В своих выступлениях на митингах, в интервью, раздаваемых налево и направо, Калугин тоже выступал за департизацию органов, клеймил некомпетентность, разоблачал кумовство, осуждал коррупцию. И конечно же заявлял о готовности объединить вокруг себя «работников КГБ, заинтересованных в глубоких реформах этой организации». Его призыв не был услышан. Плечом к плечу с генералом встал лишь Михаил Любимов, убежденный в том, что «наше ведомство было даже хуже СС. В 20-е и 30-е годы НКВД уничтожил больше людей, чем Гитлер за все время пребывания у власти. И притом своих же. Но в наше время КГБ уже был другим. Мы оборонялись, мы вовсе не стремились нести марксистско-ленинские идеи по всему свету. И уж если кого можно винить, то советское общество в целом, а не только сотрудников КГБ». «Протестуя против гонения Калугина, — поспешил тогда заявить отставной полковник, к слову, тоже досрочно уволенный из разведки, — я отказываюсь от знака, который КГБ вручает за заслуги — «Почетный сотрудник госбезопасности».
Остальные же разведчики достаточно хорошо знали Олега Калугина, его морально-нравственные устои, его хамелеонскую сущность. В их памяти еще свежи были его выступления на служебных совещаниях, когда генерал не метил в диссиденты: «При определении вероятных кандидатов на вербовку из числа совграждан американцы считают, что «наиболее ценным материалом» для них являются те, кто «духовно уже перешел на Запад» и кого остается лишь побудить сделать «последний шаг», то есть изменить родине. В этом смысле, по мнению ЦРУ, идеальными кандидатами на вербовку и являются люди типа академика Сахарова».
Справедливости ради отметим, что среди комитетчиков мало кто симпатизировал академику. Однако ни у кого не вызывало сомнения то, что «люди типа академика Сахарова» встали в оппозицию к власти не потому, что их как-то обидели или прогнали с работы, а вполне сознательно, в силу своих убеждений, и потому готовы пройти свой путь до конца, не боясь никаких репрессий. А какие идеи, какие убеждения побудили несколько лет спустя Калугина объявить себя оппозиционером?
ПОЧЕМУ ГЕНЕРАЛ-МАЙОР СТАЛ ГЕНЕРАЛОМ-ПРЕДАТЕЛЕМ?
«На мой взгляд, — рассуждает Борис Александрович Соломатин, — Калугин не выдержал испытания «медными трубами». Раннее назначение на высокую должность, определенные успехи в работе со временем привели Калугина к развитию патологической переоценки себя».
Генерал-майор Службы внешней разведки в отставке Б.А. Соломатин в 1965–1968 годах возглавлял резидентуру в Вашингтоне, среди сотрудников которой был и Калугин. Так что генерала-предатсля он знает достаточно хорошо. И не случайно Соломатина заинтересовали опубликованные в сентябре 1994 года воспоминания его бывшего подчиненного. (В России книга вышла под названием «Прощай, Лубянка».)
«Прямо скажу: знакомство с этой книгой было, мягко выражаясь, неприятным сюрпризом, — признает Соломатин. — …Мое удивление вызвал тот факт, что в русском варианте книги «забыты» многие важные детали, опубликованные в английском варианте, вышедшем в США и названном «Первое главное управление». Я анализирую именно этот вариант.
О. Д. Калугин
В книге даже более детально, чем, скажем, у Гордиевского, описывается деятельность конкретной резидентуры и ее агентура. Кстати, я абсолютно уверен в том, что написавшему подобные «мемуары» сотруднику ЦРУ или западноевропейских разведок не миновать бы уголовного преследования». И еще:
…«Судя но книге, вся разведка вращалась вокруг Калугина. Он почти не сказал в книге ни одного доброго слова о своих коллегах, если не считать пары реверансов в сторону автора этих строк и своего друга Бакатина… Все остальные, судя по книге, — серые, ущербные люди… складывается впечатление, что книга написана Калугиным главным образом в отместку Крючкову и другим старшим чиновникам КГБ. Но никакая «ненависть к бывшему преступному режиму» (формулировка Калугина) не может оправдать выдачу им государственных и профессиональных секретов».
«ОН СОВЕРШИЛ ГЛАДКИЙ ПЕРЕХОД С ИХ СТОРОНЫ НА НАШУ»
Когда английский кадровый разведчик Дэвид Корнуэлл, прославившийся на весь мир как автор шпионских романов Джон Ле Карре, приехал в Москву, его гид поинтересовался, с кем бы писатель хотел встретиться. Ответ прозвучал так: с мошенником, боссом мафии, «новым русским» и, конечно, старым гэбистом. Роль «старого гэбиста» с радостью взял на себя Калугин.
Позже в книжном обозрении — еженедельном приложении к «Нью-Йорк тайме» — Джон Ле Карре описал эту встречу:
— Друг мой! Добро пожаловать! Слушайте, ведь я же ваш самый большой поклонник.
Генерала Калугина вовсе не мучают сомнения, обуревающие Бакатина. Он профессионал, хоть и давно не в фаворе в КГБ. Он хватает мою руку, будто я ему собрат-масон, и разве что не ломает ее. Он долго служил в Вашингтоне, и Ким Филби был ему дорогим другом. «Это был замечательный человек», — уверяет он. Олег любил Кима. Я же, напротив, его ненавидел, мертвого или живого. Но не счел тактичным возражать хозяину дома.
Калугин протягивает визитную карточку. «Председатель Интеркома» — написано на ней. Деловые связи, поясняет он, блеснув улыбкой, как бы приглашая в соучастники. Он один из тех старых врагов западной демократии, кто совершил гладкий переход с их стороны на нашу. Слушая его, невольно ловишь себя на мысли, что он и прежде был на нашей стороне.
Шотландское виски, только самое лучшее: эти старые гэбисты — истинные знатоки. Огромные порции, лед, закуски, приготовленные уютной женой Людмилой.
Калугин рассказывает о своей причастности к убийству Георгия Маркова. Напомню: это был болгарский эмигрант, работавший в Би-би-си. В октябре 1978 года неизвестный уколол его отравленным зонтиком. Он умер в лондонской больнице.
— Меня часто спрашивают, имел ли я отношение к этому убийству. Слушайте, отвечаю я, мы же не дети. Я ведь был, черт возьми, главным по этой части. Ни одна операция не обходила меня стороной. Маркова уже приговорил к смерти болгарский суд. Но болгары были неумехи. Пришлось все за них делать — обучать мужика, сооружать зонтик, заправлять яд. Слушайте, мы же только приводили приговор в исполнение. Это же было совершенно законно. О’кей!
Я слабо протестовал: может быть, Марков — не очень приятная тема для разговора. К моему стыду, нелепые, британские манеры сковали меня: рядом сидит русский друг, приведший меня в дом, я гость, хозяйка наготовила еды.
Все же, собравшись с духом, приношу свои извинения и ухожу. Московский воздух кажется мне свежее обычного.
В апреле 1991 года Калугин, выступая в передаче радиостанции «Свобода», гневно клеймил КГБ за причастность, как он выразился, к «так называемому делу Маркова». О своей личной роли в этом деле он не сказал ни слова. Беседовал с ним тогда сотрудник «Свободы» Марк Дейч.
Он же, Марк Дейч, но уже в качестве корреспондента «Московского комсомольца», в сентябре 1999 года вновь затронул эту тему, напомнив Калугину о том, что «вы сами принимали участие в организации убийства болгарского диссидента Маркова». Хамелеон парировал: «В этом убийстве КГБ занимался чисто технической стороной. Убивали Маркова болгары. Ыо я был первым, кто сообщил миру о том, кто и как осуществлял убийство». Генерал-предатель почему-то забыл сообщить миру о том, что за это убийство ему были пожалованы болгарский орден и именной пистолет.
ГЕНЕРАЛ В ВИРТУАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
То ли Калугин тогда заметил за собой слежку в Ленинграде, то ли интуитивно чувствовал что-то неладное, но только в беседе с тогдашним председателем КГБ В. Чебриковым, состоявшейся накануне его возвращения на работу в Москву, он предупредил, что будет защищаться от клеветы. «Не знаю, по чьему указанию на меня начали фабриковать обвинение в шпионаже: якобы я хотел установить связь с ЦРУ».
Этой темы Калугин затем неоднократно касался в своих выступлениях на митингах и в прессе. Он явно испытывал страх. Но ему повезло. И Чебриков, и сменивший его на посту главы КГБ Крючков смалодушничали, ограничившись тихим увольнением подозреваемого в государственной измене генерала. Как признается сам Крючков, он знал, что «за время работы Калугина в Ленинграде органы контрразведки неоднократно фиксировали интерес к нему со стороны американцев, отмечались случаи, когда и Калугин, и американские разведчики «попадались» на одном маршруте». Знал, но хода делу не дал. Что сдерживало его: страх за собственную карьеру или некомпетентность?! Как бы то ни было, но то, что надлежало сделать Крючкову, да и Чебрикову, сделало… ФБР США.