Читать интересную книгу Призраки - Чак Паланик

— Знаешь такое уэльское слово: gerulfos?

Она говорит:

— Ты не против? — Она запускает обе руки в свою сумку, стоящую на стуле рядом, и достает блокнот, перехваченный резинкой. — Мои записи, — говорит она, снимает резинку и надевает ее себе на руку, чтобы не потерять.

— Ты слышал про расу людей, которых древние греки называли кинокефалами? — Она зачитывает из блокнота: — А про вурволаков? Асвангов? Кадехо?

Это — ее второй «пунктик».

— Все эти названия… — говорит она, тыча пальцем в раскрытый блокнот. — Люди по всему миру в них верят, уже не одну тысячу лет.

Во всех языках мира есть слово для обозначения вервульфов и прочих оборотней.

И везде они злые, и все их боятся.

На Гаити, говорит она, беременные женщины очень боятся, что вервульф съест новорожденного младенца, и поэтому будущие матери пьют горький кофе, мешая его с бензином. Купаются в отваре из чеснока, мускатного ореха, шнит-лука и кофе. Для того чтобы кровь младенца стала невкусной, и никто из местных вервульфов на него не позарился.

И вот тут Менди Как-ее-там делает смелое предположение, чему, собственно, и посвящена ее диссертация.

Снежные люди и оборотни, говорит она, это один и тот же феномен. Ученым не удалось найти ни одного мертвого снежного человека, потому что снежные люди превращаются обратно в нормальных. Эти чудовища — такие же люди. Они меняют свой облик всего лишь на несколько часов или дней в году. Отращивают шерсть. Впадают в неистовство, как берсеркеры, то есть древнескандинавские воины, которые специально вводили себя в состояние боевой ярости. Их тело меняется, увеличивается в размерах, и им нужен простор. Поэтому они и уходят в леса или в горы.

— Вроде как, — говорит она, — менструальный цикл у женщин.

Она говорит:

— У мужчин тоже есть эти циклы. Ну, у самцов животных. Например, у слонов. Раз примерно в полгода у них начинается гон. В это время они словно впадают в безумие. От них несет тестостероном. Их уши и гениталии меняют форму, а сами они злые, как сто чертей.

Лососи, говорит она, когда поднимаются вверх по течению во время нереста, тоже сами на себя не похожи: у них меняется цвет, челюсти деформируются, — как будто это вообще другая рыба. Или кузнечики, когда превращаются в саранчу. Их тела изменяют размер и форму.

— Согласно моей теории, — говорит она, — этот ген снежного человека связан либо с гипертрихозом, либо с родом гигантопитеков, крупных человекообразных обезьян, которые, как считается, вымерли полмиллиона лет назад.

Эта мисс Как-ее-там, она строчит, словно из пулемета: паф-паф-паф.

Впрочем, парням приходилось выслушивать бред и похуже, в надежде на перепихон.

Первый термин, объясняет она, гипертрихоз, это наследственная болезнь, когда человек страдает избыточным оволосением. Волосы растут по всему телу, буквально из каждой поры; людям с такой повышенной волосатостью остается лишь выступать в цирке. Второе умное слово, гигантопитек, обозначает гигантскую обезьяну 12 футов ростом, обнаруженную в 1934 году неким доктором Кенигсвальдом в ходе исследований огромного ископаемого зуба. Гигантопитеков считают предками человека.

Стуча пальцем по раскрытому блокноту, Менди Как-ее-там говорит:

— Как вы думаете, почему отпечатки следов, — она стучит пальцем, — сфотографированные Эриком Шиптоном на Эвересте в 1951 году, — она стучит пальцем, — точно такие же, один в один, как следы, сфотографированные на горе Бен-Макдуи в Шотландии, — она стучит пальцем, — и следы, найденные Бобом Гимлином в Северной Калифорнии в 1967-м?

Потому что все эти лохматые чудища, по всему миру, состоят в тесном родстве.

Согласно ее теории, по всему миру разбросаны изолированные группы людей, в хромосомах которых содержится «ген превращения», из-за которого они обращаются в волосатых чудовищ, в определенный период репродуктивного цикла. Эти люди живут изолированно, в глухих, отдаленных местах, потому что, понятное дело, никому не хочется превратиться в огромного лохматого полузверя посреди, скажем, Чикаго. Или Диснейленда.

— Или, — говорит она, — в самолете, во время трансатлантического перелета, где-то на полпути между Сиэтлом и Лондоном…

Она имеет в виду случай месячной давности. Когда пассажирский авиалайнер разбился неподалеку от Северного полюса. Последнее, что пилот успел передать по рации: что что-то ломится к нему в кабину. Срывает дверь. Стальную, пуленепробиваемую, взрывостойкую дверь в пилотскую кабину. Последнее, что было записано на бортовом регистраторе, в черном ящике — крики, рычание и вопли пилота: «Что это? Что происходит? Вы кто?…»

Федеральное управление гражданской авиации утверждает, что на борту самолета не могло быть никакого оружия, будь то холодного или же огнестрельного, и бомб. Пронести их туда было физически невозможно.

Управление внутренней безопасности предполагает, что авария произошла по вине единственного террориста, принявшего ударную дозу какого-то непонятного наркотика. Этот наркотик и наделил его или ее сверхчеловеческой силой.

Среди погибших пассажиров, говорит Менди Как-ее-там, была тринадцатилетняя девочка из резервации чивлахов.

— Эта девочка направлялась… — она листает блокнот, — в Шотландию.

Согласно ее теории, племя чивлахов решило отправить девочку за море незадолго до наступления половой зрелости. Чтобы она познакомилась и, может быть, вышла замуж за кого-нибудь из парней из общины Бен-Макдуи. Где, согласно традиции, великаны, покрытые серым мехом, бродят по склонам на высоте 4000 футов.

Менди Как-ее-там, она просто кладезь теорий. В Нью-Йоркской публичной библиотеке содержится одна из самых больших в стране коллекций оккультной литературы, говорит она, потому что когда-то библиотекой владел ведьминский ковен.

Менди Как-ее-там говорит, что у амишей есть специальные книги, где записаны имена всех до единого членов секты, из всех амишских общин на земле. Вроде как книги учета «своих». Чтобы амиши, когда эмигрируют или просто переезжают в другое место, могли бы поселиться среди своих, жить со своими и заключать браки между собой.

— И почему бы не предположить, что и у снежных людей есть похожие книги учета? — говорит она.

Ученым не удалось найти ни одного мертвого снежного человека, потому что смена облика — явление временное. И поэтому во всех культурах, на протяжении всей истории, были поверья об оборотнях

Существует фрагмент любительской киносъемки, сделанной человеком по имени Роджер Патгерсон в 1967 году. Ему удалось заснять странное, покрытое мехом существо, которое ходит на двух ногах. Женщину с заостренной макушкой, громадной грудью и пышной задницей. Ее лицо, грудь и задница, все ее тело было покрыто лохматыми рыжевато-каштановыми волосами.

Этот коротенький фильм, длиной всего в пару минут, который одни называют подделкой, а другие — неоспоримым доказательством существования снежных людей: может быть, это всего лишь чья-то тетушка Тилли, у которой начался брачный период. И вот она бродит по лесу, кушает ягоды и жуков и просто пытается держаться подальше от людных мест, пока она не превратится обратно в нормальную женщину.

— Бедная женщина, — говорит Менди. — Представляешь, как это «приятно», когда миллионы людей видят тебя заснятой на пленку в голом виде, в самый разгар критических дней «повышенной лохматости»?

Вполне вероятно, что каждый раз, когда этот фрагмент показывают по телику, родственники этой женщины зовут ее в гостиную и подшучивают над ней.

— То, что кажется чудищем всем остальным, — говорит Менди, — для племени чивлахов это всего лишь невинные кадры домашнего видео.

Она умолкает на пару секунд, выжидает. Может быть, ждет реакции. Смеха или вздоха. Нервного подергивания щеки.

Что касается этой девочки, в самолете, говорит Менди Как-ее-там, представляешь, что она пережила. Съела весь самолетный обед, но все равно не наелась. Она не помнит, чтобы ей когда-нибудь было так голодно. Она просит у стюардессы добавки: закусок, объедков, чего угодно. А потом понимает, что сейчас произойдет. До этой минуты она только слышала рассказы о том, как мама с папой уходят на пару ночей в леса и едят там оленей, лососей и скунсов — все, что удастся поймать. Они уходят в леса, а потом возвращаются домой, совершенно без сил, а мама, может быть, и беременной. И вот эта девочка бежит в туалет, чтобы спрятаться там, но туалет занят. Она стоит в проходе, под дверью туалета, и ее гложет кошмарный голод. Когда дверь наконец открывается, мужчина, который выходит, говорит: «Прошу прощения», — но все, уже поздно. То, что стоит перед дверью, это уже не человек. Это голод во плоти. И это вообще непонятно что толкает его обратно в крошечную пластиковую кабинку и запирается с ним внутри. Мужчина даже не успевает закричать, как это «оно», которое было тринадцатилетней девочкой, вгрызается ему в горло и вырывает зубами большой кусок мяса.