они не могли его смотреть. Звук выстрела в кинофильме заставлял обоих вздрагивать и тянуться к пульту, чтобы переключить канал. В конце концов они оставили в своей программе пару комических сериалов и две-три безобидные комедии. Новости смотрели раз в день, делая над собою усилие. Скорее всего, в те дни им обоим нужна была помощь психотерапевта, но подобную роскошь они не могли себе позволить. Каждую ночь им снился особняк Сазонова в ту осеннюю ночь, люди в черных масках расстреливали их в упор, и ни разу им не удалось спастись. Постепенно км стало казаться, что они видят по ночам один общий сон на двоих. Осень кончилась, наступила зима, миновало Рождество, потом Новый год, зима сменилась весной; Гамаюнов все утрясал дела фонда под охраной Эда Меснера, а они просматривали свой бесконечный сон ужасов, и порой начинало казаться, что их спасение в ту ночь – очередная иллюзия. На самом деле и Стен, и Надя мертвы и свою жизнь после жизни проводят в аду, о том не подозревая.

Делать было нечего, и по утрам часа по три-четыре Стен отрабатывал блоки и удары и делал бесконечные каты. Наде нравилось следить за ним. Всякий раз его превращение из обычного человека в плавно скользящую сильную кошку, мгновенно наносящую и отражающую удары, казалось чудом. Особенно ей нравились его упражнения с палками. Любая, самая безобидная вещь могла в его руках превратиться в смертоносное оружие. Стен предлагал научить ее премудростям восточной борьбы. Она охотно согласилась. Но едва начались тренировки, как она, считавшая себя грациозной, превратилась в неповоротливую корову. Путь к совершенству был такой долгий. А Надя не любила длинных дорог. И она предпочитала сидеть и смотреть, как тренируется Стен.

– Лешка, а было страшно убивать, а?

– Нет.

Он всякий раз говорил “нет”. Но ведь когда-нибудь он должен будет сказать “да”.

Когда их навещал Меснер, они не спрашивали о других. Им не хотелось ни о ком слышать. Обычно Меснер говорил о Базе – того первого вернули назад в Россию. И теперь он обустраивает частную клинику импортным оборудованием. Слушая рассказ Меснера, они корчились от боли. Им, похороненным заживо в своем курятнике, казалось несправедливым свободное и ничем не стесненное существование База.

Когда Меснер уезжал, они всегда долго говорили о Базе. О том, что надо было не поддаваться на уговоры Гамаюнова, не скрываться в подполье, а дальше работать над проектом, тем самым бросить вызов и… разговор умолкал сам собой. Их охватывала безысходность. Но каждый не смел другому в этом признаться.

– По-моему, нам лучше всего было бы остаться здесь, – неожиданно сказала Надя, после того как Меснер сообщил им, что день их возвращения не за горами. – Что нам еще остается – обустраивать собственную карьеру, и только! Без Сазонова нам не создать Беловодья. Я уверена, что другие тоже хотят остаться, только боятся заговорить об этом с Гамаюновым.

Стен посмотрел на нее с удивлением.

– Я не хочу назад. Ни за что. Все бессмысленно. Разве не так? – почти выкрикнула она.

– Не так.

– Что за ерунда. – Она недоверчиво передернула плечами. – По-моему, ты никогда не был квасным патриотом.

– Патриотизм здесь ни при чем. Я – космополит. Мы живем на планете Земля. И наша страна – часть этой планеты. Это – дом. Один из многих домов. Если из дома выезжают жильцы, он умирает и разваливается. Очень-очень быстро. Разве ты не замечала?

Надя сидела несколько минут молча, “переваривая” признание Стена.

– Никогда не думала, что можно так ненавидеть свою страну.

– Это не ненависть, а лишь трезвый взгляд на вещи.

– Ты всех презираешь.

– Нет. Мне всех жаль. И обидно. Но не за державу. Обидно за людей, которые в этой державе живут.

– Все-таки ты псих, – покачала головой Надя. – Но меня ни в чем не убедил.

– Тогда действуй.

– Как? – не поняла она.

– Ну… наш сосед, он такой одинокий. Соблазни его, жени на себе, и останешься здесь, в Германии.

Разумеется, это была шутка, причем злая, как все шуточки Стеновского. Но Наде эта мысль не показалась такой уж безумной. В тот же вечер, заслышав шум приближающейся машины, она подошла к окну и долго смотрела сквозь щелку в жалюзи на человека в комбинезоне, который суетился возле гаража.

Утром, поднявшись против своего обыкновения очень рано, она наблюдала за тем, как он уезжает. Будто заботливая женушка встала проводить мужа на работу. Потом она молча ходила по дому, дважды принимала душ, сменила халат на изящную шелковую рубашку, белую, на тоненьких бретельках, и так, полуобнаженная, гуляла босиком, отрабатывая соблазнительную походку.

Стен наблюдал с удивлением за ее приготовлениями.

– Однако! – Он засмеялся, не веря происходящему. – Ты что, серьезно собралась обольстить этого типа?

– А почему бы и нет? Он не лучше других и не хуже.

– Ты ничего о нем не знаешь.

– А зачем? Это совершенно ни к чему. Если он подонок, я буду испытывать дополнительный дискомфорт. Если порядочен и добр, мне будет его немного жаль. Лучше не знать ничего. Пусть он будет НИКАКОЙ.

– Ты рассуждаешь как шлюха.

– А вот этого как раз мне и не хватает. Антон был не слишком искусным партнером. А в том, что я задумала, необходима квалификация высшего пилотажа.

– Тебе не идет цинизм, – покачал головой Стен.

Она повернулась и смерила его оценивающим взглядом. Замкнутые в пространстве своей тюрьмы, они видели друг друга как муж и жена. Прежде она считала, что у Стена угловатая худая фигура подростка – теперь же, видя его занятия по утрам, убедилась, что у него красивое тренированное тело спортсмена. Несколько раз она слышала, как он напевает, – и удивилась. У него был приятный голос и отличный музыкальный слух. Вообще, природа была к нему необыкновенно щедра – трудно было представить человека, которого она снабдила таким же количеством талантов, но… За этим “но” крылось нечто такое, что могло перечеркнуть все его достоинства. Надя не могла точно сформулировать, что же ее отталкивало. “Но”…

– Кстати, а почему ты ни разу не попытался поухаживать за мной, а? – спросила она вызывающе и даже с некоторой обидой в голосе.

В эту минуту ей показалось досадным, что столько дней Алексей вел себя с нею так холодно и отстраненно.

– Ну, в нашей ситуации это не слишком уместно. И потом, Тони…

За все эти дни они ни разу не говорили об Антоне. – Ему все равно, – сказала она жестко. – Я что же, теперь молиться всю жизнь на него должна?

Она обвила его шею руками:

– У тебя были женщины?

Глупый вопрос. Впрочем, она сознательно вела себя глупо. Будто провоцируя его – смотри, какая я дура. Грех такой не воспользоваться в нужный момент. Он молча кивнул.

– И много?

Он пожал плечами – мол, думай что хочешь. Но, верно, не так уж мало, потому что жест получился многозначительным.

– Не волнуйся, у меня в сумочке полно презервативов, – предупредила она. – Я просто хочу попробовать – как это – спать с человеком, которого не любишь.

Наконец после стольких дней совместного затворничества они занялись сексом. Сказать “любовью” в данном случае неуместно. Потому что любви в их отношениях не было ни грана. Покинув постель, они пили кофе и обсуждали, какое из любовных “упражнений” понравилось партнеру больше, какая поза была наиболее удачна. Восстановив силы, они вновь отправлялись в постель, чтобы испробовать что-нибудь новенькое. Так прошел весь день. Ночью они спали. А утром – опять началась гонка, не имевшая цели. Миновал новый день, и еще, и еще… Они изучили особенности друг друга до мельчайшей черточки. Стену ничего не стоило завести партнершу за пару минут. Они занимались сексом в гостиной, в душе, на кухне. На полу, на кроватях, в кресле и стоя. Они повесили в спальне листок, на котором вели счет, где каждый записывал количество оргазмов за сутки. Выигрывал тот, кто доставлял партнеру больше наслаждения. Сначала лидировала Надя, потом стал опережать Стен. Постепенно они стали испытывать все возрастающее равнодушие друг к другу. И наконец однажды вечером Надя, как была в одной своей шелковой рубашке, вышла во двор и отправилась к дому соседа. Полный низкорослый человек в комбинезоне с изумлением смотрел, как лунной весенней ночью к нему движется женщина в одной полупрозрачной сорочке и ее развевающиеся светлые волосы сияют ореолом вокруг головы. Она подошла. И он жадно протянул к ней руки, не особенно веря в то, что она настоящая. Но едва он прижал ее к себе, как она изо всей силы заехала ему коленом в пах. Он охнул и скорчился от боли. Когда он выпрямился, женщина исчезла.