вен, глаза потеряли живой блеск. Он сидел на краю кровати – изможденный и исхудавший, будто высохший. «Это ты во всем виновата! – неотступно вертелось в голове. – Если бы ты рассказала ему правду, предупредила, он отказался бы от трансплантации, и ничего бы не случилось!»
– Передай это Марселю, – Алекс протянул ей несколько исписанных листов.
– Что это?
– Он просил помочь ему с одной старой песней, которую никак не может закончить. Я кое-что изменил, кое-что добавил… Думаю, ему понравится.
Марьяна сжала листы в руках:
– Хорошо, передам. Что делать с журналистами, которые пытаются выведать информацию? Стоят у дома, ждут непонятно чего! Вчера какой-то ушлый репортер пытался обманом проникнуть сюда, но мы вовремя его раскусили. Что за люди, ни стыда, ни совести!
При последнем слове Марьяна вздрогнула, словно ее кипятком окатили. Она умолкла и задержала дыхание, в который раз тщетно пытаясь заглушить едкий голос совести.
– Это их работа, – мягко улыбнулся Алекс и устало откинулся на подушки. – Они хотят знать правду… Но правда слишком жестока, даже я не могу ее принять. Ведь болезнь – только верхушка айсберга, не так ли? Все гораздо сложнее…
Он посмотрел так, что Марьяна внутренне сжалась. Неужели он все знает? Знает о боссе, о ее преступлении? Знает и молчит? Почему?
Но она не решилась спросить. Только глаза опустила и почувствовала, как запылали щеки от стыда, а по телу прошла дрожь.
«Тебе с этим жить!» – напомнил о себе противный внутренний голос.
Дверь в комнату открылась без стука, и Марьяна поморщилась, услышав:
– Там какая-то девица рвется в дом, иди разберись!
На пороге стоял Стивен – гример Алекса. На нем, как всегда, был костюм не по размеру и новые желтые ботинки. И зачем, спрашивается, так разоделся? Словно не к больному пришел, а на телешоу!
Марьяна почувствовала неконтролируемую злость.
– Я тебе что, дежурный Цербер?! Сам не в состоянии справиться с наглой журналисткой?
– Я пытался, но она чересчур настойчива!
Внезапно Марьяна все поняла. Достав из сумочки мобильный, она увидела несколько пропущенных звонков. Неприятный холодок пробежал по коже, когда она столкнулась взглядом со Стивеном. В его маленьких глазах читалось подозрение. Еще бы! Большой босс запретил кого-либо приглашать в дом без его ведома. А Алекс был слишком слаб, поэтому не возражал, считая, что Марьяна таким образом хочет оградить его от назойливого внимания.
– Скоро вернусь, – сказала она, прежде чем выйти. Уже в гостиной набрала номер и распорядилась: – Не стой у главного входа. Обойди дом, увидишь маленький крючок в заборе. Жди там, я сейчас открою.
Марьяна вышла в сад и уже направилась к потайному выходу, как вдруг услышала позади шаги. Краем глаза заметив Стивена, недовольно буркнула:
– Не нужно идти за мной.
Тот обошел ее и остановился напротив, недоверчиво прищурившись:
– Почему не нужно? Я должен знать, что ты задумала, ведь эта журналистка пришла не просто так!
– Пойми, твоего ума недостаточно, чтобы разгадать мои намерения. Побереги силы, иди в дом и присматривай за Алексом.
– И все-таки боссу будет интересно узнать, почему ты его ослушалась.
– Сомневаюсь, что он станет тратить время на твои умозаключения, – ехидно заметила женщина и смерила собеседника уничтожающим взглядом. Стивен пожевал губами, но спорить не рискнул. Немного помешкав, все-таки вернулся в особняк, а Марьяна с облегчением направилась к выходу.
Поколдовав над замком, она дернула калитку, умело замаскированную в заборе, и впустила гостью внутрь.
Кристина выглядела взволнованной. Покрасневшие от слез глаза, растрепанные волосы, одежда не по погоде, – все явно указывало на то, что новость о болезни Алекса сильно ее потрясла.
– Где он? Ему не лучше? – гостья метнула взгляд на окно второго этажа.
– Здравствуй, – подчеркнуто вежливо отозвалась Марьяна и жестом пригласила ее идти за собой. – Пока все без изменений.
Несколько минут, которые они потратили, чтобы дойти до комнаты Алекса, показались Кристине бесконечными. Каждый уголок, каждая вещь напоминали о лучших моментах, проведенных с любимым. Весь дом был буквально пропитан воспоминаниями. Образы из прошлого согревали сердце, а настоящее напоминало кошмарный сон.
Марьяна взялась за ручку двери и чуть приоткрыла ее.
– Что ж, оставляю вас наедине. Если что-то будет нужно, обращайся, я внизу.
– Спасибо, – растерянно пробормотала Кристина, совсем не узнавая свою недоброжелательницу.
«Не так давно она мне угрожала и с трудом скрывала презрение, а сейчас встретила как старую подругу… Опять какие-то интриги или Марьяна действительно так сильно изменилась?» – подумала она и мысленно пообещала себе разобраться во всем этом.
Однако, переступив порог, моментально забыла обо всем. Комнату окутывал скорбный полумрак. Ни один солнечный лучик не проникал сюда, словно мир за окном больше не существовал. Только слабый свет ночника позволял разглядеть очертания и предметы.
– Кто приходил? – до боли знакомый голос прогнал оцепенение и Кристина, не сдержавшись, кинулась к сидящему на кровати Алексу:
– Родной, любимый мой… – Она целовала его без остановки, словно эти поцелуи могли исцелить.
– Кристина?
– Это я.
Он, словно не веря, прикоснулся ладонями к ее щекам.
– Ты пришла…
В горле застрял ком, и она ничего не сказала, только кивнула головой. Было невыносимо видеть его таким. Александр умирал. Болезнь уже крепко вонзила в него свои когти, выпивая последние жизненные соки. Она дотронулась до его коротких темных волос, вгляделась в лицо и увидела, что некогда лучистые глаза поблекли, а с впалых щек сошел румянец. Губы, когда-то расцветающие теплой улыбкой, истончились месяцами беспросветной тоски.
Кристина почувствовала, как давит в груди, но усилием воли взяла себя в руки. Нельзя сдаваться, иначе Алекс совсем впадет в уныние, а он должен жить! Хотя бы еще один день, хотя бы час, хотя бы минуту! И пусть эти крохотные мгновения будут наполнены счастьем, а не горестью!
Он слегка сжал ее пальцы и пробормотал:
– Прости меня… Я ушел, не смог рассказать правду. Я уже знал диагноз и понимал, как будет тяжело… Думал, что справлюсь сам, что потом смогу к тебе вернуться…
– Все уже в прошлом. Давай не будем вспоминать.
– Ты не должна, Кристина… Ты все еще можешь уехать, я не держу тебя, я все пойму.
– Что за глупости! Я – остаюсь, и точка! Я твоя жена перед Богом, это мой долг…
– Тебя привел сюда долг? – в глазах Алекса мелькнула печаль.
– Нет. Любовь. Любовь!
Она порывисто обняла его, не переставая терзать себя вопросами: «Почему мы так бессильны перед смертью? Почему ничего не можем изменить?» Она вспомнила Бронислава, его слова, что Господь сначала забирает к себе самых лучших… И тут же остановила себя. Александр болен, но все еще жив!