— Ничего с ним не случилось. Тем более кто сказал, что он пострадал больше, чем то кто на него покушался, м?
— То есть? — насторожено спросила. Вроде, как и не перебила.
— Ну, Варь, за ним ведь не просто так его имя закрепилось. На нём ни царапинки, не волнуйся, а вот на преступниках, которые решились на такой шаг, живого места нет.
— Да, что это я, — непроизвольно улыбнулась, расслабляясь. Хоть это и могла быть уловка Короля, чтобы не волновалась, всё-таки я под сердцем ношу его внука. Но мне хотелось верить, что Андрей действительно настолько крут, что вынес всех своих врагов одним махом.
— Думаю, ему и слово-то моё не нужно. Он сам там уже себе репутацию стойкую организовал. Его там теперь ни одна собака не тронет.
— Он всё ещё там? — потухшим голосом спросила, хотя и так уже поняла, что права.
— Да, — подняла глаза на мужчину в ожидании объяснений. — Стас нашёл исполнителя, теперь только ждать.
— Я только и делаю, что жду! Артемий Владиславович, при всём моём уважении, но вы обещали вытащить его!
— И я его вытащу, — он тяжело вздохнул. — Но как ты понимаешь, Андрей для органов лакомый кусочек, просто его отпускать они не собираются. Сейчас начался долгий процесс разбирательств.
— Но его ведь оправдают?
— Конечно. Пойми, дорогая, это не быстро. Машина правосудия крайне нерасторопна, особенно когда дело касается нашей семьи, — и он подмигнул мне. — А теперь отдыхай, хватит вопросов. Потом будешь болтать, когда тебе станет получше.
— Но…
— Никаких «но», — не дал он мне договорить и пошёл к двери. — Я позову врача.
Ну ничего-ничего, я своё ещё возьму. Знаю, кого можно расспросить обо всём и он ничего не сможет от меня скрыть. Ста-а-ас. Но подождать всё-таки придётся, до завтра. Сегодня уже достаточно поздно, солнце давно село за горизонт. Я проспала сегодня весь день.
— Как вы себя чувствуете? — в палату вошёл мужчина в возрасте.
— Как будто по мне трамвай сутки круги наворачивал, — с улыбкой сказала, но язвительных ноток это скрыть не помогло.
— Так-так-так, — и началось. Сначала, он смерил моё давление, потом заставил смерить температуру, осмотрел горло, стеная и охая, что-то записал в свой блокнот. — Вы крепкая девушка, Варвара.
— Спасибо, — кашлянула я. — Вы уже не первый человек кто говорит мне это. Но давайте перейдём к сути, что всё-таки со мной и моим ребёнком?
Если с Артемием Владиславовичем я не могла позволить себе вольности, то вот с этим старичком оторвусь. Он тяжело вздохнул и погладил меня по руке.
— С ребёнком всё хорошо, повезло, что вас доставили к нам вовремя. Если бы мы не успели поставить вам капельницу, последствия были бы куда плачевнее. Вы очень сильно простудились, а препораты в вашем положении никакие колоть нельзя, — он покачал головой. — Тем более в вашей крови были найдены следы, очень странного препарата, такого я ещё не видел. Сложно сказать, что это такое, и какого происхождения. Но вот его действие на ваш организм, очень странное. Сильное, разрушительное. Такое ощущение, что прежде чем ввести препарат, вас предварительно, чем-то спаивали.
— Спаивали? — так вот, что это были за завтраки и обеды. Но я ведь ничего не почувствова… Апельсиновый сок, он горчил. Да горчинка это не новость, но не такая резкая. Как я сразу не поняла?
— Да и доза была достаточно большой, судя по всему. И сейчас этот препарат до сих пор у вас в крови. Поскольку вы в положении, вывести его быстро не получится.
— И сколько времени на это потребуется? — сглотнула, ожидая самого худшего. Хотя куда уж хуже.
— Дней пять, может меньше, всё зависит от силы вашего организма, — он осмотрел мою правую руку, удовлетворенно, кивая. — И самое главное, Варвара, нужно больше отдыхать. Во время сна все процессы ускоряются.
— Я вас поняла, — улыбнулась как можно ласковее. Не нравятся мне врачи, вот не нравятся и всё. Ни врачи, ни больницы, ни эти иглы в вены, бррр. Но, что поделать? — Больше отдыхать, меньше нервничать.
— Хорошо, очень хорошо, — он снова посмотрел на мою руку и подошёл к капельнице, что-то там проверяя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что вы?.. — мысли стали вязкими и меня опять потянуло в сон.
— Ну, что тебе нравится, а? — вздрогнула, услышав за спиной уже знакомый голос. — По-моему, получилось отлично.
Прежде чем обернуться, осмотрела комнату, в которой нахожусь. Комната была огромной, с высокими потолками, кофейного цвета паркетом, по которому были разбросаны мягкие подушки, разных размеров и все пушистые. Навесной потолок был с разноцветной подсветкой. Стены были увешаны полотнами картин без рамок. Сами стены раньше были белыми, сейчас их покрывали брызги и разводы разными яркими красками нанесенные. Оригинальное дизайнерское решение, хотя выполнено явно вручную без привлечения профессионала. Окна отсутствовали, а под потолком в разных частях стен были вентиляционные отверстия. Скорее всего, это подвальное помещение, просто над ним хорошо постарались.
Улыбка сама появилась на лице, и я раскинула руки в стороны, покружившись по комнате. Тут так красиво и уютно, осталась бы здесь навсегда. Остановилась прямо напротив родителей. В другом углу комнаты не было подушек, зато стоял красивый деревянный столик, полностью заставленный бутылёчками с красками, в баночке стояли множество кисточек, самых разных. А перед мамой и папой стоял мольберт, пришлось подойти поближе, чтобы разглядеть рисунок. Ах, вечерний Париж. В углу на стене прямо за мольбертом мерцала гирлянда и сейчас она придавала рисунку особый шарм.
— Как всегда великолепно, — папа был в тёмно-синем костюме, подошёл к маме сзади и обнял, обхватив ладонями её большой живот.
— Осторожно, запачкаю же, — мама была в белом платье до пола, тоже в цветастых разводах, а поверх коричневый фартук. Волосы заколоты в причудливый пучок двумя кисточками. На щеке и руках засохла краска, а между пальцев она крутила только использованную кисть.
— Не запачкаешь, — он не выпустил её из рук и наклонился к лицу, нежно проводя носом по щеке, чем вызвал её хихиканье. Мама повернула к нему голову, и папа не преминул этим воспользоваться, поцеловал её в губы. Но и мама не стояла без дела. Она одной рукой обхватила папу за шею углубляя поцелуй, а сама другой рукой обмакнула кисть в красную краску, а потом мазнула папе по щеке. Он сначала замер, потом отстранился, проведя пальцем по краске. Мама весело засмеялась и отбежала на безопасное расстояние.
— Я же предупреждала, что запачкаю, — она снова покрутила кисть в руках, босыми ногами переступая через подушки и самодовольно улыбаясь. — Это, между прочим, акриловые краски. По моему специальному заказу, их не смыть без растворителя.
Я засмеялась, приложив руки к груди. Так вот от кого мне досталась эта хитрость. И такой нрав, ммм. А мама у меня та ещё штучка. Не удивительно, что отец в неё влюбился.
— Вот так вот, да?! — папа ошарашено покачал головой. — Тина, ты чему нашу дочь учишь, м?
— Женским премудростям, — вновь усмехнулась мама, — Да, Вареничек? Во, видел, она со мной согласна.
Папа опять махнул головой и взял из стаканчика первую попавшуюся кисточку, обмакнул её в фиолетовую краску.
— Даже не думай об этом, Лёш, — мама обвела комнату взглядом и указала на папу пальцем. — Это моя мастерская и мои правила. Ты сказал несколько необдуманных слов и поплатился. Лёша!
И они принялись, смеясь, перебегать по комнате. Папа с кистью наперевес, а мама пыталась отбиться от него подушками. Но в её положении сделать это было сложно, уже совсем скоро она запыхалась и сдалась на власть победителя. Папа крепко обнял её за талию и демонстративно разукрасил одну щёку. Она засмеялась, отдышавшись.
— И всё-таки проигрывать ты не умеешь, дорогой, — и она обхватила его обеими руками за шею, притянула к себе и поцеловала. — За это я тебя и люблю. Безумно люблю!
— Я тебя тоже, солнце моё, — он потерся свей цветной щекой о её. — Тебя там, кстати, Янка ждёт на улице.
— Янка? — она отстранилась, и улыбка её стала шире. — Что же ты раньше молчал?!