Читать интересную книгу Песни-Танцы - Алексей Ручий

 - Да так… Что-то бесят меня эти люди вокруг…

 - А чего ты хотел? Это же не дремучий лес…

 - Да я не уверен, что мне бы сейчас понравилось и в дремучем лесу.

 - Что-то вы капризничаете, батенька…

 Он пропускает мое замечание мимо ушей. Смотрит куда-то на проспект. Я отслеживаю его взгляд и смотрю туда-же. С гудками клаксонов на нас надвигается свадебный кортеж. Олег шарахается к стене дома и зажимает уши. Я смотрю на эту картину с улыбкой.

 Мимо нас проносится украшенный воздушными шарами лимузин, еще несколько отчаянно сигналящих автомобилей и автобус, из окон которого высовываются кричащие люди, я машу им рукой, Олег отлипает от стены и показывает удаляющемуся кортежу средний палец.

 - Зачем ты так?

 - А чего они шумят?

 - Так свадьба ж…

 - Ага. Свадьба, гулянка, куча денег, вбуханных непонятно во что, а потом – похмелье, срач, через полгода развод…

 - Почему сразу развод-то?..

 - А статистика говорит нам об этом.

 - Да ладно тебе, у людей праздник, не завидуй.

 - Я и не завидую.

 Идем дальше, переходим оживленный проспект по зебре. Олег расталкивает локтями толпу, плывущую встречным курсом. Людей действительно много, и потому хочется съежиться и сделаться незаметным.

 Очередной парадокс бытия: убегая от древней тьмы, человек построил цивилизацию, цивилизация создала большие города, большие города сделали человека маленьким и прозрачным, пытающимся спрятаться от этих самых больших городов и цивилизации. Люди сбиваются в стаи, дабы выжить, и бегут из стай, в надежде спасти собственную индивидуальность.

 Еще несколько кварталов – и мы на месте. Здесь расположено арт-пространство, гордо именуемое организаторами нью-йоркским словом «лофт». Насколько мне известно, на родине лофтов под этим словом скрываются бывшие промышленные здания, переоборудованные под жилье или мастерские художников. В отечественном варианте мы имеем заброшенную фабрику, занятую хостелом и выставочной галереей. Что ж – это немного лучше, чем бывшая фабрика, занятая бизнес-центром или же, как вариант, сдаваемая по частям в аренду. 

 - Пиво будем допивать? – спрашиваю я Олега.

 - Зачем? Пойдем с пивом.

 - Думаешь, пустят?

 - А куда они денутся?..

 Наверное, спорить не имеет смысла. Мы проходим через турникеты на проходной и оказываемся на фабричном дворе. На нас смотрят темными окнами теперь уже бывшие фабричные цеха. В их взгляде – изумление и невозможность смириться с собственной печальной судьбой.

 Мы проходим вглубь двора и заходим в подъезд. Перед нами лестница, слабо освещенная редкими люминесцентными лампами. Их тусклый свет дает нездорового цвета блики на поверхности стен, отделанных керамической плиткой. Надо понимать, этот антураж сохранился тут с промышленных времен.

 Поднимаемся в галерею. Там столпотворение: хипстеры и модники снуют среди картин и арт-объектов, задумчиво вглядываются в них сквозь линзы бабушкиных очков, берут в прицел своих навороченных фотоаппаратов. Я сразу понимаю, насколько мы с Олегом выпадаем из этой компании. Но отступать уже поздно, да и не в наших традициях – отступать.

 - Ух ты! – только и говорит Олег и устремляется куда-то вглубь галереи.

 Я не тороплюсь его ловить – пусть делает что хочет, взрослый мальчик уже. Сам я неспешно принимаюсь за осмотр. Бутылка пива в руках не дает покоя, и я ее решительно опустошаю, пустую тару кидаю в урну, стоящую в углу выставочного зала.

 Произведения современного искусства, сказать по правде, - так себе. Какие-то фигуры из сваренных друг с другом кусков рельс, пластиковые бутылки, наполненные разноцветной жидкостью – все это не впечатляет меня. Постмодернизм сам по себе, наверное, неплох, но когда он наступает на горло собственной песне, лично мне становится не по себе. Это то же самое, как если бы хот-дог съел и переварил самого себя. В философских категориях, конечно же.

 Однако хипстеров выставка впечатляет и, я бы сказал, даже возбуждает. Бедные дети! Им привили неправильные представления о прекрасном, но даже через их огромные очки вряд ли возможно разглядеть красоту в этих, с позволения сказать, «объектах». Впрочем, известная пословица предлагает не спорить о вкусах, и в целом я согласен с ее диспозицией.

 Хожу от стены к стене, от стенда к стенду. Ничего интересного. Однако я прекрасно понимаю, что не пойди я на эту выставку и, например, проведи очередные выходные дома перед компьютером, мое время было бы убито куда более бездарным образом. Мы живем во времена вторичности, в мире без тайн и секретов, поэтому увидеть что-то даже совершенно банальное – уже в некотором смысле достижение.

Олег куда-то запропал, но это заботит меня меньше всего. Ему нужен свежий воздух, так пусть он его получит. Тем более нянька из меня никудышная.

 Останавливаюсь перед очередным шедевром – это надутая резиновая женщина из секс-шопа, облаченная в судейскую мантию. Интересно, что бы значило это произведение искусства?

 Впрочем, я в отличие от экспоната – не судья, а потому выносить вердикт о его художественных качествах не берусь. Кто знает – может, за столь причудливой формой прячется глубокий посыл.

 - Уй-и-и-и-ху! – от моих размышлений меня отвлекает крик, я узнаю голос Олега. Самого моего приятеля не видать. Я иду туда, откуда прозвучал его боевой клич.

 В дальнем углу зала на постаменте стоит фигура не то полицейского, не то пожарного. По крайней мере, ее верх облачен в форменную экипировку. На ногах же – черные колготки в сеточку и лакированные туфли. Перед фигурой размещена табуретка с тарелкой, наполненной гнилыми помидорами. Любой желающий может взять помидор из тарелки и швырнуть в фигуру. Именно этим и занимается Олег, сопровождая свои броски громогласными возгласами.

 - Что ты делаешь? – пытаюсь остановить я его.

 - Как что? – он пучит глаза на меня. – Творю! Это активное искусство, тут каждый участник!

 Рядом с фигурой закреплена табличка с текстом, в двух словах раскрывающим суть данной инсталляции. Я пробегаю по нему глазами, понимаю, что Олег не врет. Вот только зачем привлекать к этому столько внимания? Думаю, достаточно одного-двух томатных выстрелов, чтобы удовлетворить свою тягу к прекрасному.

 - Художник из тебя, по правде говоря, - так себе, - говорю я Олегу.

 - В наше время этот факт не мешает быть творцом! – пытается возразить он. Его бутылка, которую он поставил себе под ноги, в этот момент опрокидывается, и остатки пива выливаются на пол.

 - Ну, вот по итогу банально насвинячили …

 - Это акт творения!

 - Пойдем-ка отсюда, творец, пока убирать не заставили…

 Мы покидаем место преступления. Олег настаивает на том, чтобы мы посетили туалет. Я не возражаю.

 После туалета мы прогуливаемся по полупустым пространствам лофта, наблюдаем за окружающими людьми. Забредаем в книжный магазинчик, расположенный в одном из залов. Я вспоминаю, что уже был сегодня в обители книг. Мертвые слова продают себя неохотно.

 - Почему книги так дорого стоят? – спрашивает меня Олег, хотя этот вопрос, скорее всего, направлен даже не конкретно мне, а некоему собирательному образу продавца книг.

 - Не знаю. Наверное, потому что читать модно.

 - Модно? Ты уверен? По-моему, модно одеваться как сумасшедший и дрочить, но только не читать.

 - Может быть. Однако цифры на ценниках от этого не становятся меньше.

 - Литература мертва. Остался один лишь бизнес.

 - Торговля мертвым. Похоронный бизнес?

 - Вроде того.

 Наверное, он прав. Мертвые слова дорого стоят. Потому что их говорят мертвые для мертвых. Хипстеры в огромных очках охотно покупают Селлинджера и Буковски, студенты, питающиеся лапшой быстрого приготовления, святым духом, портвейном и прочими магическими сущностями, берут Блаватскую и Кастанеду.

 - Пойдем отсюда.

 - Пойдем.

 В небольшом зале с белыми стенами в углу стоит стул, на стуле лежат наушники. Рядом со стулом к стене прикреплена уже знакомая мне табличка с пояснительным текстом. По замыслу автора этого арт-объекта любой желающий может сесть на стул, одеть наушники и послушать космическую музыку. Олег спешит первым поучаствовать в этом аттракционе.

 Я смотрю, как он водружает свое тело на стул, натягивает на голову наушники. Отстраненно смотрит мимо меня, слушает музыку. Потом снимает наушники.

 - Фуфло какое-то, а не музыка! Ничего космического.

 - Может быть, имелось в виду, что ты должен услышать музыку собственного микрокосма?

 - Тогда я услышал пердеж обожравшегося гамбургеров яппи.

 - Бывает.

 Олег смотрит по сторонам. Кроме нас в этом зале сейчас никого. Наушники вставлены в разъем в стене, что-то вроде розетки. Он отсоединяет их от разъема.

 - Это же кража! – говорю я ему.