Читать интересную книгу Век Свободы не слыхать - Валерий Коновалов

Служебная квартира, предоставленная мне Московским бюро РС, оказалась с выведенной из строя сантехникой. А, черт, как-нибудь перебьюсь, пока освободится жилье по старому летнему адресу. Наталья тоже куда-то запропастилась. А чего я, собственно, хотел? До бесконечности вешать ей лапшу на уши? Каждому нужно устраивать свою жизнь. Хотя жалко, девочка мне действительно нравилась. Ничего, в России еще много красивых и симпатичных женщин, водки тоже хватает, авось и на мой век достанет. Ежели нет, то, по Корану, меня все это ожидает в жизни загробной. Вот возьму и стану "шахидом", но сначала брошу пить. А как быть с обрезанием? Вдруг лишнего отхватят... тогда на хрена мне этот ислам и эта "загробная жизнь"?

Мысли в тот вечер, перед отлетом на юг, в голову лезли совсем какие-то все невеселые. Даже водка не помогала.

В аэропорту Адлера нас встретил сам полковник Брылев. В Сочи я, как и Серега Шавров, был впервые. Конец ноября - мертвый сезон. Город мне понравился, хотя, если бы не близость Черного моря, он мало чем отличался бы от многих провинциальных городков сонного российского юга.

Олег Брылев переписал мне несколько кассет из своей коллекции, и мы договорились, что к самому концу декабря он подготовит материал "История афганской войны в песнях ее участников". Еще (посредством некоторых знакомств) у меня наметились и планы по бизнесу, которым я решил заняться после того, как меня попрут со "Свободы". (Лучше бы я этим "бизнесом" вообще не занимался. Каждому свое, а мне - потерянные бабки и время.)

Через пару дней мы вернулись в Москву, договорившись на следующий год еще раз махнуть втроем в Сочи - в более подходящее для купания время.

По возвращении с юга я попал, как говорится, с корабля на бал. Пал Сергеич в своей "новоарбатской вотчине" принимал датского министра обороны, и меня в числе немногих прочих "доверенных" пригласили на "пятый этаж", где был расположен рабочий кабинет Грачева. В этой части здания Министерства обороны, куда вел специальный лифт, почему-то обслуживаемый не прапорщиками, а двумя представительницами женского пола в весьма цветастой "гражданке", я был впервые. Пресс-секретарь министра обороны Елена Агапова уточнила диспозицию на первое декабря, попутно заметив, что она постарается помочь мне взять короткое интервью у "шефа", но не в этот раз, не сегодня.

Мы едем в гости к Маргелову. За рулем уже изрядно раздолбанной "пластуновской" тачки азербайджанец Зейнал Курбан-оглы (по-русски Женя Курбанов). Хороший малый. Воевал в Афганистане. Служил в УПС азербайджанского КГБ. Родом он из Нахичевани. Теперь вот живет в Москве, в политической диаспоре. С протурецки настроенным президентом Эльчибеем ему не по дороге.

- Сдался мне этот "известный азербайджанский поэт"! - улыбаясь, говорит Зейнал.- Мой прадед был "кази", шариатский судья, всей Нахичевани и прилегающих районов.

Внешне сам он заметно тяготеет к аристократическому, иранскому этническому типу, а не к тюркскому. В машине стоит тяжелый спиртовой дух, за версту привлекающий московских гаишников. Конец осени выдался морозный, и вместо антифриза, которого не достать, равнодушный к алкоголю Зейнал заливает в радиатор почти чистый спирт.

- Да не пью я, начальник, мусульманину запрещено употреблять алкоголь,- увещевает Зейнал очередного "мастера машинного доения".- Не веришь - склонись к радиатору, хлебни глоток-другой, сам убедишься.

Гаишник поднимает капот, принюхивается.

- Вот чурки проклятые, какой продукт переводят,- бурчит он себе под нос.

Витя Верстаков всю дорогу молчит, перебирая какие-то бумаги. В доме на Сивцевом Вражке он бывал и раньше, еще при жизни Бати. Третий мой попутчик, Серега Шавров, всегда рад возможности встречи с тем единственным человеком, который дорог сердцу каждого русского парня, отдавшего два года службе в ВДВ - Войсках Дяди Васи. А для меня лично дом Маргеловых стал уже родным домом. Александр Васильевич пишет книгу об отце, несколько глав из нее я и собираюсь сегодня записать для "Сигнала".

Наконец первое декабря. Мы с Сергеем Шавровым проходим через КПП на территорию штаба. Серега в камуфлированной форме, так что мало бросается в глаза, а я уже примелькался. Я сразу было беру направление к буфету, но тут замечаю знакомое мне лицо - генерала армии Махмута Гареева. "Дед" тоже узнает меня. Как положено на Востоке, мы обмениваемся вежливыми приветствиями и пожеланиями здоровья.

С Махмутом Ахметовичем, ныне президентом Российской академии военных наук, я познакомился еще в 92-м в Мюнхене, когда он, будучи гостем американского военно-исследовательского центра в Гармиш-Партенкирхене, заглянул и к нам на "Свободу". Прошу генерала армии Гареева дать короткое интервью о состоянии военной науки на постсоветском пространстве. Генерал обстоятельно рассказывает. Попрощавшись с Махмутом Ахметовичем, мы с Серегой "короткими перебежками, умело маскируясь в складках местности", наконец добираемся и до буфета. Там, быстро рассовав "боезапас" по его и моим карманам (дабы не вызывать лишних вопросов у начальника штаба генерала Самсонова, если встретим его по дороге, или у кого-то еще), мы поднимаемся наверх к Серафиму Юшкову.

Полковник Юшков ожидает "приговора". Не знаю уж, чем он так достал Пашу в одном из своих телеинтервью, но "лучший министр обороны" поставил на повестку дня вопрос о его "служебном несоответствии". Хорошо зная норов Пал Сергеича, я прикидываю, что дело нешуточное и может грозить увольнением с должности и из рядов Вооруженных Сил. Юшков - российский офицер. На заседании министров обороны объявлен перерыв. Несмотря на изрядную уже заправленность "горючим", беру себя в руки и двигаюсь прямо, как посаженный на кол.

С мадам Агаповой я - сама галантность. Пал Сергеич тоже заметно навеселе и оттого, наверное, в хорошем расположении духа. В ответ на мою слегка скабрезную шутку отпускает несколько своих. Идиллическая картинка: я окончательно перешел в разряд "человеков доверенных и уважаемых". Полковника Юшкова Паша уже объявил уволенным с должности и со службы. Все, Серафим Алексеевич, с этой минуты можете считать себя гражданским лицом. По внутренней связи объявляется о пресс-конференции российского министра обороны. Шавров остается за дверью, а я занимаю место за массивной спиной знакомого мне еще по Берлину начальника охраны министра, подвинув свой микрофон как можно ближе к Грачеву.

Я не торопился задавать вопросы, окончательно протрезвев и с интересом оглядывая остальную публику. Я жду, когда разговор переведут на Чечню. Но не ждать же вечно, поэтому, подловив "окно", я спросил у Павла Сергеевича о "дружбе" с НАТО и о том, как в Северо-Атлантическом союзе реагируют на наращивание группировки российских войск на южном (северо-кавказском) направлении. Вопрос аккуратный, но наводящий на определенные размышления. На радио "Свобода" я все-таки прошел хорошую школу спецпропаганды, то есть, простите, журналистики.

И тут-то началось. Как из рога изобилия посыпались вопросы по "странным" действиям некой "оппозиции" дудаевскому режиму в Чечне. Откуда у нее, у этой "оппозиции", например, танки "Т-80М", лобовая броня которых не пробивается из гранатомета, и другая новая бронетехника (на вооружении дудаевской армии было всего несколько старых "Т-62" и "Т-72")? Масла в огонь подлил и сам Грачев, обративший внимание журналистов на наличие у режима Дудаева аэродромов и учебных самолетов чехословацкого производства "L-29" и "L-39", которые легко-де переоснастить в боевые.

И тут-то я и выпалил:

- Павел Сергеевич, вы скажите лучше, чьи "грачи" вчера ночью бомбили Грозный, когда на весь чеченский народ - единственный боевой летчик сам президент Дудаев?

Кое-кто из присутствующих журналистов сдавленно хихикнул над моим "каламбуром". Телекамеры продолжали снимать. Пал Сергеич побагровел:

- Я разберусь, чьи "грачи".

Пресс-конференцию министра обороны объявили законченной. А мне вежливо намекнули, что теперь дорога в здание на Новом Арбате, как и дорога в Штаб КВС СНГ, навсегда заказана. Заказана так заказана. Я пошел делиться "радостной" вестью с полковником Юшковым, раздумывая на досуге, дойдет ли до телеэфира пресс-конференция министра обороны в полном объеме или же ее порежут до неузнаваемости.

Про поддержку российской авиацией чеченской "оппозиции", штурмовавшей Грозный, я узнал из очень надежного и доверенного источника, который не имею права называть и поныне. Чуть позже, уже в 95-м, этот же источник предоставил в мое распоряжение полную информацию о вооружении, структурах и боеспособности дудаевской армии. Серафим Алексеевич уже был поставлен в известность по поводу моей совсем не саврасовской картины "Грачи прилетели" и смеялся до слез. Мы выпили за удачу, и я действительно навсегда распрощался с гостеприимными стенами Штаба по координации военного сотрудничества стран СНГ.

Несмотря на запрет министра обороны, я при содействии Валерия Борисенко и попустительстве комендантской роты "тайно" проник в Главный штаб Сухопутных войск России и провел беседу с главнокомандующим, генерал-полковником Владимиром Магомедовичем Семеновым (ныне президентом Карачаево-Черкесии.) Кто бы мог тогда подумать, что генерал Семенов и его заместитель генерал Эдуард Воробьев найдут в себе "смелость" отказаться возглавить чеченскую кампанию, а Семенов позднее вообще ударится в политику?