дорогу. И тут же споткнулся о труп пожилого слуги с разрубленной головой. Похоже, его зарубили, когда он спал, так же как Дарён, у дверей. Ему разрубили голову и небрежно оттащили в сторону, судя по кровавым следам и мозгам на полу. Я быстро глянул вокруг и насчитал еще два трупа. Два школяра в своих кроватях. Заколоты. А где последний слуга?
— Спасибо за помощь, судари, дальше мы сами. Бегом в комнату, а то велю сапогами затолкать! — рявкнул десятник стражи. Не Оногуру, который стоял рядом с ним и посматривал в портал, а мне. Я спокойно у него спросил:
— Вы не ранены, сударь?
Он машинально глянул на грудь. Его знатно резанули по груди, разрезав мундир сантиметров на двадцать. Края плотной ткани разошлись, и стало видна кольчуга тонкого плетения под мундиром. Десятник удивленно сунул пальцы внутрь. Похоже, в горячке боя он и не заметил, что его достали. И почувствовал боль — его лицо скривилось и он охнул.
Илья, не обращая внимания на десятника, спросил:
— Тихо! Слышите?
Именно в этот момент в комнату ворвалась целая толпа стражников с бердышами и мушкетами. Стало тесно как в маршрутке. В такой маршрутке, где у каждого острая сталь в руках. И не просто острая, а выполненная в форме идеально приспособленной для расчленения человеческого тела. Я отступил подальше в угол, выставив перед собой саблю. Десятник заорал, не хуже чем тревожный гудок:
— Тихо!
Мне показалось, что я слышу в отдалении детские крики.
— Во, слышали? — сказал Илья.
Оногур у портала молча кивнул. Илья повернул ко мне бледное лицо.
— Храбр. Там, за дверью… Они утащили Милену!
Глава 31
Глава, в которой главный герой доказывает, что для защиты дамы благородному человеку не нужна шпага. Может хватить и пары остроумных слов. Которые, все же, особенно хорошо звучат над трупом негодяя.
Говорят, любовь открывает любые двери. Но ведь в любые двери лезут только идиоты. С другой стороны, все влюбленные — идиоты. Поэтому я ожидал, что Илья рванет в портал, в эту непонятную серо-белую хмарь. Еще и с диким криком «Милена, я иду!». Я даже заранее тяжело вздохнул, готовясь идти за ним.
Илья, сумел меня удивить. Он отказался быть идиотом. Как и все остальные. Оногур осторожно сунул в призрачный дверной проем башку и осмотрелся. Засунулся обратно, обернулся и обратился к десятнику:
— Слышь, старшой. Там и в самом деле воруют кого-то.
Десятник протолкался к проему и тоже выглянул. Попытался отпихнуть с дороги лежащий на пороге труп полудушника, но Оногур рыкнул:
— Не трожь! — и добавил, спокойнее. — Я так мыслю, дверь из-за него не пропадает. Пусть лежит.
Десятник кивнул, тем временем внимательно всматриваясь в хмарь. Что он там разглядывал, мне видно не было. Ближе я не подходил. Было в кусочке пейзажа за порталом что-то нездоровое. Десятник обернулся к нам и начал перезаряжать свой пистоль. А потом начал говорить. Честно сказать, я не сразу понял, что это у него воодушевляющая речь. А вот стражники поняли сразу. По возможности построились, подтянулись, оружие поправили. Сразу поняли, что он их за порог погонит. Бедолаги. Нет, оно и понятно, у них служба такая — Лицей охранять. От ворья, в том числе. А какими путями ворье скрыться пытается — дело десятое. Мужики-стражники смотрели на своего старшого хмуро, но не перечили. Особенного воодушевления по поводу увлекательного путешествия в непонятную хрень за волшебной дверкой они явно не испытывали. Тем более, там еще и драка светила. Старшой воодушевлял, как мог. Но мог он плохо:
— Так, ну там херня, в общем. Их всего одиннадцать осталось. Хмырь ими командует, такой, ну… В тряпке яркой, увидите сразу. Слышал я, если главного вальнут, разбегаются они. Так, слухайте сюда, ты и ты…
Десятник демонстративно нас игнорировал, отдавая приказы своим людям. Но и загонять нас обратно в комнату не стал. Я снова тяжело вздохнул и пошел в свою комнату сам. Я взял свои брюки и обувь, вернулся, уселся и начал обуваться. Немного не успел — в портал уже пошли наши стражники. С десятником их было шесть.
Одного, самого молодого, они отправили за подмогой — но на её прибытие, как я понял, в ближайшее время рассчитывать не приходилось. Десятник вывел своих парней в дверь. Боялись они отчаянно, рожи грустные, как у вкладчиков финансовой пирамиды. Но шли, даже не ворчали.
За ними вышли дед Дарён, Илья и Оногур. Вроде без последствий, хотя Илья и дернулся пару раз, как будто мокриц с себя стряхивал. Никто меня не подождал. Ладно, я вышел за ними сам, через полминуты. Честно, не хотел идти. Без костюма полной химической защиты, Особенно. И термобелья. И в ухе еще звенело до сих пор — короче, говно а не приключение. Вообще не весело. Я устал и хотел в кровать и вкусный сбитень. Пожрать, поспать, можно в коробку с Миленой и Лизой — вот приключение, к которому я готов морально и физически. Я опять тяжело вздохнул и шагнул в портал.
И тут меня аж тряхнуло и передернуло… Нет, я умом понимал, что проход через портал в какую-то серую хмарь и должен вызывать некоторые ощущения. И, скорее всего, неприятные. В конце концов, даже такие простые и понятные вещи, как путешествие в самолете, и то вызывают всякие ощущения. Обычно неприятные. Я был готов к тому чтобы проблеваться, или к головокружению, или даже к боли. Но не к обыденности. Тошноты я не почувствовал, да и неприятные ощущения были только во время прохождения через портал. Чувство было такое, как будто я пролез через перфорированную пленку, вернее, меня продавило на другую сторону, как фарш в мясорубке. Это было скорее странно, чем как-то еще, и длилось меньше секунды.
По ту сторону было, в общем, норм. Странная консистенция воздуха, земли и блеклая расцветка не сильно впечатлила меня, ветерана многих компьютерных игр. А еще я в Челябинске три месяца жил. Тут, на первый взгляд, даже слегка повеселее было. Просто как-то не так. Странное ощущение неправильности. Земля под ногами, как будто жидковата, но не скользит. Ветер шершавый, клочья тумана и вовсе как пенопласт, только распадается, едва тебя касается. Неправильные, короче, ощущения, но привык я быстро.
Я огляделся. Стоим внутри сооружения, отдаленно напоминающего Стоунхендж, только пожиже, пореже, пониже. Почти вплотную за последним рядом каменных арок стоял темный лес. Я оглянулся на портал, через который зашел. Тот висел в каменной