В-четвертых, семья обладает мощнейшим потенциалом естественного, гуманистического воспитания подрастающего поколения. Семейное воспитание, в отличие от общественного, способно незаметно (исподволь), но весьма действенно формировать у детей человеческие чувства к своим родителям, дедушке, бабушке, членам семьи, будущим детям и через них ко всем другим людям, своему народу, всему человечеству. Переживание ребенком конкретных семейных связей, поддерживаемых мощным фактором – инстинктом, является самым уникальным средством и источником для возникновения и укрепления чувства связи с обществом, своим народом, всем человечеством. Эти общечеловеческие связи представляются детьми прежде всего по аналогии с семьей, с родственными связями.
Наличие естественной теплоты любви и сердечности в семейном общении и в отношениях служит мощным фундаментом для нравственно-эмоционального воспитания детей, особенно в сложных переломных социальных условиях, когда уровень морального развития общества противоречив и когда дети в силу жизненной неопытности не подготовлены к тому, чтобы сделать правильный выбор между общечеловеческими качествами гуманистической морали (гражданственностью, патриотизмом, уважительностью к родителям, старшим, соотечественникам, ко всем людям планеты и их культурам, трудолюбием, гуманностью, добротой, милосердием, честностью, добропорядочностью) и антиобщечеловеческими проявлениями (национализмом, неуважительностью, неуживчивостью, нетрудолюбием, негуманностью, немилосердием, бесчестностью и непорядочностью). Главным образом семья, семейные родственные связи и отношения очеловечивают поступки и действия детей.
Повышение роли семьи в духовном и патриотическом воспитании детей неразрывно связано с формированием семейной политики как самостоятельного направления государственной социальной политики, целенаправленной социально-педагогической поддержкой института семьи, преодолением негативных тенденций в функционировании российской семьи, созданием благоприятных условий для духовного и патриотического становления и развития подрастающего поколения.
Литература
1. Бурова С.Н. Семья // Социология: Энциклопедия. – Минск: Книжный Дом, 2003.
2. Ильин И.А. Путь к очевидности. – М.: Республика, 1993.
3. Климов С.Н. Ценностный потенциал патриотического воспитания // Ценностные приоритеты образования XXI века: Матер, междунар. науч, – практ. конф. – Луганск, 2–4 октября 2007 г. – Луганск: ЛГПИ, 2007.
4. Концепция патриотического воспитания граждан Российской Федерации. – М.: Росвоенцентр, 2003.
5. Сухомлинский В.А. Как воспитать настоящего человека. – М.: Педагогика, 1990.
Устный рассказ в североамериканских семьях: создание собственного «Я», утверждение ролей и передача традиций
Стефания Уикс. Факультет психологии и социологии Университета Прибрежной Каролины
Начиная с самого скромного коттеджа и кончая роскошными залами, от Эллинской Греции до урбанистического XXI столетия, в Америке изложение рассказов в домашней обстановке является действием, преодолевающим время и пространство. Несмотря на то, что форма устного рассказа отличается, изменяясь от поколения к поколению, и зависит от географических условий, его универсальные особенности можно заметить при простом наблюдении в соответствующей литературе (Wilgus, 1985). Интерес к данной теме с психологической точки зрения лежит в ее неизменности, в то время как культурные отличия между этническими группами имеют целый калейдоскоп различий как по форме, так и по содержанию.
В современных американских семьях социально-культурные воздействия способствуют формированию традиции устного рассказа. Сегодня не существует четкого определения изложению рассказа в семейной обстановке американской семьи так же, как нет и единого определения самой американской семьи. Согласно переписи населения в 2005 г. существовало 74 млн семей в США, из них 74 % – пары, состоящие в браке. Остальные 25 % семей – неполные семьи, возглавляемые только мужчиной или только женщиной, или однополыми партнерами. Кроме того, 51 % всех семей включают детей в возрасте до 18 лет, почти 40 % – члена семьи в возрасте 60 лет или старше. 10 % всех семей в США живут ниже черты бедности, 38 % – возглавляемых женщинами и имеющих детей до 18 лет, доведены до нищеты. Из всего населения в возрасте между 20–64 годами («возраст семьи») 85 % мужчин и 71 % женщин работают, 63 % всех американцев в этой возрастной группе с детьми до 6 лет также вынуждены работать. Такой разнообразный набор обстоятельств красочно характеризует заботы ежедневной жизни американских семей – работу, воспитание детей, заботу о старшем поколении, борьбу с нищетой, обеспечение семьи. Истинное происхождение рассказов так же, как и выбор времени повествования и подачи, будет существенно отличаться в зависимости от семей, где эти истории рассказываются.
Модель американской семьи середины XX века можно представить так: отец подхватывает утром свой портфель, быстро целует в щеку мать на пороге дома перед уходом на работу, мать собирает детей в школу, обслуживает дом. Такая модель способствовала созданию иной атмосферы современной американской семьей. Сегодня мать, как пастух, сопровождает детей в школу по дороге на собственную службу. Все меньше можно увидеть родителей дома, становится все более распространенным, когда отец остается с детьми дома (Brescoll, 2005).
Изложение рассказа часто происходило за обеденным столом или как ритуал отхода ко сну. В последнем случае присутствие отца в качестве первого лица, оказывающего заботу, предусматривает новое измерение для традиции устного повествования. Во всех ситуациях рассказ отличается по времени, месту и цели его подачи.
Рассказы в семье могут преследовать ряд целей. Психологи, исследующие структуры и последствия устного рассказа, определили несколько их ключевых функций в контексте семьи. Главные среди них – содействие формированию личности ребенка и подростка (Fivush, 1994; Kellas, 2005; Kyratzis, 2005; Richards, 1997), освоение культурных норм и ролей как внутри семьи, так и в большем социальном контексте (Fivush & Nelson, 2004а; Langellier & Peterson, 2006), передача традиций на микроуровень (Cheng & Kuo, 2000; Cheshire, 2001; Friedman, Siegel, & Leitch, 2004; Gordon, 2004; Miller, Wiley, Fung & Liang, 1997; Moreno, Perez-Granados, 2002; Richards, 1997). Исследование этих функций предоставляет нам возможность лучше понять сохранившуюся важность устного рассказа в семье и развития рассказа внутри культурного динамичного общества.
Создание собственного «Я»
Концепция утверждения собственного «Я» охватывает значительную часть социально-психологической литературы. Вильям Джеймс (James, W., 1890–1950) первым классифицировал собственное «Я» как что-то существующее в качестве сознательной сущности, в которой личность является остро осознаваемой. В свою очередь последующие ученые определили различные типы собственного «Я» (Baumeister, 1986; Cross & Markus, 1991; Strauman, 1996), функциональную роль собственного «Я» в нашей ежедневной жизни (Nelson, 2003; Viney, 1969; Vygotsky, 1978), способы, которыми наше понимание мира проникает через линзы собственного «Я» (Miller, Cho & Bracey, 2005; Miller et al, 1997; Nelson, 2003; Scobie, 1979). В своем самом изначальном состоянии собственное «Я» представляет личное «эго», или личность (Erikson, 1956). Это является глобальной концепцией того, как личность определяет, кто она есть и каким образом охватывает все компоненты ее структуры – аффективные, поведенческие, познавательные и мотивационные (Viney, 1969).
Впервые Джеймс охарактеризовал собственное «Я» как самую загадочную загадку, с которой имела дело психология (James, 1890, р. 330). Так как это касается рассказа в семье, то кажется существенным рассмотреть сначала то, что уже известно. Нам известно, что собственное «Я» рефлексивно (т. е. может быть объектом внимания личности), ведет к пониманию, развитию и адаптации (Baumeister, 1986). Оно не формируется при рождении, несмотря на то, что семена для этого формирования уже определенно разбросаны во время созревания плода (Nelson, 2003), и значительная часть собственного «Я» формируется в период ранней жизни (Vygotsky, 1978). В отличие от изменчивости предпоявляющегося и появляющегося собственного «Я», в период после подросткового возраста оно является стабильным в течение всей взрослой жизни (Fiske, 2004), несмотря на тот факт, что собственное «Я», которое мы проектируем на других, не всегда соответствует известному нам собственному «Я», которое должно быть поистине нашим собственным (Baumeister, 1986). Наконец, часто существуют различия между теми собственными «Я», которые мы признаем внутренне, и теми, которые хотели бы, чтобы были, или думаем, что должны были бы быть (Strauman, 1996). Эти несоответствия могут приводить к результатам, включающим положительные, изменяющие идентичность, события, и негативные, обесценивающие личность.