Читать интересную книгу Хивинский поход 1873 года. Действия кавказских отрядов - Николай Гродеков

Пред вступлением в город, Веревкин был встречен депутацией, объявившей, что город защищаться не намерен и что жители никакого участия в деле под Мангытом не принимали. Веревкин обещал депутации, что если город безусловно отдается на волю победителей, мирно встретит войска и исполнит все, что ему будет приказано, то ничего из достояния жителей не будет тронуто. Вслед затем началось следование колонны через город. Войска были приветствуемы жителями и беспрепятственно проходили по улицам. Не было никакого признака, по которому можно было бы предсказать печальную судьбу Мангыту, постигшую его в тот же день, спустя несколько мгновений после того, как голова отряда, пройдя через город, вышла из черты городских предместий.

Дело началось с того, что по небольшой саперной команде, оставленной для исправления моста через арык, проходящий перед городской стеной, потребовавшего починки после переправы через него артиллерии, была открыта с стены города пальба, не причинившая вреда рабочим, но повлекшая за собой избиение виновников этой задорной и безумной по пытки оказать нам сопротивление. В то же время части войск правой колонны, входившие в город, слыша выстрелы, и сами местами встреченные ружейным огнем из домов, бросились разламывать подозрительные здания и найдя там взмыленных и усталых лошадей, обличавших участие хозяев в деле, расправились с ними так, как подсказывало им их возбужденное состояние. В это же время стал втягиваться в город обоз; пыль, которую он поднимал, а также движение по узким и кривым улицам в одну нитку, затрудняли надзор за всеми людьми, бывшими при верблюдах и при повозках; вследствие этого нестроевые нижние чины, солдаты и казаки, джигиты, чапары, верблюдовожатые и персияне рассыпались по домам для баранты, превратившейся скоро в грабежи и убийства. От беспорядков, неразлучных с этим, вспыхнул пожар. Веревкин, узнав о насилиях, которые производят в городе люди, шедшие при обозе, послал туда сильные патрули и состоявших при нем офицеров, для принятия энергических мер к прекращению грабежей, убийств и беспорядков. Усилиями их удалось наконец восстановить тишину и порядок в городе, и в обозе, но тем не менее около 400 трупов были последствием неурядицы и беспорядка.

Что касается до движения через Мангыт левой колонны, то, как сказано, она подошла к городу несколько позже правой. Полковник Ломакин, встреченный жителями совершенно мирно, и слыша в то же время перестрелку в городе, решился однако на дальнейшее движение через него только тогда, когда все части левой колонны подтянулись. Затем, построив из них одну общую колонну, он с музыкой и в порядке провел войска через Мангыт совершенно беспрепятственно и без всяких случайностей.

Замечательно, что жители прочих частей ханства считали погром, постигший Мангыт, вполне законным и неизбежным; они смотрели на него, как на дело мести за смерть Бековича и его сподвижников, истребленных около Порсу потомки жителей которого переселились в Мангыт.

Потери наши в деле под Мангытом составляли: убитыми 1 обер-офицер[227] и два казака и ранеными 4 ниж. чина. Что касается потерь неприятеля, то их определить было невозможно, хотя они должны быть значительны, судя по тому, что при вступлении войск в Мангыт, найдено было много убитых и раненых, свезенных с поля стычки и оставленных в городе отступившим хивинским скопищем.

Отряд остановился на ночлег на южной стороне города Мангыта, в одной версте от него.

На следующий день, 21 мая, войска направились по дороге на город Китай. Начальник отряда, опасаясь, что мост, находящийся на середине перехода через широкий и глубокий канал Аталык, мог быть разрушен или испорчен неприятелем, послал, до выступления войск с ночлега, саперную команду под прикрытием сотни для устройства, в случае надобности, переправы.

Когда отряд отошел от места ночлега версты две, генерал Веревкин приказал подполковнику Скобелеву, с двумя сотнями[228] и ракетною командою повернув назад через Мангыт, направиться к горе Кобе-тау и вдоль арыка Карауз, для разорения и уничтожения туркменских аулов. расположенных там и для преследования части неприятельских войск, ушедших в том направлении после мангытской стычки. Распоряжение это было сделано во исполнение обещанного в прокламации Веревкина к туркменам: если они будут сопротивляться или делать какой либо вред русским, то наказание их будет жестоко и беспощадно.

Переправа через канал Аталык была совершена благополучно: мост, не разрушенный неприятелем, оказался в полной исправности. Только что хвост отряда переправился и присоединился к прочим войскам, расположившимся на привале у канала Аталык, как получено было известие о нападении неприятеля на обоз и, в то же время, из леса, находившегося вправо от отряда, стали показываться всадники, которые, остановившись в виду войск и составив значительную группу, не предпринимали ничего решительного. Немедленно была вызвана и рассыпана параллельно лесу, стрелковая цепь из двух рот Ширванского полка и Самурской роты под начальством подполковника Пожарова. В цепь был послан также и ракетный станок. Командир ракетного дивизиона, штабс-капитан Жиляй, подскакав к канаве, за которою лежали ширванские и самурские стрелки, пустил в толпу несколько ракет; но большая часть их разорвалась у самой канавы и только огонь пехоты заставил неприятеля на время отступить. Чрез несколько минут хивинцы опять показались. Тогда Пожаров, положив скрытно роту за насыпью канавки, приказал ей открыть огонь лишь тогда, когда неприятель под скачет шагов на 150, а ширванцев начал отводить к месту бивака отряда. Но белые шапки самурцев выдали засаду: хивинцы заметили неосторожно высовывавших головы солдат, не решились близко подъехать и, погарцевав еще не которое время, совершенно скрылись из виду.

Все попытки неприятеля ворваться в обоз, которым в этот день заведовал полковник Гротенгельм, оказались тщетными. Неприятель, потеряв надежду что нибудь сделать против транспорта и его самостоятельного прикрытия, отступил и следовал параллельно движения обоза на таком расстоянии, что пальба пехоты оказалась совершенно недействительною.

Начальник отряда, озабочиваясь, чтобы мост, находящейся на глубоком и быстром канале Карауз, через который отряду предстояла переправа, не был разрушен, приказал инженер-капитану Красовскому, с двумя сотнями, с привала двинуться вперед к этому мосту. Красовский прибыл как раз во время: неприятель уже приступил к разборке моста, но, завидев войска, обратился в бегство. Убедившись из осмотра моста, что он требует капитального исправления, Красовский приказал добыть необходимое число накатнику, разобрав для этого потолок ближайшей сакли; поверх накатника, закрывшего отверстие, сделанное неприятелем, наложены были найденные по близости одеяла, сверх которых насыпали слой земли.

Ночлег на 21 мая отряд имел в двух верстах от города Китая. Здесь в лагерь явились депутации от городов Янги-яба, Гурлена, Китая и Кята, с изъявлением полной покорности.

К вечеру присоединился к отряду подполковник Скобелев, исполнив возложенное на него поручение. Во время уничтожения аулов и при движении, колонна его несколько раз подвергалась нападению превосходного в силах неприятеля, который, однако, всякий раз был с успехом отражаем огнем казаков.

22 мая отряду, как можно было заключить из слухов, предстояло большое столкновение с неприятелем, который собрал большие силы для нападения на войска перед Янги-ябом. на местности, удобной для внезапных атак, в особенности для действий против обоза. Этому последнему весь переход предстояло тянуться в одну нитку, по дороге, представляющей непрерывное дефиле, образованное домами, садами, изгородями, заборами и арыками. На основании этих слухов, отряд с места ночлега двинулся в готовности к встречи с неприятелем. Шесть конных орудий двигались по дороге; правее их шел сводный ширванско-самурский батальон (подполковник Пожаров), левее — 2-й оренбургский линейный батальон. За флангами пехоты следовали 4 сотни, по две за каждым; лево-фланговыя сотни (2-я уральская и 2-я оренбургская) — под начальством Леонтьева; правофланговые, кавказские, под начальством Тер-Асатурова. В общем резерве и для прикрытия колесного обоза, двигавшегося впереди верблюдов, назначены были: 3 роты апшеронского полка, 2 пеших орудия 21-й артиллерийской бригады и 2 сотни (3-я оренбургская и кизляро-гребенская), под начальством подполковника Скобелева. В прикрытии верблюжьего обоза находились остальные войска (5 р., 2 сот. и 2 ор.) под начальством полк. Новинского.

Едва отряд успел вытянуться и отойти версты две от ночлега, как со всех сторон стали показываться неприятельские всадники, которые, увеличиваясь постепенно в числе, делались смелее и смелее и наконец начали наседать на фланги расположения войск; но отряд двигался безостановочно. Видя в этом неудачу, неприятель решился задержать следование войск огнем из-за закрытий. Это был первый случай такого образа действий. Но неприятель и тут не сумел воспользоваться преимуществами, которые давала ему местность. Не долго он удерживался за закрытиями; сделав на воздух не сколько торопливых выстрелов, не выждав приближения даже цепей, он выходил из-за закрытия и поспешно ретировался. Только один раз, в одном из небольших кишлаков, окруженном густым садом и находящемся у самой дороги, несколько человек засели и, подпустив нашу цепь, открыли пальбу, с расстояния 25 шагов, по свите генерала Веревкина. Пальба эта не причинила никому вреда, и неприятель быстро исчез из кишлака.