— Отдыхай,
Mi
Corazon
, — прошептал он. «Ты у меня.»
Крепко прижав ее к себе, он огляделся, чтобы убедиться, что путь еще свободен и мужчины не вернулись с поисков, а затем быстро зашагал за угол и вдоль стены. Дойдя до света, на который указала Ашера, он согнулся и побежал к забору, следя за тем, чтобы оставаться в мертвой зоне между камерами, как и велела Ашера. Дойдя до забора, он не стал развязывать проволоку, а просто оборвал ее, стараясь, что бы Сариту не задела острая и оборванная проволока.
Пройдя через забор, он сразу же нырнул в джунгли, а затем заколебался. Быстрее добраться до маленького домика будет если пойти в противоположную сторону, к тому же Сарита была ранена и нуждалась в немедленной помощи. Однако Ашера предупредила его, что маршрут слишком опасен.
Выругавшись, он повернулся и пошел по более длинному маршруту, мчась через небольшую полосу леса между забором и пляжем, огибая лабораторию, а затем за большим домом и мимо него. Ему пришлось остановиться дважды, чтобы его не заметили те немногие поисковики оставщиеся в этом районе. Как и сказала Ашера, похоже, они сосредоточились на другой стороне острова перед домом, ожидая, что он попытается захватить одну из лодок.
Домициан продолжал идти прямо вдоль утесов, пока не оказался в лесу на равноудаленном расстоянии между большим домом и коттеджем, где жили бабушка Сариты и миссис Дресслер. Затем он свернул в лес, избегая тропинок, но прокладывая зигзагообразную тропу к коттеджу. В какой-то момент Домициан заметил пару мужчин слева от себя, но оба мужчины смотрели в противоположную сторону, и он продолжил идти, двигаясь так тихо и быстро, как только мог, надеясь, что они не повернутся и не посмотрят в его сторону. Когда никто не закричал и не выстрелил в него, он был уверен, что избежал обнаружения.
Казалось, путь до коттеджа занял целую вечность, и всю дорогу Домициан с тревогой прислушивался к биению сердца Сариты, опасаясь, что оно может остановиться в любой момент. Ничто в жизни не пугало его так, как возможность потерять Сариту во время этого бесконечного путешествия обратно в коттедж. Он не замедлил шаг, достигнув края поляны, просто помчался вперед по тропинке. Когда дверь открылась до того, как он добрался до нее, он подумал, что Торн, должно быть, наблюдал за ним, но это была бабушка Сариты.
— С ней все в порядке? — с тревогой спросила Мария Рейес, когда Домициан поспешил внутрь.
— Будет, — мрачно заверил он ее и бросился по коридору к лестнице.
Домициан отнес Сариту прямо в комнату для гостей, в которой она спала ранее, пинком закрыл за собой дверь и уселся на кровать с ней на коленях. Он не думал о том, что он делает, или о том, что он должен сначала запереть дверь или связать Сариту, или что ему понадобится кровь, чтобы помочь ей с оборотом, Домициан просто просунул левую руку ей под шею, так что ее голова откинулась. Когда ее рот открылся, он разорвал другую руку своими клыками и прижал кровоточащую рану к ее рту.
Когда кровотечение остановилось, он повторил действие. Домициан как раз заканчивал делать это в третий раз, когда бабушка Сариты, наконец, догнала его и вбежала в комнату.
— Она?.. Мария Рейес остановилась на полпути к кровати, когда ее глаза пытались передать ее разуму то, что они видели. Она уставилась на залитые кровью бок и бедро Сариты, на кровь, размазанную по ее губам и лицу, и на кровавую рану, теперь простирающуюся от запястья Домициана до его локтя, а затем ее глаза закатились, и она просто рухнула.
Домициан слегка приподнялся, вытянув голову, чтобы увидеть женщину, обеспокоенный тем, что убил бабушку Сариты, а затем отвлекся, когда Сарита начала кричать и метаться в его руках. Очевидно, у нее было достаточно крови. Оборот начался. Выругавшись, он понял, насколько не готов к этому. Домициан подхватил Сариту, встал, положил ее на кровать и попытался удержать.
Он услышал крики внизу, узнал встревоженный голос миссис Дресслер, но не успел ответить на ее вопросы. Он был посреди королевской битвы со своей спутницей жизни. Сарита подпрыгивала, дергалась, пиналась и билась. Кроме того, она все время кричала, явно испытывая агонию и нужду, и он ни черта не мог с этим поделать. У него не было крови.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Получив третий удар в пах и расцарапаный, Домициан в отчаянии бросился на дикую женщину, надеясь прижать ее своим весом. Это не сработало, как он надеялся. Вместо того, чтобы прижать ее к поверхности, Домициан изо всех сил цеплялся за нее, пока она брыкалась и подпрыгивала на кровати, как дикий мустанг.
«О, Боже. Что.?»
Домициан не был уверен, действительно ли он услышал эти слова из-за воя Сариты, или Мария Рейес была так расстроена, что выкрикивала свои мысли. Как бы то ни было, он огляделся и увидел женщину, сидящую на полу, выглядевшую одновременно ошеломленной и испуганной, когда она наблюдала за ним и Саритой, пригающими на кровати. По крайней мере, до тех пор, пока Сарита не лягнулась и не ударила ногой, отчего они повернулись и скатились с кровати на пол рядом с женщиной.
Крепче сжав Сариту, которая теперь была сверху, Домициан попытался подарить пожилой женщине ободряющую улыбку, но его голова несколько раз ударившись, отскакивала от пола, посланная туда грудью Сариты, когда она билась на нем, и он подозревал, что на самом деле это была гримаса боли.
С широко открытыми глазами Мария Рейес вытащила из выреза платья золотой крест, зажала его в руках и начала молиться. Так было до тех пор, пока она не начала кричать: «Изыйди дьявол! Прочь, грязный демон!» он понял, что она думала, что Сарита была одержима.
Домициан закрыл глаза и тоже начал молиться, но он молился о том, чтобы пережить оборот Сариты, сохранив хотя бы одно целое яичко. Он был совершенно уверен, что одно она уже разбила.
«Что за черт?»
Домициан открыл глаза в надежде увидеть Торна. Он стоял в дверях комнаты с очень встревоженной миссис Дресслер на руках.
— О,
gracias a Dios
, — воскликнула Мария Рейес и встала рядом с парой в дверях, болтая по-испански так быстро и отчаянно, что даже он не мог ее понять, а Домициан говорил по-испански веками. Когда она, наконец, успокоилась, все трое просто стояли и в ужасе смотрели, как Сарита продолжала раскачиваться и биться, как будто он был лошадкой-качалкой. Руки Домициана сомкнулись вокруг ее талии, и теперь она бросалась вперед, ударяя его головой об пол своей грудью, а затем откидывалась назад и опускала колени, паф, прямо между его ног. А они просто стояли и смотрели, подумал он с недоверием. Как будто это какой-то бой WWF.
— Помогите, — пропищал Домициан голосом, который, как он был уверен, был слишком тихим, чтобы его можно было услышать. К счастью, Торн, похоже, понял. Он немного дико огляделся, а затем усадил мать на кровать. Мария последовала за ней и села рядом с ней, чтобы две женщины могли взяться за руки, наблюдать и молиться. По крайней мере, он был совершенно уверен, что Мария молится, а Элизабет Дресслер выкрикивала советы своему несколько сбитому с толку сыну, пока он пытался решить, как помочь Домициану.
«Быстрее, хватай ее за грудь, когда она поднимется!» — закричала миссис Дресслер.
Торн расправил плечи, оседлал Домициана и Сариту и попытался обнять ее за грудь, когда она подпрыгнула и врезалась коленями в фамильные драгоценности Домициана, по которым уже знатно прошлись. Звезды взорвались у него перед глазами, в ушах раздался звон, и он со стоном закрыл глаза, ожидая окончания агонии. Но когда он снова смог слышать, Элизабет Дресслер говорила: «О, Боже, Торн, нет, я не думаю… О, это совсем не работает».
Заставив себя открыть глаза, Домициан увидел, что в то время как Торн начал обхватывать руками грудь Сариты, она дергалась и тряслась так сильно, что теперь он держал ее только за груди, сжимая каждую рукой. Это вызвало рычание Домициана как раз перед тем, как мужчина пробормотал: «Извини» и отпустил ее.
— Ее ноги, Торн! Попробуй ее ноги! — предложила миссис Дресслер.