запустившей спутник на орбиту, но он не претендовал на управление космосом. Так почему же США продолжают управлять интернетом лишь потому, что он был изобретен на американской земле? Он обвинил США в ковбойском отношении к интернету: что нашел, то мое[613]. По итогам конференции «Лига безопасного интернета» опубликовала заявление, в котором китайский интернет восхвалялся как самый передовой в мире[614]. Китайские цензоры, по словам представителей «Лиги», успешно решили одну из самых насущных проблем современной индустрии передачи данных – проблему блокировки вредоносного трафика.
В результате украинского кризиса и последовавших за ним санкций и обвинений со стороны Запада в адрес России Кремль оказался ближе к Пекину, чем когда-либо за последние десятилетия. Поначалу речь шла только об экономической поддержке: Китай охотно тратил миллиарды долларов на российский газ. Форум, организованный Малофеевым, показал, что в кулуарах совершались и другие сделки. По итогам протестов после выборов 2012 года Кремль осознал, насколько несовершенен его аппарат цензуры, и, вероятно, заинтересовался китайским опытом. В первое время значительная часть сделок осуществлялась через Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС) – загадочную коалицию Китая, России и четырех бывших советских республик. Уже почти десять лет ШОС в основном ведет информационную войну и лоббирует международные ограничения на распространение информации, вредной для духовной, нравственной и культурной сфер других государств, которую она рассматривает как угрозу безопасности[615].
В 2015 году Россия и Китай подписали «киберпакт о ненападении», пообещав не взламывать серверы друг друга и объединить усилия для продвижения идеи киберсуверенитета. Желание Кремля создать российский файрвол обострилось после публикации в апреле следующего года Панамских документов, которые указывали на связь виолончелиста Сергея Ролдугина, с миллиардами долларов, хранящимися на офшорных счетах[616]. Путин назвал эти разоблачения заговором США, а глава российского антикоррупционного ведомства Александр Бастрыкин[617] заявил, что страна должна следовать примеру Китая в борьбе с беспрецедентным информационным давлением со стороны Запада[618].
Подписание пакта выходило за рамки обычной поддержки со стороны китайского правительства. Нескольким корпорациям, например телекоммуникационному гиганту Huawei, основанному бывшим инженером НОАК Жэнь Чжэнфэем, было предложено купить технологии цензуры, необходимые для превращения российского интернета в подобие китайского[619]. Российские специалисты по информационным технологиям о технологическом отставании своей страны. Один из них сказал журналистам: несмотря на надежды отечественных производителей удовлетворить спрос, возникший из-за санкций, мы фактически активно переходим на китайские [технологии][620]. Получив в свое распоряжение такие инструменты, российский парламент стал готовить правовую основу для нового Великого файрвола[621]. Был принят закон, обязывающий интернет-провайдеров хранить архивы электронных сообщений, предоставлять спецслужбам доступ к зашифрованной переписке и мессенджерам, а также передать Кремлю контроль над всем обменом данными через интернет. Таким образом вокруг российского интернета выстраивалась четкая граница, которую можно было легко контролировать[622]. Это была ошеломляющая трансформация интернета, прежде столь же свободного и открытого, как в любой другой стране. Трансформация, о которой давно мечтали в Кремле, стала возможной лишь при активной поддержке со стороны Китая.
* * *
Советский Союз сделал свои первые шаги в интернете в 1990 году, за год до того как представители консервативного крыла коммунистической партии в ходе путча попытались сместить генсека-реформатора Михаила Горбачева[623]. В начале десятилетия страна сильно отставала от Запада, который ввел жесткие ограничения на импорт компьютерной техники, оставив советских инженеров с жалким подобием новейшего оборудования. Технологический разрыв стремительно увеличивался[624].
Подобно тому как ЦЕРН (Европейская организация по ядерным исследованиям) стал главным центром притяжения для западных пионеров в области технологий (именно там Тим Бернерс-Ли изобрел Всемирную паутину), Институт атомной энергии имени И. В. Курчатова в Москве и работавшие в нем ученые сыграли важную роль в подключении Советского Союза к зарождающемуся глобальному интернету[625]. В начале 1980-х годов институт собрал команду программистов с целью адаптировать приобретенную копию операционной системы Unix для русскоязычных пользователей. В 1988 году они получили премию (событие держалось в строжайшем секрете) от Совета Министров СССР за создание диалоговой единой мобильной операционной системы (ДЕМОС)[626].
В 1990 году Курчатовский институт запустил свою первую компьютерную сеть, получившую название «Релком» (от reliable communications – надежные коммуникации), и соединил несколько других исследовательских организаций по всему Союзу, включая недавно созданный научный коллектив «Демос», который работал над улучшением одноименной операционной системы. Сеть «Релком» была довольно примитивной: в ней использовались обычные телефонные линии со слабой пропускной способностью и низкими скоростями, но это было только начало. В первый год существования сети к ней подключилось около тридцати организаций. К 1991 году их стало более 400, и в сети появилось первое зарубежное соединение – с компьютером в Хельсинкском университете[627].
Китайские партийные чиновники быстро осознали потенциал интернета и как экономического двигателя, и как источника политической нестабильности и начали контролировать его в собственных интересах. Их советские коллеги, похоже, не понимали, что происходит у них под носом. Один из учредителей «Демоса» Валерий Бардин говорил, что первая технология появилась в Союзе без какой-либо помощи или надзора со стороны государственных ведомств: они были слишком заняты текущими экономическими проблемами и потрясениями, вызванными перестройкой[628]. Когда начался августовский кризис, большинство путчистов (и даже председатель КГБ Владимир Крючков) мало что знали о новой коммуникационной платформе и не предпринимали попыток ее отключить. Утром 19 августа 1991 года Бардина разбудил телефонный звонок от знакомого журналиста, который сообщил ему о готовящемся перевороте. Горбачев, отдыхавший тогда в Крыму, был задержан агентами КГБ, а его заместителя Геннадия Янаева ГКЧП назначил исполняющим обязанности президента СССР. Бардин поспешил в офис «Демоса», где к нему присоединились программист Дмитрий Бурков и еще несколько сотрудников. Примерно в то же время, около 7 часов утра, в Москву въехали танки[629].
Когда Янаева объявили лидером, молодые ученые и программисты, подключенные к «Релкому», начали обсуждать переворот на форуме Юзнета talk.politics.soviet. В 5 часов вечера первого дня Вадим Антонов, длинноволосый, худой, в больших очках сотрудник «Релкома», написал: «Я видел танки собственными глазами. Надеюсь, мы сможем выходить на связь в ближайшие дни. Коммунисты не смогут снова изнасиловать Россию-матушку!»[630]
Антонов и его жена Полина, которая также работала в «Релкоме», начали регулярно посылать электронные письма Ларри Прессу, специалисту по информационным системам, профессору Калифорнийского университета. «Не беспокойся, у нас все хорошо, если не считать того, что мы злы и напуганы, – написала Полина Прессу в начале переворота. –